Героический Режим. Злая Игра. Дилогия
Шрифт:
— Нет. У вас же ещё куча работы. Вы должны собрать всех игроков, что прячутся в лесах. Уверен, там ещё десятки людей. Вы должны возродить клан.
— А если придут Песцы? — спросил Алексей. — Если они нас просто вырежут?
— Не вырежут, — проворчал Репей. — У них был конфликт только с Корумом. А мы тут его самостоятельно пришили. Договоримся. У нас есть осколки, которые им нужны. И они вовсе не собираются убивать игроков, иначе давным-давно бы нас раздавили.
Я кивнул, чувствуя явное облегчение.
— А ещё он — владелец проклятого оружия, хоть оно и сломалось, — проговорил Старейший, появившийся невесть откуда. — И с ним вполне может произойти то же самое, что и с прошлым вашим ярлом. Как вы тогда планируете с ним совладать? У меня на это сил точно не хватит. У вас есть какой-нибудь обладатель древнего и мощного оружия, созданного великими мастерами древности?
Репей зыркнул на меня. Он совершенно чётко угадал основную причину моего ухода.
— Выберите нового босса, — сказал я, собирая своё снаряжение. — Хотя я могу оставить приемника.
— Временно исполняющего обязанности, — поправил меня Алексей.
— Отлично. Репей, ты временно исполняющий обязанности главы клана. Алексей, ты как коммуникабельный человек, назначаешься его замом по связям с общественностью. Наладишь контакты с местными, с Песцами и попробуешь собрать остатки игроков по лесам. А потом отдыхайте и копите силы на весну, быть может, где-нибудь на юге я буду вас ждать.
Мы пожали друг другу руки и разошлись. Прежде, чем выйти, я натянул на лицо новую маску, подаренную мне жителями Драконьего Клыка в благодарность за спасение. Чёрная воронёная сталь изображала череп какой-то длинномордой твари, лишь отдалённо похожей на человека. Сталь заговорил сам Старейший. Но я надевал её не ради защиты, просто не хотел пугать детей на улицах своим видом. Старейший пошёл со мной.
— Хочешь попрощаться с Фиалкой? — спросил он.
— Хочу забрать своего пса.
Мы шли по засыпанным свежим снегом улицам. Беженцев меньше не стало, но у них было совершенно другое настроение. Они готовились зимовать — укрепляли временные постройки, очищали улицы от мусора и снега. В их глазах читалась надежда. И не было ненависти во взглядах, обращённых ко мне. Я слышал о разговорах местных. Мы были другими, говорили они, мы сражались за них и умирали, мы победили врага. Цветов к моим ногам, конечно, не клал — где их найти зимой? — но даже отсутствие агрессии было приятным изменением. Остатки клана перезимуют нормально, и это для меня главное.
Но не всё должно складываться хорошо.
Мой пёс валялся в куче помоев, хотя ещё вчера вечером он был жив. Видимо, не пережил ночь. Я осторожно поднял щенка. Ещё тёплый.
— Подавился едой, — сказала появившаяся на пороге Фиалка. — Я сделала всё, что могла. Удивительно, как оно вообще так долго прожил. Он хорошо цеплялся за жизнь. Ты ко мне?
— Нет, я за ним.
Я осторожно сжал щенка в ладонях. Воспалённые раны на морде, перебитая лапка, переломанные рёбра. Прямо как у меня три дня назад. Его глаза уже затронул туман смерти, они слабо поблёскивали на ярком зимнем солнце.
Я не знал, что произошло потом. Мою правую руку окутала тень, а внутри меня — где-то в груди — что-то как будто шевельнулось. Тело щенка свела судорога, он резко выпрямился, будто его током ударило. И я почувствовал, как забилось его сердце. Щенок тихо пискнул и уставился на меня левым глазом, всё ещё затуманенным смертью. И эта пелена вовсе не собиралась никуда пропадать.
Фиалка ахнула, а Старейший смачно выматерился.
— Теперь ты мне тоже не нравишься, — сказал он. — Я так и не узнал, что ты, а ты ещё и такие фокусы выкидываешь.
Я пожал плечами.
— Тогда можете не провожать, я выйду сам...
... Я отпустил Оскала в снег. Тот утонул в нём по макушку, но принялся смешными прыжками прокладывать себе дорогу. Хотя ничего смешного или милого в Оскале не было — это была чертовски злобная и жестокая скотина, мои перчатки едва сдерживали его ярость, когда он решал поиграть со мной. Оскал мог убить какую-нибудь птичку и бросить, едва распробовав кровь. Эта тварь убивала не только ради пропитания, но и для удовольствия. Если не удастся подавить в нём эту привычку, придётся полностью подчинить зверюгу своей воле.
Оскал остановился, принюхиваясь (изуродованная морда кривилась, уши стояли торчком), а потом с тихим угрожающим рычанием рванул влево, к плотной полосе деревьев. Я последовал за псиной, готовя оружие для драки.
"Там что-то слишком опасное", — пробормотал Комок, но тут же как будто испарился. Я почувствовал, как реальность начинает привычно двоиться.
Мы вышли на заснеженную поляну. Там нас ждали двое — невероятно красивая девушка в зелёно-коричневом плаще, сделанном из кожи какой-то чешуйчатой твари, и громила в полном доспехе. Шлем без забрала громила держал в руках, так что я мог оценить длину его волос — чёрная грива буквально мела по снегу. Их не окружали ауры или что-то подобное, но я чувствовал их мощь, превосходящую даже силу Многоликого в разы.
— Пришёл-таки, — угрюмо проговорил мордоворот, неодобрительно глядя на меня.
— Я же говорила, — пожала плечами девушка. Она одарила меня ослепительной улыбкой и подмигнула. — Вот только прости, дальше мы тебя не пустим.
— И вообще я закрываю этот долбаный проход, — резко пробасил громила. — Давно пора было. Ходят тут всякие... убийцы.
— Вы кто такие? — поинтересовался я. — И зачем меня ждали?
— Чтобы не пустить сюда, — улыбка буквально не сходила с лица девушки. И тут я узнал её голос. Именно она в начале игры говорила мне о том, что я получил новую способность или новый уровень. И её голос действительно походил на голос Рилай.
— А ответ на первый вопрос дам я. Я — Игрок, а это моя дочь — Алая. Мы следим за игрой. Да что там уж говорить, именно я подкинул её идею Властелинам, так что считай, что мы им служим. Хочешь что-нибудь по этому поводу сказать? Я не вижу твоего лица, но знаю, что хочешь. Можешь попробовать, конечно, но я прихлопну тебя как муху.
Алая звонко рассмеялась.
— Не можешь, папочка, он — важная фигура. На него поставили, и поставили много. А ещё он не далее как пять дней назад убил другого ставленника, и наш благородный повелитель Свинорыл поплатился за это жизнью, растеряв остатки своей силы. Впрочем, ты тоже ничего сделать не сможешь, — обратилась она ко мне, — по крайней мере, пока. А теперь смотри, мой сладкий.