Гибель богов (Книга Хагена)
Шрифт:
— Не боязно иметь таких красавцев в союзниках? — тем не менее спросил его Ученик Хедина.
— Нет, мой тан, — лихо ответил воин. — Да при виде их все наши враги тотчас разбегутся без боя!.. Но вот потом — не хотел бы я, чтобы они навсегда стали моими соседями, — прибавил он уже тише.
— Хорошо, продолжай службу, — кивнул Хаген дружиннику. Всё правильно — его отчаянные сорвиголовы, привыкшие к самым дерзким набегам, не погнушаются никаких страшилищ, если союз с ними сулит победу; но вот потом, после боя, они превращаются в обычных Смертных, и брезгливость берет своё.
Тем временем небо над Хедин сеем очистилось; Ракот, похоже, собирался обратиться
Они вышли из цитадели, миновали внешний обвод стен, где угрюмо трудились пленные, закладывая бутовым камнем проломы, оставленные огнём судовых баллист и пламенем Алчущих Звёзд; в отличие от дружинников Хагена, вид движущихся сил Ракота напугал их до чрезвычайности, и теперь конвоиры выбивались из сил, гоня их по местам. Однако приказ тана был строг — не проявлять к пленным жестокости, и оттого воины Хединсея действовали в основном угрозами, а не кнутами.
От Портовых ворот тан и его спутник свернули вдоль стен, по неширокой дороге, ведущей в глубь острова. Затем сделали ещё один поворот — на узкую тропку, петлявшую между валунами; она вывела их к крутому обрыву, где под восьмидесятифутовой стеной ярился прибой. Достав из кармана небольшой кожаный мешочек, Хрофт вытряхнул на ладонь янтарный камешек чуть побольше лесного ореха.
— Пока ты миловался с женой, твой Учитель дал мне вот это. — Отец Дружин ловко подкинул и вновь поймал камешек. — Это ключ. Он продержит Ворота открытыми некоторое время, пока мы не вернёмся. Там есть кому нас встретить — из числа слуг Мерлина, конечно, — так что твоим Мечу и Диску найдётся достаточно работы.
Ты готов? — пробасил Хрофт и, не дожидаясь ответа, с размаху швырнул камешек с кручи, проревев при этом диким голосом какое-то заклятье на странном, неизвестном Хагену языке.
Камень вспыхнул в полёте. Точно нитка за иглой, за ним тянулся огненный след. Нить не гасла; как будто кто-то гигантским, но невидимым пламенным пером вывел лучащуюся светом черту на вечереющем небосклоне.
Продолжая светиться, черта поплыла на них.
— Прыгай! — приказал Старый Хрофт, когда она приблизилась почти вплотную. — Прыгай, да не промахнись мимо неё! Иначе и Учитель твой тебя не соберёт!
Хаген невольно глянул вниз. Высокий вал, набрав разбег на открытых морских пространствах, с вечной, неутолимой ненавистью бросил себя на несокрушимые клыки скал; над камнями обильно взметнулась белая пена, точно кровь отважного, но безрассудного морского богатыря.
— Да прыгай же! — Рев Хрофта хлестнул, словно плеть, и тан метнулся вперёд, стиснув зубы и впившись глазами в узкую золотую полоску.
В грудь ударил порыв ледяного ветра, тащившего с собой целые рои ледяных иголок, острых, точно стрелы. Тан на мгновение ослеп, он летел куда-то в бездонную пропасть, кругом была непроглядная чернота — только зло и тонко выл в ушах вымораживающий самую душу ветер.
Однако это быстро кончилось. Что-то мягкое приняло в себя тяжёлое, закованное в железо доспехов тело тана, падение замедлилось, а потом он ощутил, что прочно стоит на ногах, с головы до пят покрытый снегом.
Рядом, отфыркиваясь и отряхиваясь, Хрофт с отвращением сметал с себя белые хлопья.
— Ненавижу мороз, — объяснил он.
