Гёте
Шрифт:
Это было большим лишением для Вольфганга. Но его ждала другая радость. К великому недовольству франкфуртских степенных лютеран и набожных ханжей, вслед за солдатами французского короля в город нахлынули вместе с торговцами нарядами и модными безделушками, портными и чистильщиками сапог... господа французские комедианты. Труппа устроилась в концертном зале Юнгофа и играла парижский репертуар: «Деревенский колдун», «Отец семейства», «Роза и Колас», и даже классические трагедии! Несмотря на выговоры советника, Вольфганг не пропускал ни одного спектакля. Он пользовался бесплатными билетами, которые предоставлял ему дедушка-бургомистр, и важно усаживался в ложе у авансцены, отведённой для местных властей. Его любовь к театру, пробуждённая игрой марионеток и уличных паяцев, развернулась при знакомстве с комедиями Детуша, Седена или Мариво, с трагедиями Расина и Вольтера [21] . Но его вкус к естественности восставал против некоторых уродств, разрушавших театральную иллюзию.
21
…Детуш (псевдоним
Седен Мишель Жан (1719—1797) — французский драматург, академик, автор пьес и либретто комических опер.
Мариво Пьер (Карле де Шамблен де; 1688—1763) — французский писатель, с 1742 г. член Французской академии, автор 36 комедий; основные произведения: романы «Жизнь Марианны» (1731—1741) и «Удачливый крестьянин» (1734—1735), комедии «Сюрприз любви» (1723), «Ложные признания» (1738) и многие другие.
Расин Жан (1639—1699) — французский драматург, представитель классицизма; автор трагедий «Андромаха» (1667), «Британию» (1670), «Баязет» (1672), «Федра» (1677) и др.
Вольтер (псевдоним Франсуа-Мари Аруэ; 1694—1778) — французский писатель и философ-просветитель; автор многочисленных произведений, в том числе трагедий «Брут» (1731), «Заира» (1732), «Фанатизм, или Магомет-пророк» (1742) и др.
По примеру щёголей и придворных прошлого века, офицеры садились на самой сцене, около актёров. Трудно было поверить в реальность героев в хламидах и тогах, когда их окружали кавалеры ордена Святого Людовика. И зачем нужны были двое часовых с ружьями у ног, стоявшие по краям задней декорации? Но мальчик быстро забывал о своей досаде. Выразительное изящество актёров покоряло его критический ум, а патетическая игра волновала.
Ему захотелось поближе познакомиться с ними. Он пробрался за кулисы, познакомился с мальчуганом из труппы, болтливым, хвастливым и доверчивым маленьким Дероном, который провёл его в артистическое фойе. Там мужчины и женщины переодевались, гримировались вместе, обменивались вольными шутками, и Вольфганг мог подметить не одну любовную интрижку между офицерами и актрисами.
Жизнь брала своё, лукаво разрушая планы советника, и не намечался ли уже пролог к «Годам странствования Вильгельма Мейстера»? Впрочем, Вольфганг думал и о серьёзных вещах: он учился французскому языку и сочинил мифологическую пьесу, куда щедро насажал богинь и королевских дочерей. Его друг Дерой, авторитет в театральных делах, нашёл пьесу очень интересной, но не оставил в целости ни одной сцены.
Между тем военная гроза приближалась к Франкфурту, и в страстную пятницу 1759 года полки маршала Брольи, выйдя из города, встретились с пруссаками у села Берген. Из Оленьего Рва были слышны пушечные и ружейные выстрелы; расстроенный надворный советник вышел на улицу, чтобы узнать о новостях. Ах, если бы только гренадеры герцога Брауншвейгского могли разгромить это французское отродье! Вскоре длинными вереницами показались на подъёмных мостах телеги с ранеными. Жители угощали их пивом и хлебом и жадно расспрашивали. Увы, сомнений не было: пруссаки были начисто разбиты! Можно представить себе огорчение советника. В то время как королевский лейтенант угощал его детей конфетами, мороженым и наливками, он вернулся в ярости и заперся в своём кабинете. Наступил обеденный час. Когда он спускался с лестницы и проходил мимо передней графа, битком набитой просителями, тот, прокладывая себе путь через толпу, пошёл к нему навстречу и, весело приподнимая треуголку, сказал:
— Не правда ли, господин советник, дела идут недурно?
— Не совсем, сударь, — проворчал советник. — Дай-то Бог, чтобы пруссаки послали вас к черту, даже если и мне придётся вместе с вами проделать это путешествие.
Бледный, задрожавший от явного оскорбления королевский лейтенант с трудом сдержался.
— Вы мне за это поплатитесь! — вскричал он и отдал приказ арестовать советника.
Дело принимало дурной оборот. К счастью, доверенный переводчик графа, дружески расположенный к семейству Гёте, с жаром вступился за него, ловко отвёл грозу и добился отмены ареста. Но отношения стали натянутыми. Граф, более умный, чем советник, переменил квартиру.
Едва замолкли военные громы, как новое событие завладело всеобщим вниманием. После четырёх лет оккупации, тревог и притеснений, повлёкших за собой неизбежные лишения, неурядицы, эпидемии, вольный город Франкфурт готовился к празднованию исторического события, которым он гордился: к избранию и коронации римского императора. Город императоров и республика буржуа, Франкфурт необычно и роскошно украсился для приёма в начале 1764 года эрцгерцога Иосифа Австрийского — будущего Иосифа II [22] .
22
Иосиф II (1741—1790) — австрийский государь с 1780 г. (в 1765—1780 гг. соправитель Марии-Терезии), император Священной Римской империи с 1765 г.
