Герои русского броненосного флота
Шрифт:
— Что же тогда делать? – удивился старший офицер Лесли.
— На войне всегда есть выход из любого положения! – усмехнулся в усы командир «Владимира». – Попробуем в случае надобности создавать искусственный крен. По моим расчетам, семь градусов крена позволит дать нам прибавку в дальности до двух миль, а этого вполне хватит.
Приказом от 21 сентября 1854 года Корнилов указал для пароходов определенные места на рейде. «Владимир» и «Крым» должны были расположиться на левом фланге нашей оборонительной линии, «Эльборус» – против Ушаковой балки, «Бессарабия», «Громоносец» и «Одесса» – на правом фланге, «Херсонес» – против Инкермана. Тогда же Нахимов подготовил инструкцию для пароходов, выходящих
Так, 27 сентября Корнилов отмечал в письме: «Ночью было заметно движение от 1-го лагеря к Килен-балке, но бомбы “Владимира” его остановили». Действия пароходов отвлекали неприятельскую артиллерию и от обстрела Малахова кургана. Это было очень важно, так как не все работы по укреплению позиций были еще выполнены.
В октябре 1854 года началась небывалая по драматизму и героизму оборона Севастополя. Из обращения вице-адмирала Корнилова к морякам-черноморцам: «Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах? Он привел двойное количество таких, чтобы наступать с моря. Нам надо отказаться от любимой мысли – разбить врага на воде. К тому же мы нужны для защиты города, где наши дома и у многих семейства. Главнокомандующий решил затопить несколько старых кораблей на фарватере. Они временно преградят вход на рейд и вместе с тем усилят войска».
Душой обороны Севастополя стал Корнилов. Его, как и Нахимова, видели всюду. Скромный Нахимов, не раздумывая, признал старшинство своего младшего товарища и помогал ему во всем, не зная ни сна, ни отдыха.
Подойдя к городу, союзники начали окапываться и устанавливать осадные батареи. И вот грянуло 5 октября – день первой генеральной бомбардировки Севастополя. Едва началась пальба Корнилов и Нахимов были уже на линии огня. Объезжая под выстрелами линию обороны, они встретились на пятом бастионе. Затем Корнилов поспешил на Малахов курган. Мог ли кто тогда знать, что адмиралы видятся в последний раз?
Буквально через час только что прибывший на курган Корнилов будет смертельно ранен ядром в пах. Упав наземь, он успеет еще прошептать подбежавшим к нему офицерам:
— Отстаивайте же Севастополь!
Оборона Севастополя продолжается: бомбардировки сменяются атаками, а атаки новыми бомбардировками. Огромна убыль в людях, в тылу процветает воровство и спекуляция, но бастионы по-прежнему держатся. Достается и союзникам. Болезни, холод и русские ядра наносят и им немалый урон.
Только за 5–8 октября открененный «Владимир» выпустил 341 бомбу и 164 ядра, заставив замолчать английскую батарею. По рассказам дезертиров, одно орудие с прислугой разорвало в клочья, остальные были повреждены и их перевезли на другие батареи. Ответная стрельба англичан была значительно хуже. Из полутысячи ядер, выпущенных ими по неподвижному пароходофрегату, попали только десять. При этом «Владимир» боеспособности не потерял, так как подводные пробоины заделывались в ближайшую ночь. Вслед за Бутаковым стали кренить свои пароходы для увеличения дальности стрельбы и другие командиры.
А на следующий день Бутаков вновь удивил и своих и врагов. Пушки «Владимира» впервые в истории нашей морской артиллерии вели огонь по невидимой цели – английской 22-пушечной батарее. И снова успех – батарея надолго замолчала.
24 октября 1854 года «Владимир» всеми орудиями поддерживал нашу армию в кровопролитнейшем сражении при Инкермане. Матросы с «Владимира»
Вскоре севастопольские офицеры выразили свою признательность Бутакову, избрав его членом походной думы георгиевских кавалеров, которая принимала решение о представлении отличившихся офицеров к ордену Святого Георгия. Из всех членов походной думы он был самым младшим в чине.
Но Бутаков не был бы Бутаковым, если бы не мечтал о морском бое. С этими просьбами он так надоел Нахимову, что тот не выдержал:
— Вон у входа в бухту маячит английский пароход, отгони или уничтожь его!
Бутаков действовал, как всегда, с выдумкой. Отвлекая внимание противника, он направил пароходофрегат «Херсонес» для обстрела неприятельского лагеря и судов в районе Стрелецкой бухты. Сам же на «Владимире» выскочил из Севастопольской бухты первым и решительно атаковал железный винтовой пароход «Мегара», стоявший на фарватере против Песочной бухты для наблюдения за нашими судами на рейде. Капитан-лейтенант Руднев на «Херсонесе» тем временем палил по стоявшим в Стрелецкой бухте пароходам «Катонн» и «Коршун».
«Мегара» вскоре не выдержала огня и отошла к своему флоту. После этого «Владимир» поддержал «Херсонес». Когда же на отходе наши пароходы вступили в бой с кинувшимися за ними вдогонку тремя неприятельскими пароходами, командир «Владимира» заманил один из них под огонь береговых батарей, и тот получил по полной. На отходе «Владимир» шел концевым, отстреливаясь из всех кормовых орудий. Маневрировал Бутаков блестяще. Несмотря на долгую перестрелку, только одно ядро попало в мачту «Владимира».
Из хроники боя: «Выйдя быстро из-за бонов, Владимир полным ходом устремился к винтовому пароходу и сделал несколько метких выстрелов по неприятельскому лагерю, расположенному на восточном склоне Стрелецкой бухты, и по находившемся в ней пароходам. Винтовой пароход, подав сигнал союзному флоту о неожиданном нападении, спешил уйти под выстрелы судов, расположенных в Камышовой и Казачьей бухтах, а Владимир, проводив его выстрелами, присоединился к Херсонесу и вместе с ним стал бросать бомбы по двум пароходам и по лагерю у Стрелецкой бухты. Между тем несколько неприятельских пароходов, успев развести пары, снялись с якоря, а потому, чтобы не быть отрезанным от входа в бухту, капитан Бутаков прекратил бой и возвратился в Севастополь. Потери в людях на наших пароходах не было и только перебито несколько снастей».
В рапорте адмиралу Станюковичу Нахимов отмечал: «Молодецкая вылазка наших пароходов напомнила неприятелям, что суда наши хотя разоружены, но по первому приказу закипят жизнью, что, метко стреляя на бастионах, мы не отвыкли от стрельбы на качке, что, составляя стройные батальоны для защиты Севастополя, мы ждем только случая показать, как твердо помним уроки покойного адмирала Лазарева…»
После этой дерзкой вылазки союзники постоянно держали у входа в бухту уже несколько больших пароходов. Преподанный урок они усвоили хорошо. За дерзкую вылазку к Песочной бухте Бутаков был награжден орденом Святой Анны 2-й степени с мечами.
В конце 1854 года в Севастополь приехал Айвазовский, привезя несколько новых картин, посвященных нынешней войне. Картины были выставлены на всеобщее обозрение и вызвали огромный интерес публики. Среди других выделялись огромные полотна, посвященные Синопскому бою, и сразу три картины о бое «Владимира» с «Перваз-Бахри». Посмотреть картины заглянул и Нахимов. Поглядев на них, пожал руку художнику:
— Ваши картины чрезвычайно верно сделаны!
Нашел время посмотреть на творения Айвазовского и Бутаков со своими офицерами. Полотна им тоже понравились. Вечером в кают-компании только и было разговоров, что о картинах Айвазовского.