Героический режим. Не для героев
Шрифт:
— Там сейчас много народу. Идите туда, там можно занять какую-никакую оборону. Там есть еда. Пусть деревенские приведут туда своих детей. Уверен, что когда в городе дела будут кончены, кое-кто решит проверить, нет ли здесь ещё поселений, которые можно пограбить. В общем, занимайте оборону, живите. Мы постараемся привести ещё помощь. В случае чего, поможем сами. Вопросы?
— Откуда в башне люди? И как в этой развалине…
— Узнаешь. И это не развалина. Уже не развалина. Но вам придётся там… прибрать. Беги к своим и передай им всё это. Если откажутся, уговаривай. Поверь, я знаю, что говорю.
Непись
— Ну, чего? — спросил воин, останавливаясь.
— Ты уверен, что туда стоит идти? — спросил Шустрик. — Я вот нет.
Это, кажется, было мнением большинства. А я бы пошёл. Хотя бы для того, чтобы перерезать пару глоток. Это… успокоило бы меня.
Василий выругался.
— Мои приказы не оспариваются, — ледяным тоном произнёс он. — Это во-первых. Во-вторых, я, кажется, упоминал про внешнюю политику. Или она интересует только меня? Если здесь высадилась пара десятков героев, то я хочу знать, откуда они. Видишь ли, Шустрик, мать твою, это может быть вторжением. Вторжением другой партии на наши земли. Нет, это и есть вторжение. Никто бы из местных не дал квеста вырезать целый город и перебить стражу. И не интересно ли тебе, что два десятка героев собираются делать дальше? Уплыть со своими? Или на свой страх и риск двинуться вглубь территории врага? Ты хочешь, Шустрик, чтобы за тобой шли два десятка враждебно настроенных засранца, для которых ты лишь бонус к опыту? А что если их будет две сотни? Об этом ты подумал? Так что шевелим булками по направлению к городу.
— Вероятно, будет лучше, если кто-то сходит в разведку, — предложил я. — А вы оставайтесь здесь.
— Ты имеешь в виду себя?
— Шустрик как всегда встанет на стражу, а я как-никак убийца-инвизер.
— Хромой убийца-инвизер.
— Ну, давай отправим девчонок.
Вася усмехнулся.
— И всё тебе не терпится свою голову в самую жопу засунуть. Запомни, какие у них кресты — в кругу или нет.
Я вновь не стал спорить.
Набросив Плащ, я лёгкой трусцой направился к городу. Оставалось, пожалуй, ещё километров пять, но ветер тянул в эту сторону, и я чувствовал запах гари. Было похоже на костёр, что по осени зажигают в деревнях, чтобы сжечь мусор. Этот костёр припоздал, так как уже шёл мокрый снег, но мусор должен быть сожжён, иначе ему лежать всю зиму под снегом. А по весне нужно будет собрать остатки и снова сжечь, но этот дым уже будет нести в себе запах зарождающейся жизни.
Я вздрогнул. Откуда-то пришло понимание, что до весны всё будет кончено. И не важно, кто победит.
Послышались голоса, совсем недалеко, в тридцати или сорока метрах. Я набросил Невидимость, обогнул густые заросли кустарника.
Игорь и конунг. Причём, второй уже мёртв — вряд ли он бы выжил с распоротым пузом и требухой, разбросанной чуть ли не на всю полянку. А убийца, кажется, ещё жив, но оставалось ему недолго. Над ним стояли трое игроков — два парня и девушка. Судя по нашитым на одежде крестам, заключённым в круг… Это была не та партия, что без круга. Я даже не знал, с запада они пришли или с востока. Но Вася должен знать.
Троица спорила, Игорь лежал без сознания. У него не было правой руки по локоть, лицо больше походило на кашу, а в животе торчала стрела. Но
— Давай, Лена, — резко сказал один из парней. Оба были убийцами, девчонка — магичка.
В ответ послышалось всхлипывание.
— Он всё равно умрёт, — буркнул второй.
— Как ты думаешь, зачем Глокта отправил тебя вместе с двумя убийцами выслеживать беглеца? Да затем, что ты даже мобов, похожих на людей, не можешь убивать. Давай. Или тебе не место в пати.
— Не могу…
Не может. Хорошая девочка. Добрая. Даже мобов убивать не может. Сохранила остатки цивилизации в себе.
Но парни правы — таким здесь не место.
— Может, убьём его сами, а Глокте скажем, что это она? — предложил второй убийца. По его лицу было видно, что он кого-то жалеет. И вряд ли это Игорь.
— Наш великий инквизитор не поверит. Этот засранец…
Я не дослушал. В конце концов, для меня что мобы, что люди — всё едино. И если я не смогу прирезать троицу незнакомых мне людей, как я буду знакомцев, которых считай семьёй?
Какие крепкие мы не были, но нож, вошедший в нижнюю челюсть, проломивший нёбо и проткнувший мозг — это смертельно. С хрустом я выдрал клинок из головы, оттолкнул дёргающегося убийцу и набросился на второго.
«При атаке на других игроков Невидимость исчезает на пять секунд, чтобы после восстановится вновь».
Твою мать…
Но второй убийца не спешил меня атаковать. Что?..
Он воет, катаясь по земле. Болт, выпущенный из арбалета Игоря, вошёл ему в пах. А девчонка рыдает, не понимая, что происходит. Я дорезал убийцу и подошёл к ней.
— Всё хорошо, — прошептал я. — Ты не хотела убивать моего друга, зачем мне убивать тебя?
Она плакала, но в глазах появилась надежда. Я протянул ей руку. Она вложила ладонь. Тонкая прохладная ладошка, мокрая от слёз.
Я протянул её на себя, и кинжал вошёл ей прямо в сердце. Вторым ударом я вскрыл ей горло, хотя у правого виска уже мерцало кроваво-красное сообщение о тридцатипроцентной прибавке к опыту.
— Её-то зачем? — булькая, прошипел Игорь. Кровь пузырилась на его губах.
— Как сказал один мой друг, для игроков из другой партии мы всего лишь прибавка к опыту. Почему они для нас должны быть чем-то другим?
Я сел к Игорю. Не стоит и говорить, что выглядел он хреново.
— Яд, — пробормотал он. — Стрела отравлена.
— Есть противоядие?
— В сумке… но… Подожди. Оно уже не поможет, у меня отказала печень. Руки нет… — Убийца всхлипнул. — Мне крышка.
— Ну, не говори так…
— Мне крышка! — крикнул Игорь. — Потому что… я не могу как ты. Дай мне спокойно умереть. Осталось не так…
Я схватил его голову, намереваясь влить сразу два зелья — противоядие и выносливость. Но мне в колено вошёл короткий болт. И когда он успел перезарядить?.. А, никогда. Оба арбалета лежат у его левой руки разряженными.
— Мне больно, — сухо сказал я, рассматривая болт. Не отравлен, никаких эффектов. Убивать меня Игорь явно не хотел.
— Мне тоже, — коротко хохотнул убийца. — Мне тоже… Посиди со мной? Осталось около минуты.
Я сел рядом, раздумывая, как буду вытаскивать стрелу. Пришлось дёргать. Это было больно, но не так, как когда тебе отрезают воспалившуюся гнилую плоть со ступни. Кажется, я действительно привык к боли.