Герои должны умирать
Шрифт:
Грег помолчал несколько секунд, Мюллер его не торопил.
– Многих друзей моих родителей буквально закабалили банки, когда те не смогли вернуть вовремя кредиты. И чем старше я становился, тем больше этого свинства наблюдал. Государству на банковский беспредел, судя по всему, было глубоко наплевать, да и сейчас отношение не изменилось. Единственное, что я мог себе позволить – это бросать камни в окна банкиров, да устраивать мелкие пакости, вроде натравливания стада бизоно-овец на личный флаер управляющего филиалом. Кстати, за эту проделку меня чуть не посадили – к счастью, доказать ничего не смогли.
– Знаю, – кивнул офицер, – у меня там есть несколько знакомых.
– Когда мне стукнуло семнадцать, я прилетел на неё в поисках работы. То, что я там увидел, ужаснуло меня. По сравнению с Гобартом у нас, на Алии был сущий рай. Все, буквально все находились в зависимости у Тройственного межпланетного банка. Управляющий тамошнего отделения банка был одновременно президентом планеты, а также главой местного преступного мира. Бедолаги-фермеры вкалывали по двадцать часов в сутки, чтобы отработать норму, наложенную на них банком. Как это можно назвать? Самое настоящее рабство. И это в двадцать шестом веке!
– Есть места и похуже,- заметил майор. – Думаешь, на шахтёрских мирах дела обстоят замечательно? Там периодически бывают настоящие восстания. Точнее, периодически там бывают мирные промежутки, а восстания – практически не прекращаются. А Гильдия свои щупальца распространяет везде.
– Знаю. Кстати, если бы не встреча с кидалами из Гильдии, я бы, наверное, до сих пор мотался по баракам, а вечером за кружкой дрянного пива возмущался бы низкими ценами на пшено и высокими процентами в банках. Но мне не повезло, и я нарвался на мошенников, которые облапошили доверчивого провинциального парня. – Грег усмехнулся. – Сейчас я бы из них душу вытряс, а тогда… тогда я остался с двумя кредитками в кармане. И пошёл их пропивать в ближайший бар, решив, что жизнь закончена.
– Выход не из лучших.
– Да, согласен. Там, в баре, ко мне подсела какая-то женщина. Заказала море выпивки за свой счёт, накачала меня до бровей, а потом сказала, что я могу сказочно разбогатеть. Всего-то и надо было забраться в офис Массона – того самого управляющего, и стащить оттуда некие документы. Я согласился.
– Нанять пьяного подростка, запустить его в охраняемую зону, чтобы вытащить документы из сейфа? – недоверчиво переспросил майор. – Как-то не верится. Она что, слабоумной была, эта женщина?
– Нет, – ухмыльнулся Грег, – она была отставной любовницей "шефа планеты". Она скормила мне гору таблеток вытрезвителя, сунула кодификатор для подбора кода открытия и даже снабдила псевдоплотью с отпечатками пальцев бывшего любовника. Вот так я и пошёл на своё первое дело: ещё не протрезвевший, с горой оборудования, не знающий куда идти и что делать. Мне тогда жутко повезло. Только чудо, которое помогает дуракам и пьяницам, спасло меня. А я был в обеих ипостасях…
Мюллер усмехнулся.
– Так вот, чудо позволило мне не только пробраться в кабинет Массона, но и выйти оттуда невредимым вместе с документами и почти четырьмястами тысячами кредиток. Документы отдал, а деньги… Я решил раздать их тем, кто в них нуждался больше меня и принялся раздавать деньги, закладные и векселя
– Неужели? – с сарказмом спросил Мюллер. – Удивительно!
– Да, – Грег, погрузившись в воспоминания, даже не заметил иронии, – потому что в разгар раздач денег меня накрыли громилы Массона. Так бы я и покоился на Гобарте, но тут взбунтовались фермеры. Они покрошили в капусту боевиков, правда, и их тоже полегло немало. А после этого на всей планете началась настоящая революция. Тройственный банк потерял на Гобарте не только престиж, но и филиал, а также всех своих представителей. А я улетел первым же рейсом, увозя с собой около пятидесяти тысяч кредиток. Тогда-то я и решил посвятить свою жизнь подобной деятельности. Только потом я поступал не столь опрометчиво…
– Вот, значит, как было дело, – протянул майор. – А ведь до сих пор никто вразумительно не может объяснить, почему на Гобарте произошло то побоище, в результате которого Тройственный банк лишился целой планетной системы. А оказалось, что дело всего лишь в одном человеке. Значит, за подобные дела тебя и прозвали Робин Гудом?
– Ну, да. Может быть, я и идеалист, но видели бы вы лица детей из сиротских приютов, когда им на деньги, которые я перечислял, покупали всякие подарки и…
Грег отвернулся, чтобы Мюллер не увидел, что его глаза подозрительно заблестели. Впрочем, майор тоже почему-то отвернулся.
– Рассказывать все мои похождения долго. Всё шло достаточно гладко, я даже ни разу не использовал свой "Шмеллер". А в здании "Супербанка" мне пришлось убить двух человек. Полицейских.
Мюллер положил руку на плечо Григория.
– Забудь об этом. Их семьям выплатили пенсии. У них такая работа. Была. И у тебя теперь такая же работа. Как это ни странно, но одиночное убийство карается едва ли не строже, чем массовое. Примеров в истории полно. Если человек убивает кого-то одного, он – убийца, но если он убил тысячи, он – завоеватель. Вся история человечества – это сплошная череда войн. И теперь, когда мы вышли в дальний космос, мы продолжаем вести войны уже с инопланетниками: с людьми и чужаками. И еще не случалось такого, чтобы мы, люди, сделали что-либо мирным путем. А если и случалось, то никогда не доводилось до конца. И вообще, только в Библии написано "подставь правую щеку, если ударили по левой". В жизни же все по-другому. Когда я пытался тебя ударить, так ты был готов меня с пластиком на полу сравнять, разве нет?
– А что тогда делают церковники всех мастей в войсках? – полюбопытствовал Грег. – Призывают солдат к мирному решению войны? Звучит абсурдно.
– Ой, не сыпь мне соль на рану! – отмахнулся Мюллер. – Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Скажу одно: в нашей спецроте ты не увидишь ни одного проповедника. Разве что сам пожелаешь к ним наведаться.
– Это вряд ли.
– Ладно, это всё лирика. Теперь, Григорий Шумский, ты будешь солдатом на стороне закона. Я, разумеется, не призываю тебя сдавать с потрохами своих бывших друзей, но если ты с ними встретишься, то…