Герой не её романа
Шрифт:
Аня не знала, но сначала испугалась увидев его. Сцены, драки или еще чего-то...
Но сейчас она сидела в такси , где ее держал за руку ее нынешний мужчина, перебирая свои теплыми пальцами ее ледяные.
– Счастливая обладательница вегето-сосудистой дистонии?
– А?
– Руки холодные. Уже который раз замечаю.
– А, да, наверное.
Улыбка какая-то неуверенная... Виктор чуть заметно поджал губы и смотрел в окно, продолжая держать ее за руку.
Расплатившись с таксистом они поднялись к нему, по пути встретив только какую-то старушку с пуделем, которая вела себя
Геральд сразу материализовался в прихожей, обнюхивая Анин рюкзак и большой пакет с принесенным ужином.
– Можно я переоденусь? А потом займусь ужином.
Чмокнув ее в нос, он махнул ей в сторону его спальни, где она и скрылась за дверями, заменяя свою одежду на удобный старенький джинсовый комбинезончик шортиками и футболку. Натянув пушистые яркие носки, она тихо выскользнула и застала Виктора над странным занятием, он фотографировал какую-то бумажку и кому-то отправлял. Увидев ее, он отложил свои дела и подхватив Геральда пошел за ней на кухню.
Баранина была изумительной. Нежное мясо и ароматный жирный соус, который так вкусно было собирать свежим воздушным хлебом.
Казалось, неприятный инцидент был забыт. Они увлеченно разговаривали о том, чем они реально болели - работа, которая приносила им обоим удовольствие и, правда, только в случае с Виктором еще и хорошие деньги.
Добрый и заботливый Виктор почти заставил ее забыть о существовании Влада, и том, как он с остервенением продолжал портить ей жизнь. Они ужинали, смотрели вместе фильм, укутавшись в один плед на диване перед его большим теликом, целовались и она начинала чувствовать себя даже может чуточку...самую малость влюбленной. Влюбленной в тот покой, что принес в ее жизнь Виктор. В счастье, которое она вновь испытывала. В простоту, что была во всем этом.
Она едва вышла из ванной, как мимолетно коснувшись ее губ он шепнул:
– Я загляну в душ и пойдем спать.
И тут же скрылся за дверью. Она раскрыла тюбик с кремом и пошла на поиски своего телефона, когда на глаза попалась та самая бумажка, которую фотографировал Виктор. Любопытство подтолкнуло в спину.
Подойдя чуть ближе она увидела, что это были не загадочные документы, а всего лишь счета за квартиру.
Минуточку...
Это были ее счета! Анна большими глазами смотрела на бумажки, потом на закрытую закрытую дверь ванной, из-за которой слышался звук льющейся воды.
– Мур-мяу!
Геральд боднул ее своей большой головой под колено. Виктор пригрозил ему, что не пустит спать к ним, и, видимо, зверюга решил пойти вабанк и приклеиться к тому, кто мог способствовать попаданию в хозяйскую спальню если хорошенько подластиться.
Аня решила непременно поговорить с Виктором о том, что он сделал. Ей было от этого очень некомфортно. Никто никогда не платил за ее дом кроме ее отца. И она не хотела становится чьей-то наложницей, которой оплачивают жилье, шмотки и побрякушки в обмен на секс... Да, у нее были проблемы с деньгами, и сложности с оплатой счетов, но... Они вообще только еще начали встречаться и даже не обсуждали их отношений (а в случае с Виктором, она ожидала, что это должно обязательно случится, так как все у них шло не так, как у нее обычно, и многое было не спонтанным, а взвешенным и обдуманным с обоих сторон). Но обсуждать такой щекотливый вопрос на ночь глядя не хотелось. Тем более после такого хорошего, несмотря ни на что вечера.
Пока она нежила на диване Геральда, Виктор вышел из ванны в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, и взяв ее за руку с хитрой улыбкой увел в спальню, плотно закрыв дверь, чтобы избежать нежелательных зрителей для того, что он уже судя по взгляду проиграл у себя в голове во всех вариациях...
Близость с Виктором была такой как и отношения с ним. Раскрепощение было настоящим и осознанным. Наслаждение острым, словно бритва. Доверие и открытость, уважение границ позволяли раздвинуть рамки, отдаваться друг другу полностью, не требуя ничего взамен, но получая это "взамен" с процентами.
Когда часы показывали полночь, разнеженно кутаясь в крепкие объятья , ощущая как ее волосы цепляются за его щетину, Анна сонно пробормотала:
– Впусти его...
Жалобное мяуканье звучало так драматично в ночной тишине, что она не могла оставить в одиночестве страдать несчастного кота.
Утро застало их, заглянув в тонкую щелку между плотными шторами. Аня в объятьях Виктора, а с другой стороны от нее вытянулся пригревшийся пушистым боком кот.
В эту идиллию вписался бы поход в туалет и крепкий утренний кофе прямо в постель, но вместо этого послышалось, как открылись входные двери.
Почему так больно?
Погруженную в дремоту квартиру прошивал ровной строчкой звук каблуков. Встрепенувшись, Аня толкнула в бок спящего мужчину:
– Вить...
Геральд поднял голову и навострил уши.
Виктор поднял голову от подушки и сонно непонимающе оглянулся ровно в тот момент, когда распахнулась дверь спальни.
Длинноногая блондинка застыла в дверном проеме. Ее немигающий взгляд был направлен на кровать.
– Мира? Какого черта?
Голос Виктора хриплый со сна звучал растеряно. А Аня все что могла - прижать покрепче к груди одеяло и смотреть на ворвавшуюся в комнату незнакомку.
Короткое платье сидело ровно по точеной фигуре с пышной грудью и тонкой талией, открывая стройные ноги без тени целлюлита на бедрах. Пышные ресницы, идеальный завиток. Волосы блестят словно по ним прошлись полиролью. Пухлые чувственные губы под слоем матовой нюдовой помады, явно являлись заслугой косметолога, как и безукоризненные брови.
В глазах Миры полыхала злоба, а лицо исказила гримаса отвращения. Ее наманикюренный пальчик с умопомрачительной длинной ногтя нервно постукивал по косяку, на который она так по хозяйски оперлась.
– Вот оно как... Ты этим был так занят, что не отвечал?
Непонимающе Аня повернулась к Виктору. Сердце заухало. В голове закрутились мысли, от которых внутри начало все рвать на лоскуты.
Он обманывал меня? Играл со мной?
– Так. Выйди отсюда. Какого черта ты врываешься в мою спальню? Да и вообще в мою квартиру?
Взлохмаченный Виктор как будто забыл об Ане. Он сидел на кровати, не думая о том, насколько его прикрывает одеяло, и смотрел только на разгневанную блондинку.