Курфюрсты, епископы, посланники, сановники всех европейских государств и наряду с ними поставщики, лакеи, комедианты, жонглёры, солдаты бесчисленными толпами кишели на улицах. Одни только евреи были как бы замурованы в своём гетто. Юный Гёте — теперь ему было пятнадцать лет — упивался звуками и красками. Он наблюдал, как проезжали верхом выборщики-курфюрсты в красных Мантиях, подбитых горностаем, видел посланников, ловко затянутых в платья испанского покроя с золотым шитьём и в шляпах с приподнятыми полями и большими перьями. Перед ним проходила императорская свита: бесчисленное множество парадных карет, кони, покрытые позолоченными и посеребрёнными попонами, украшенные
Вечером Гёте пошёл любоваться иллюминацией, в маске, под ручку... с Маргаритой [23] . Именно так! Идиллия, которая закончилась трагикомедией. Подобно молодому норовистому жеребёнку, он сильно рвался из отцовского недоуздка. Да, советник имел право им гордиться: он сочинял стихи, множество стихов, он написал многоязычный роман, в котором действующие лица говорили на разных языках, он разыгрывал с товарищами пьески, которые сам сочинял, — словом, за что бы он ни взялся, во всём проявлял поразительную, не по летам, яркую виртуозность. Но эта талантливость однажды очень ему повредила. Как-то раз один из его товарищей по бродяжничеству и лесным прогулкам заказал ему стихи с целью подурачить приятеля. Гёте согласился. Успех и похвалы не замедлили последовать и польстили ему. Вольфганг устроил из своего таланта доходное предприятие. Объяснения в любви, похоронные или свадебные песни — всё выливалось из-под его плодовитого пера и приносило некоторые барыши. Гонорар весело пропивался сообща всей компанией. Компания, впрочем, была сборная и вульгарная: мелкие ремесленники, приказчики из магазинов, рассыльные; они иногда втягивали его в подозрительные делишки. С ребяческой необдуманностью Вольфганг рекомендовал одного своего приятеля деду Текстору для работы в ратуше. Юноша украдкой приходит на вечеринки своих товарищей. На шиферном столе, среди бутылок рейнвейна и кружек пенящегося пива, он выцарапывает любовные стишки. Но кто эта юная работница, что сидит так спокойно и тихо у окна, склонившись над вышиваньем? Это — Маргарита! По крайней мере, так он назвал её в «Поэзии и правде». Хорошенькая головка в чепчике, нежная шея, привлекательный облик, невинный взгляд — кто может сказать, что не она дала своё имя героине «Фауста»?
23
Маргарита — здесь Гретхен — первая любовь Гёте.
Он её полюбил, и она позволяла себя любить. Это была честная девушка, более порядочная, чем окружавшая её среда. Она отдавала себе отчёт в различии своего социального положения и социального положения своего обожателя и оставалась сдержанной и слегка подсмеивалась над его любовью. А он преследовал её наивной и ревнивой страстью. Он, неверующий, направлялся в церковь, чтобы встретить её там, прикоснуться к ней по окончании службы. Он исчезал из дома после обеда в надежде увидеться с ней и дошёл даже до того, что сделал себе собственный ключ, чтобы ночью возвращаться незамеченным. Вечером в день коронации она подарила ему при расставании на улице первый поцелуй.
Этот поцелуй был и последним. На следующее утро — настоящая театральная драма. Взволнованная мать вошла к Вольфгангу в комнату.
— Вставай скорее! — сказала она. — Ты рекомендовал дедушке мошенника. Твои друзья подделали подписи, и вся шайка попалась. Отец вне себя. Он внизу с советником Шнейдером, который пришёл допросить тебя.
Это было полным крушением всего. Конечно, следствие выяснило полную невиновность молодого Гёте. Но его мучило и грызло беспокойство за судьбу Маргариты. Он бросался на пол, обливал его слезами, оглушал дом воплями. Пусть ему больше не напоминают о коронационных празднествах! На улице звонили в колокола, стреляли из пушек. Церемония коронации продолжалась в блеске, в шуме органов и труб. Но Вольфганг валялся дома на своём любимом чердаке, отказывался выходить, есть и беспрерывными рыданиями раздражал себе горло и даже лёгкие. Пришлось вызвать врача. Да, действительно этот подросток на редкость серьёзно относился к любви! Чтобы его вылечить, пришлось передать ему слова Маргариты.
«Да, — сказала она судье, — я не хочу отрицать: я часто с удовольствием встречалась с ним, но ведь это же ребёнок, и иначе я к нему никогда не относилась».
О, жгучий укол самолюбию! Какое жестокое и оздоравливающее унижение! «Ребёнок» скрывал теперь свою досаду в одиноких прогулках по лесу и под предлогом зарисовок уходил в окрестности города, где природа радушно принимала его и окружала покоем.
Скоро он пришёл в себя, овладел собой. Что из того, что его не приняли в «Филиандрию», это добродетельное и аркадское общество, членом которого он хотел стать? Что из того, что обыватели и ханжи подозрительно посматривали на него из-под очков? Он чувствовал в себе своего сократовского демона [24] , жизнь его не страшила, будущее влекло к себе. В своих прогулках он доходил до долин Таунуса, до Майнца, до Рейна. Ему нужна свобода! Разве у него не легкокрылое перо, не стройная осанка и не прекрасные чёрные глаза? Разве он не умеет ездить верхом, драться на рапирах, рисовать, играть на флейте и на клавесине? Это больше, чем нужно для образцового студента. Отец его кстати решил, что ему надо прослушать курс права в Лейпцигском университете. Итак, пора в путь-дорогу!
24
Сократ (469—399 до н. э.) — древнегреческий философ; задачей философии считал самопознание.