Гибель Царьграда
Шрифт:
И еще осталось: тесно прижавшиеся друг к другу мальчишки, их тонкие шеи, покачивающиеся в такт колесному ходу головы, и меж ними белокурая головенка младшего брата, его устремленные на Януша глаза, из которых одна за другой капают большие, как бусины, слезы. Еще помнилось, как хотел крикнуть брату напоследок что-нибудь важное, ободряющее, но только подвело вдруг Януша горло: вместо крика, издало какой-то жалкий полузадушенный писк…
Оставшихся мальчишек раздали по крестьянским семьям. Януш попал к улыбчивому и пузатому турку по имени Ахмед, который приехал за ним на грустном, что-то меланхолично жующем ослике с длинными чуткими ушами. Без лишних разговоров Ахмед усадил Януша на ослика и отвез к себе в деревню.
Ахмед оказался человеком не злым и обращался с мальчиком так же, как и со своим многочисленным потомством: в меру бил, в меру кормил, заставляя работать от зари до зари. Потомство его состояло из малолетней дочки и шести сыновей, старший из которых был ровесником юного Милошича, а младший еще пускал пузыри в люльке и, помнится, на появление нового члена семьи отреагировал громким отчаянным плачем. Скорее всего, он просто хотел есть, и таким образом призывал свою любопытствующую мать, которая специально выскочила из дома посмотреть на маленького, привезенного из-за моря «гяура». Ее играющая во дворе дочка при виде Януша тут же спряталась за мамины шаровары, из-за которых он мог видеть то ее тоненькую косичку, то косичку и любопытный чернющий глаз, и еще часть измазанной сажей щеки. Остальные сыновья, наоборот, обступили его, как какую-нибудь диковинку, что-то радостно галдя на своем тарабарском наречии. При этом они безо всякого стеснения трогали мальчика за одежду и волосы, а старший вдруг взял и больно ущипнул его за нос. В ответ Януш отвесил обидчику такую затрещину, что тот кубарем полетел в грязь. Мигом вскочив и прокричав какой-то отчаянный боевой клич, турчонок бросился было на Януша, но тут смеющийся Ахмед схватил сына за шкирку и что-то строго сказал. Турчонок, однако, успокоился не сразу: незаметно от отца он еще долго грозил новоприбывшему кулаком и показывал длинный блестящий от слюны язык…
Впрочем, турчонок и его младшие браться вскоре привыкли к Янушу, стали считать своим и даже приучили к этой мысли соседских детей, которые поначалу тоже задирали маленького «гяура», но пара стычек и несколько разбитых носов быстро охладили их пыл.
Перестала пугаться Януша и дочка Ахмеда. У нее было смешное, какое-то птичье имя Чичек, что по-турецки означало «цветок». Иногда Януш разрешал ей забавляться со своими длинными светлыми волосами: вплетать и выплетать из них разноцветные ленточки, чем очень веселил братьев. Это продолжалось до того момента, пока Ахмед в очередной раз не обрил наголо старших сыновей, а заодно с ними и Януша, к несказанному горю Чичек…
Через месяц мальчик уже вполне свободно понимал и говорил по-турецки – старый византийский учитель оказался прав: у старшего сына погибшего сербского князя действительно были способности к языкам.
Долгими зимними вечерами Янушу вместе с сыновьями хозяина разрешалось сидеть в мужской половине дома – селямлике. Сбившись для тепла в кучу, поближе к раскаленному от огня мангалу, мальчишки ели лепешки из пресной муки, запивали их густым козьим молоком и слушали разговоры старших. Чужой мир, поначалу непонятный и враждебный, потихоньку становился для Януша своим. Стали привычными и частые молитвы, которые надлежало совершать не менее пять раз в день. Но, становясь вместе со всеми на обязательный намаз, он никогда не забывал про себя повторять, ту самую главную христианскую молитву, которой когда-то давно научила его мать: «Отче наш, ежеси на небесех, да святится Имя Твое…» и верил, что Бог и святой Георгий рано или поздно помогут ему. Ведь самое главное, как говорила мать, это верить и не предавать.
