Гезат
Шрифт:
— А ты из какого племени? — поинтересовался я.
— Суессион, — ответил он и признался: — Тоже хотел податься в гезаты, но в наших краях их нет, а идти искать не с кем было.
— Пахать землю надоело?! — подковырнул я.
— Была бы своя… — мечтательно произнес пленник. — Я на старшего брата работал. Никто не хотел брать меня в зятья, всем нужен с землей, с хозяйством. Думал, на войне прославлюсь, добычу возьму. Вот и взял!
— Разжалобил ты меня, — признался я. — Развяжите его. Поест с нами — и пусть проваливает.
Пленный первым делом вытер правый глаз, размазав подсохшую кровь по правой щеке, затем помасиировал руки в местах, натертых веревкой. Он еще не верил, что так удачно
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Бойд (Светловолосый), — ответил он. — Я самый светлый в семье, в мать пошел. Она была младшей женой, отец захватил ее на войне с германцами.
— Так ты наполовину германец? — продолжил я опрос.
— Да, по матери, — сообщил он.
Не знаю, как национальность, но пассионарность явно передается через дочерей к внукам. У германцев она сейчас самая высокая, и не только в Западной Европе. Не знаю, как обстоят сейчас дела в Средней и Восточной Азии, но в регионах, примыкающих к Средиземному морю, пассионариев раз-два и обчелся, а хотелось бы иметь их побольше в своем отряде.
— Среди убитых нами есть твои родственники или друзья? — задал я следующий вопрос.
— Нет, они даже не из моей деревни. Прибился к ним, когда войско проходило мимо нашей деревни, — рассказал Бойд.
— Это хорошо! — сделал я вывод и предложил: — Могу принять тебя в свой отряд, но учти, придется воевать и с твоим племенем.
— Да мне без разницы, с кем воевать! — радостно объявил он. — Все равно я им не нужен был, так чего я буду за них переживать?! — Немного подумав, добавил: — Только против брата не буду воевать. Он всегда хорошо относился ко мне.
— Если с ним встретимся мы, то, так и быть, не тронем! — шутливо пообещал я.
Наевшись вареной баранины, мы отправились в обратный путь. Бойд шел пешком в хвосте отряда. Если согласился служить в отряде из страха, давал ему шанс убежать. Возможностей для побега было много, потому что дорога шла по лесу. То ли не хотел убегать, то ли не решился, но к каструму прибыл вместе с нами.
Командующий армией, сидя за столиком, что-то писал «карандашом» на папирусе при свете масляной лампы. Подозреваю, что в нем пропадает графоман. Родись он на двадцать веков позже, стал бы автором исторических романов о римлянах и не только.
— Докладывай, — приказал он, продолжая писать.
Я быстро и коротко сообщил все, что узнал.
Выслушав меня, Гай Юлий Цезарь, не отрываясь от своего занятия, объявил решение:
— Значит, на рассвете выступим. — Затем приказал рабу: — Секст, дай ему мешочек.
В кожаном мешочке, перевязанном красной бечевкой, было сто серебряных денариев. Я решил, что это плата за оценку египетского раритета, и оставил все деньги себе.
Столица суессионов Новиодун — это всего лишь небольшое поселение на холме возле реки Аксоны. Кстати, название очень распространенное у кельтов, встречается у многих племен. Поселение окружено рвом шириной метров пять и глубиной около трех и валом выстой метра четыре, по верху которого шла деревянная стена чуть выше человеческого роста. Для кельтов довольно серьезное укрепление. Благодаря ему, небольшое количество защитников смогло отбить первую атаку римлян. Гай Юлий Цезарь собирался захватить Новиодун сходу, но, нарвавшись на серьезное сопротивление и потеряв пару сотен человек, сделал правильные выводы, приказал подготовиться к штурму. Одна половина легионеров занялась возведением каструма, а вторая — изготовлением лестниц, галерей, ведущих ко рву, чтобы без потерь засыпать его, защищенных таранов и осадных башен. Между каструмом и поселением поставили баллисты, которые вели беспокоящий огонь, сгоняя осажденных со стен. Им помогали нумидийские
На следующий день я объехал поселение, высматривая, нет ли слабого места в обороне его. Было у меня желание первым ворваться в Новиодун и попросить в награду гражданство. Компанию мне составил Кон, который догнал нас на переходе сюда. Его родственник согласился разбогатеть, пообещал сообщить, что и с кем замышляет Думнорикс. Осталось дождаться весточку из Бибракты.
Осажденные стояли на стенах, наблюдали за приготовлениями римлян. Особенно много зевак было напротив тех мест, где собирали из бревен две осадные башни на восьми деревянных колесах. Видимо, суессионы никогда не видели такое. Впрочем, и другие кельты, включая эдуев из моего отряда, тоже с любопытством рассматривали эти диковинки.
Слабое место в обороне я так и не нашел. Точнее, все укрепление было слабым местом, поэтому днем и ночью охраняли его тщательно, причем не только люди, но и собаки. Здесь не было высоких каменных стен, которые порождают чувство защищенности, из-за чего гарнизон расслабляется. Не помог и Бойд, который никогда не был в Новиодуне, поэтому ничего не мог рассказать о нем.
Желанию моему не суждено было сбыться еще и потому, что суессионы сдались. На третий день открылись ворота, которые в сторону каструма. Из них вышли семь стариков без оружия. Все без головных уборов, что в этих местах не принято и, по-видимому, обозначает покорность, в длинных белых рубахах и босые. Последнее здесь в порядке вещей в теплое время года, причем для всех сословий. Судя по собранным в конский хвост седым волосам, это не друиды, которые обожают замысловатые прически, косички. Послы пришли к шатру Гая Юлия Цезаря, пали перед ним на колени и попросили пощады для жителей Новиодуна. Для кельтов встать на колени — предел унижения. Наверное, не обошлось без друидов, которые предсказали, что будет, если не сдаться, пока не поздно.
Командующий армией принял капитуляцию суессионов, тем более, что за них похлопотал Иккий, вождь ремов. Эти два племени считают себя родственными и до вторжения римлян вместе сражались против общих врагов. Поскольку никакие важные решения кельты не принимают без подсказки друидов, видимо, на этот раз ремские служители культа оказались дальновиднее суессионских. Что еще раз указывало на то, что друид друиду рознь. У всех знатных членов племени были взяты в заложники по одному сыну, а у их вождя Гальбы — два. Из поселения выгребли все оружие и загнали купцам, сопровождавшим армию, с условием, что продадут его в южных районах и дальше. Заодно пополнили запасы продовольствия. Всем воинам выдали недельный паек зерна и бобов, причем бесплатно, что считалось верхом расточительства со стороны командующего армией. Умел Гай Юлий Цезарь быть щедрым за чужой счет.
Вслед за суессионами сдались белловаги, самое многочисленное племя в этих краях. В пяти милях от их столицы Братуспантия римскую армию встретила делегация главных людей города и попросила пощады. Мол, это их вожди замутили всё и удрали на противоположный берег пролива Ла-Манш, который римляне называют Британским океаном, а кельты — просто Рукавом, принимая, наверное, за одно из русл большой соленой реки. Видимо, первые страдают гигантоманией, а вторые — микрофилией. Само собой, Гай Юлий Цезарь простил белловагов, опять поддавшись на уговоры Дивитиака. Не было бы здесь эдуйского вождя, кто-нибудь другой уговорил бы проконсула.