Герои русского броненосного флота
Шрифт:
Свидетельство участника событий: «Оставив приз исправляться и потом следовать к Севастополю, мы пошли к ближайшей из видимых эскадр, чтобы до наступления темноты опознать ее. К крайнему нашему удивлению, она оказалась эскадрой контр-адмирала Новосильского, так неожиданно быстро подославшего нас до самой полосы безветрия, в которой происходило сражение. Передав начальнику ее дополнительные приказания к вице-адмиралу Нахимову, вице-адмирал Корнилов приказал править к призу нашему, который уже шел узлов 6 или 7 по направлению к Севастополю, спустить верхний рангоут и по возможности очистить палубу от убитых, щеп и обломков всякого рода, которыми она была завалена. Изрешеченная ядрами и картечью труба его не давала в печах тяги, и потому ее обмотали войлоками. Машиной приза управлял отряд машинистов и кочегаров, назначенный туда с механиком-кондуктором, и в помощь им было отделено несколько человек из пленной машинной команды, а также пленный машинист-англичанин».
Для Владимира Алексеевича победа «Владимира» имела особое значение. Во-первых, потому, что этот прекрасный во всех отношениях корабль был построен под его личным наблюдением и при его активном участии и в первом же бою продемонстрировал свои высокие тактико-технические качества. Во-вторых, он не ошибся, предложив Меншикову назначить командиром «Владимира» капитан-лейтенанта Бутакова как наиболее достойного этой должности офицера. Вклад вице-адмирала Корнилова в первую победу Черноморского флота в Крымской войне не остался незамеченным: император приказал переименовать «Перваз-Бахри» в «Корнилов».
«Встреча “Владимира” с “Перваз-Бахри”, – писал об этом бое впоследствии адмирал Шестаков, – была первым, может быть, единственным сражением между двумя колесными пароходами: ухватившись за дивную силу пара, не замедлили обеспечить ее по возможности от случайностей боя… Итак, честь первого, повторяю, может быть, единственного опыта борьбы колесных пароходов выпала на долю русских моряков».
Сам Корнилов по прибытии в Севастополь без обиняков заявил:
— Я имею теперь полное понятие о сражении пароходов между собой, об особой тактике, которую они должны соблюдать!
Военный историк Е. В. Богданович писал: «За границею не верили победе “Владимира”; напротив, журналисты “привели” его в Константинополь и указывали на русскую реляцию об этом деле как на образец официальной лжи. Что касается стоявшей в Босфоре англо-французской эскадры, то вот в каком виде дошло до нее известие об этой русской морской победе: “Крейсирующею по анатолийскому берегу русскою морскою дивизией даже взято уже одно турецкое купеческое судно”, – писал по поводу этого дела находившийся на французском адмиральском корабле официальный историограф предстоящей войны г. Базанкур…»
Историк Зайчонковский дал следующую исчерпывающую оценку бою «Владимира»: «Это первое пароходное дело в истории флотов и единственное состязание между двумя колесными пароходами привлекло на себя всеобщее внимание. “Перваз-Бахре”, новый, хорошей конструкции, с исправной машиной пароход, был избит до разрушения, кроме машины, которая уцелела, получив лишь несколько пробоин в паровиках и трубе. В кормовой части были вырваны целые доски, рулевая голова сбита, компасы уничтожены, так что приведение парохода в состояние продолжать путь на Севастополь заняло более трех часов времени. Что касается “Владимира”, то он не потерпел почти никаких повреждений, но артиллерия его оказалась слабой на штырях и в скобах для брюков, которые не выдерживали отдачи орудия и задерживали скорость стрельбы. Это обстоятельство, по мнению Корнилова, в более равном бою могло бы быть сопряжено с гибельными последствиями. Командир “Владимира” весьма искусно воспользовался в бою обнаруженной слабостью противника – отсутствием у него кормовых орудий и, следуя ему в кильватер, бил турецкий пароход почти безнаказанно. Бутаков, подготовив надлежащим образом успех атаки, не замедлил этим воспользоваться, сблизился решительным движением вперед с противником и после нескольких залпов картечи заставил спустить флаг».
За победу в первом сражении пароходов Бутакова представили к Святому Георгию 4-й степени и насчитали 38 тысяч призовых денег. Офицерам «Владимира» были присвоены следующие чины «за отличие», а матросам выдали по 5 рублей, при этом каждый офицер и матрос также получил свою долю от призовой суммы. Сам «Перваз-Бахри» переименовали в «Корнилов», а его гюйс подарили Морскому корпусу.
На войне как на войне
На обратном пути из Синопа Бутаков буксировал поврежденный линейный корабль «Великий князь Константин» под флагом Нахимова. На борту «Одессы» находились также раненый Осман-паша и пленные турецкие офицеры. Добродушный Бутаков сделал все возможное, чтобы пленникам было легче переносить плен. Турецкий адмирал прекрасно говорил по-английски, и Бутаков провел с ним в интересной беседе немало часов.
В рапорте князю Меншикову о Синопском сражении Корнилов предложил не исключать офицеров пароходов из числа участников сражения, среди отличившихся отметил и Бутакова. Позднее он вместе с другими офицерами пароходного отряда был включен в список награждения, подготовленный Нахимовым. Вице-адмирал представил Бутакова к производству в капитаны 2-го ранга: «За отличное исполнение возлагаемых на него обязанностей, примерные присутствие духа и храбрость. Он был весьма полезен при завладении турецким фрегатом и отводе его от города по своему знанию пароходного дела и турецкого языка». 18 декабря Бутаков стал капитаном 2-го ранга.
После боя с «Перваз-Бахри» у Корнилова сложились особо доверительные отношения с Бутаковым, который отныне пользовался особым расположением вице-адмирала и являлся фактическим членом его штаба, выполняя помимо своих командирских обязанностей и массу всевозможных поручений. Конечно, это порой и раздражало командира «Владимира», но, с другой стороны, он не мог не понимать, что за этим стоит особое доверие, которое надлежит оправдывать.
— Положа руку на сердце и новый чин, и Георгиевский крест я считаю большим авансом, который еще предстоит отработать перед Отечеством! – говорил он своему старшему офицеру князю Барятинскому, когда тот сетовал на большую загруженность своего командира.
Зима – время штормов, а потому черноморцы были заняты в это время приведением в порядок своих порядком потрепанных штормами и боями кораблей и судов. Многие корабли, особенно старые, требовали серьезной починки, новых мачт и тембировки.
Много было работы и на «Владимире». На паровые котлы поставили заплаты. В труднодоступных местах свищи замазывали особой замазкой. Пока «Владимир» чинился, перед Севастополем появились английские пароходы-разведчики. И Корнилов, и Нахимов торопили с работами.
К началу 1854 года в Севастопольской бухте собрался весь Черноморский флот. Последними подошли от кавказских берегов суда Абхазского отряда контр-адмирала Вукотича.
К началу февраля к выходу в море подготовили уже семь линейных кораблей. «Владимир» также вскоре был готов. Держа пары, он стоял в Южной бухте. Когда 16 февраля у Севастополя вдруг появился очередной английский пароходофрегат, навстречу ему выскочили из Севастопольской бухты «Владимир» и «Херсонес». Для англичан это стало неприятной неожиданностью, и, не вступая в бой, они предпочли ретироваться.