Он очень скучал по ней, по отцу, которого не мог представить мертвым, по маленькому брату, по родному дому, и ему казалось, что эта молитва незримой ниточкой связывает его не только с Богом, но и с родными. Иногда они приходили к нему по ночам – тогда Януш просыпался в слезах, – но сны эти становились все реже и реже…
Из крестьянской семьи его забрали через год и, привезя на окраину какого-то шумного города (позже он узнал, что это столица османов – Эдирне), втолкнули в большой обмазанный глиной сарай. Когда после яркого дневного света глаза Януша привыкли к полумраку, он увидел, что сарай полон мальчишек. Их было человек сто, не меньше, и все примерно одного с ним возраста. Покорно ожидая своей участи, они сидели на земляном утоптанном полу и своим потерянным и жалким видом напоминали только-только оторванных от матери котят. Многие плакали. Увидев, что вошедший – всего лишь их очередной товарищ по несчастью, они тут же потеряли к нему всякий интерес. Но у Януша, при виде такого количества ровесников, вдруг зародилась робкая надежда, что здесь он наконец встретится со свои братом или теми, с кем был угнан год назад на чужбину, или по крайней мере хоть что-нибудь узнает об их судьбе.
– Сербы есть? – громко спросил он на родном языке.
– Есть, – по-сербски отозвались сразу несколько голосов. С сильно забившимся сердцем Януш всмотрелся в лица, но, увы, все они были ему незнакомы, и после недолгих расспросов выяснилось, что никто из них никогда не встречался с его братом. Истории этих мальчишек были почти похожи на историю самого Януша, только кого-то продержали в турецких семьях год, кого-то два, а то и все три…
Отчаяние снова охватило его, и, судя по окружающим, это чувство владело сейчас не только им одним. Он сполз по стене и уткнулся головой в колени, чувствуя себя снова одиноким и никому не нужным, но теперь вдобавок ко всему он скучал еще и по семье Ахмеда, особенно по маленькой веселой Чичек, по ее нежному голоску и ласковым теплым ладошкам. От бессилья и ярости на глаза мальчика навернулись слезы. Он не хотел плакать, но они предательски катились и катились по щекам…
Чья-то рука вдруг мягко легла ему на плечо, потрепала по волосам, точь-в-точь, как когда-то делал отец. Неужели случилось чудо и это действительно он, живой и невредимый, который пришел, чтобы забрать его из плена? «Господи, сделай так! …»
Но над мальчиком вместо отца возвышался какой-то сухощавый, смуглый старик в одежде дервиша. Белая борода его была аккуратно расчесана. То, что это дервиш – Януш догадался сразу: иногда они проходили через село, и Ахмед всегда давал им немного еды и денег, которую те принимали со словами благодарности. Занятый своим горем, Януш не заметил, как старик вошел в сарай.
– Так-так, – сказал дервиш с улыбкой. – Будущий великий воин плачет как девчонка.
– А откуда, баба, вы знаете, что я стану великим воином?..
– Это написано у тебя в глазах. Однако всему свое время… Можно мне присесть рядом?
Януш растерянно кивнул, озадаченный тем, что от него хочет этот настырный старик. А тот, опустившись на корточки, продолжил:
– Твое сердце сейчас плачет и рвется домой? Ты растерян и тебе кажется, что ты одинок? Ведь так? Но оглянись вокруг – ведь рядом с тобой твой друзья… нет, твои братья, с которыми отныне ты будешь делить и печали и радости, еду и кров. Тебе выпала доля воина, а что может быть лучше для настоящего мужчины? И лишь Всевышний знает, что предначертано всем нам впереди. Быть может, он так испытывает нас, испытывает тебя…
Хотя старик обращался только к одному Яношу, его звучный голос был хорошо слышен остальным мальчишкам, которые, сразу же позабыв о своих печалях, во все глаза смотрели на странного старика.
– Я хочу рассказать тебе одну очень древнюю сказку. Ты любишь сказки?
Януш снова кивнул, и старик, собрав у глаз лучики морщин – при этом глаза у него стали задумчивыми, – начал свой рассказ:
– Ну что ж, слушай. Давным-давно, в те времена когда блохи служили брадобреями…
Сказка про Мусу
Давным-давно, в те времена, когда блохи служили брадобреями, а верблюды глашатаями, случилась эта история. Тогда моя мать еще была в колыбели, а я ее убаюкивал… Жил в одном городе мальчик Муса. Он был сыном процветающего купца. Однажды отец сказал ему: «Сын мой, собирайся в путь. Мы отправляемся в путешествие. У меня есть кое-какие дела в дальних странах. Ты мой наследник, и я думаю, тебе будет полезно поехать вместе со мной, поучиться вести торговые дела».