Они оказались на унылой, занесённой снегом равнине; тут и там торчали ледяные глыбы, отчего-то вставшие на дыбы, словно во время ледохода. Непрерывно дувший ветер намел высокие сугробы, белые змейки струились по поверхности, и полчища белых мух сыпались и сыпались сверху, из низких
— Куда идти? — поворачиваясь спиной к ветру, спросил спутника Хаген. Он понятия не имел, где искать своих людей в этих заснеженных просторах.
— Поднимись на этот торос и давай осмотримся, — предложил Отец Дружин, первым направившись к ближайшему из них, самому высокому — не менее чем в четыре человеческих роста. Хаген уже вонзил в неподатливый лед шипы своей латной рукавицы, когда за спиной внезапно раздалось непонятное шуршание, совсем лёгкое, едва слышимое в вое ветра, — но натренированные мускулы немедленно швырнули хединсейского тана в сторону, одновременно с достигшим его слуха неистовым ревом Хрофта и чьим-то омерзительным шипением.
Ученику Хедина было не привыкать к самым неожиданным встречам в Колдовских Мирах, и он ничуть не удивился вынырнувшей из-под разлетевшегося сугроба жуткой голове, всей в роговых пластинах, с большой беззубой пастью — ледяные змеи давили свою жертву костяными пластинами дёсен, а не рвали клыками, подобно иным хищникам. Взор жёлтых глаз показался Хагену разумным, он вспомнил слова Хрофта о слугах Мерлина в этих диких краях…
Отец Дружин оказался прижатым к ропаку; он выхватил золотистый меч, но тварь как будто вовсе не устрашилась при виде оружия.
— Ну ты, несчастное отродье Ётунов! — вдруг зарычал Владыка Асгарда прямо в надвигающуюся морду страшилища. — Я убивал твоих пращуров, ещё когда этот Мир был юн, и я повелевал им! Я узнаю тебя, потомок Фрока! Белое пятно над ноздрями выжег мой меч у твоего пращура — и мое слово заставило всех его потомков ходить с этим клеймом! Ты помнишь, что я сделал с ним?! Хочешь, чтобы с тобой было то же самое?!
Чудовище вдруг забавно склонило голову чуть набок, словно прислушиваясь. Нападать оно явно медлило, однако снег позади него бурлил, точно вода в половодье, — там тащились отставшие извивы длинного тела. Краем глаза Хаген не забывал следить за ними — всякое движение было ему подозрительно, и он не понимал, почему Старый Хрофт тянет, не спеша разделаться с напавшей на них тварью.
И эта подозрительность хединсейского тана спасла их — Хаген заметил какое-то слишком уж стремительное движение чего-то по направлению к ним под поверхностью снега и успел вскинуть для защиты свой Голубой Меч.
Хвост ледяной змеи ударил по клинку, словно бревно, едва не выбив оружие из рук тана. Сталь застряла в чешуе, покрывавшей тело бестии, не пробив, однако, толстенной шкуры. Хаген упал в снег, несмотря на всю свою силу и умение держаться на ногах. Усеянная крупными роговыми пластинами морда нырнула вниз, челюсти раздвинулись — и Старый Хрофт тотчас вонзил в нёбо змеи свой меч, прибавив к железу клинка силы грубого древнего заклинания. Ученик Хедина видел, как вслед за мечом в рану словно бы вдвинулись невидимые клинья, раздирая плоть и кости змеиного черепа; голова чудовища раскололась, оросив вокруг себя снег дурно пахнущей тёмной кровью. Однако Хаген обострившимся в минуту опасности чутьём уловил также след чужого колдовства — и два жёлтых глаза, не утративших пугающе разумного выражения, когда поднятые невидимой рукой, оказались вынуты из груды кровавых ошметков и прижаты к разлохмаченной плоти бьющегося в агонии длинного тела. Мгновение — и жёлтые блестящие шары вросли в мясо; кровь хлестала по-прежнему, но неведомый дух, повелевающий этим существом, не сдавался.