Гибель «Кречета»
Шрифт:
Встревоженный долгим отсутствием майора, командир заставы, извинившись перед гостями, тоже поспешил в штаб. Он застал Серёгина на стуле перед картой, майор был настолько углублён в свои мысли, что даже не повернул голову на звук шагов.
– Что случилось, Василий Иванович?
– Мы тут во время бури неплохо охраняли границу, а через нас летали иностранные самолёты. Кой-кого наши и прошляпили... На, читай.
– Хотел я дать ребятам сутки отдыха, да не выйдет, – рассуждал вслух Серёгин. – Прямо отсюда отправимся в тайгу. Маршрут уточню после допроса задержанного. Продуктов возьмём недели на две, нет, на три. Отдай распоряжение, чтобы всё подготовили. Отпустишь с нами Рекса и прикреплённого к нему собаковода. Где шифровальщик? Сейчас подготовлю донесение в округ.
Ровно через час отряд пограничников, ведя в поводу навьюченных лошадей, спускался по горной тропе.
Гость с того берега
До железной дороги отряд майора Серёгина добрался быстро. Дальше идти стало намного труднее. Тайга похожа и не похожа на обыкновенный лес. Когда впервые попадаешь сюда, то кажется, что какой-то сказочный великан собрал со всех окрестностей рощи, леса, сосновые боры, заросли кустарников и беспорядочно сдвинул их в кучу. Сделал он это неаккуратно, грубо, не беспокоясь о том, что соснам, елям, кедрам, лиственницам стало очень тесно, что некоторые из них вырваны с корнями, а другие переплелись ветками. И, хотя в тайге нет деревьев в пять обхватов, нет верхушек, при взгляде на которые кружится голова, она величественна и сурова.
Тайга – как море со вздыбленными застывшими зелёными волнами. Когда плывёшь по водному простору, кажется, никогда ему не будет конца и края; пробираешься по тайге и думается, что нет предела гигантской чаще, только одни перелётные птицы, вероятно, знают, когда путаница деревьев и кустов уступит место равнинам и горам. Взбираешься на холм в тщетной надежде увидеть впереди людское жильё или хотя бы поле, а взор твой примечает впереди другую покрытую лесом сопку, за ней третью, и так – до самого зубчатого горизонта.
По тайге даже в разгар лета трудно пробираться, а тут чуть ли не на каждом шагу нужно было преодолевать препятствия, воздвигнутые недавним ураганом. Пограничникам то и дело приходилось браться за топоры, прорубать себе путь в буреломе. Серёгин и его бойцы, ведя тяжело навьюченных лошадей, переправлялись по старым поваленным стволам, через таёжные ручьи и речки, переваливали через крутые сопки, когда их нельзя было обойти; настойчиво шли вперёд, выискивая тропы и всё время сверяя свой путь с дрожащей стрелкой компаса.
На вторые сутки отряд вышел в долину, окружённую лесистыми сопками. Вдоль берега реки не очень широкой, но достаточно глубокой для того, чтобы по ней ходили катера и небольшие баржи, выстроилось несколько десятков бревенчатых домиков приискового посёлка. В одном из них, внешне ничем не отличавшемся от других строений, находилось отделение милиции. Это была крепко срубленная пятистенная изба с крестьянским крытым двором; в нём стояли не коровы и овцы, а верховые лошади милиционеров.
Внутри домика всё было иначе, чем в обычных избах. Горницу делил пополам невысокий барьер. Перед ним – длинная скамья для посетителей, а позади – стол дежурного. Около него на стене – телефон старого образца, деревянный, с ручкой. В глубине темнел сейф, выстроились на стойке винтовки, висел засиженный мухами, с оторванным углом плакат – «Револьвер системы «Наган».
Сюда и направился Серёгин, как только устроил своих людей на отдых. Сам он, порядком уставший, ограничился лишь тем, что помылся у колодца по пояс. Отдыхать было некогда.
Совсем юный дежурный милиционер, держа в вытянутой руке карманное зеркальце, не спеша расчёсывал свой вьющийся льняной чуб, когда майор неслышно подошёл к барьеру. Подняв глаза на человека в сине-зелёной фуражке пограничника, милиционер вспыхнул оттого, что его застали за таким легкомысленным занятием, а заметив две «шпалы» на петлицах пришедшего, вытянулся по стойке «смирно».
Серёгин протянул дежурному своё удостоверение и очень обрадовался, узнав, что нарушитель находится ещё здесь в районной милиции и что только завтра за ним придёт катер из города.
Прежде чем допросить диверсанта, Серёгин решил осмотреть вещи, отобранные у него при задержании. Розовощёкий милиционер сразу стал очень серьёзным и важным, загромыхал связкой ключей и начал возиться у сейфа. Он достал оттуда брезентовый мешок и осторожно вытряхнул его содержимое на стол, покрытый пожелтевшей газетой. На столе появились аккуратно перевязанная пачка ассигнаций разного достоинства и горсть монет.
– Пять тысяч семьсот тридцать один рубль сорок девять копеек, – отчеканил по памяти милиционер. – Можете проверить!
– Зачем мне проверять, вот только посмотрю, нет ли фальшивых, – заметил Серёгин.
Он вытащил из пачки наугад новенькую хрустящую тридцатирублёвку и долго рассматривал её через лупу и на свет. Такому же тщательному осмотру был подвергнут червонец.
– Вроде настоящие, – сказал нерешительно Серёгин, – впрочем, экспертиза установит. – Он взял в руки большой восьмизарядный пистолет.
– Осторожно, заряжен! – вскрикнул милиционер.
– Не беспокойтесь, к оружию мы привычны, – усмехнулся Серёгин. Он ловко выбросил патрон из ствола.
– «Маузер!»–прочитал он вслух название. – Немецкая работа.
На столе лежали: карманный компас, новенький финский нож в кожаном чехле, наполовину опустошённая армейская фляжка со спиртом, тряпичный кисет с махоркой, коробок спичек с этикеткой «Храните свои деньги в сберкассе», записная книжка в клеёнчатой обложке производства «Мосполиграфа», огрызок чернильного карандаша. Пытливый взгляд пограничника сразу обратил внимание на то, что все вещи были советского производства и не могли вызвать никаких подозрений.
После того как были тщательно осмотрены паспорт с отметками о прописке в разных пунктах и воинский билет, показавшийся Серёгину подлинным, он спросил:
– А теперь приведите этого типа!
Милиционер с озабоченным видом запер на щеколду вход в помещение, расстегнул кобуру и неторопливо открыл большой замок, висевший на двери, которую Серёгин вначале не заметил.
Через минуту из этой двери вышел невысокий худощавый человек. Он остановился посреди комнаты, прищурив глаза от света: как видно, он долго находился в темноте. Задержанный, как и положено, держал руки за спиной. Милиционер стоял с наганом наготове.