Гибельные боги
Шрифт:
Но что дальше? Если все эти глупцы поланти и чиньоло думают, что он продолжит традиции дорогого дядюшки — у него даже не было подходящих слов, чтобы в полной мере объяснить этим идиотам их заблуждение. Тут Джустиниани снова тяжело задумался. Он по-прежнему не мог понять, что все эти люди хотят от него? Даже если они предполагают, что он унаследовал дар дяди…
Дар?! Тот прельщал его из преисподней каким-то унылым вздором, говорил о всесилии, о волховании и беседах с дьяволом и мертвецами по своему выбору, что-то нес об Элевсинских мистериях, его даже обещали развлекать танцами лярв и эльфов, изысканными яствами и блудом с суккубами. Дивное, должно быть, наслаждение. Дядюшка манил его умением завораживать красавиц, сохранением молодости, чтением чужих мыслей и неуязвимостью, тайной философского камня и обращением любых металлов в золото… Последнее Винченцо понимал. Желание обогатиться — тайная пружина многих искушений, золотая наживка дьявола, argumentum argentarium. Но все эти люди состоятельны! Раз так — чего же они хотят от него?
А почему бы ему не узнать это от тех, неожиданно подумал он, кто в полной мере располагает нужными сведениями? Погода была прекрасна. Почему бы не прогуляться по Риму, и не навестить тех, кто выражал такое горячее желание видеть его у себя? Он приказал заложить экипаж. Джустиниани все ещё не удосужился сделать нужные визиты. Что ж, самое время развести визитные карточки, справиться о здоровье. И начать — с Теобальдо Канозио. Если старик в свои восемьдесят лет приехал проводить в мир иной мессира Джанпаоло Джустиниани — тому должны быть весомые основания. Тут Винченцо, усаживаясь в экипаж, снова поморщился. Что, Глория Монтекорато тоже в этой компании?
К ней он заезжать не собирался.
Старик жил неподалеку от via dei Polacchi, Джустиниани добрался туда за несколько минут. Едва о нем доложили, послышалась возня, надсадный старческий кашель и суета слуг. Его пригласили пожаловать, и потому, как согнулись слуги, стало понятно, что их господин в высшей степени расположен принять прибывшего. В комнате было излишне натоплено, старик Теобальдо сидел в кресле, при его появлении он сделал попытку подняться, но Винченцо остановил его. В глазах Канозио мелькали ужас и такое раболепие, что Джустиниани испугался. Хозяин предложил дорогого вина, слуги торопливо накрывали небольшой столик у его кресла, сервируя его деликатесами, а из глаз старика все не исчезали подобострастие и непонятный страх. Винченцо осведомился о его здравии, вежливо извинился, что не мог посетить крестины правнука мессира Канозио, поведал о прекрасной и по-весеннему теплой погоде на дворе.
Канозио молчал, лишь, как заведенный болванчик, кивал в ответ на любое его слово. Винченцо любезно рассказал мессиру Теобальдо, как несколько дней назад он навестил донну Поланти, не утаил от него и забавных подробностей спиритического сеанса, выразив скепсис по поводу подлинности появившегося духа Николо Макиавелли, и по взгляду старика понял, что он уже знает о его визите к донне Гизелле. Тот снова окинул его затравленным взглядом и осторожно спросил, что он собирается делать… с наследством господина Джустиниани?
Винченцо мог бы сделать вид, что не понял старика. Но он его неожиданно понял. Молниеносно пришло убеждение, что Канозио спрашивает вовсе не о полученных деньгах и доме, и даже не мистическом «даре» — его интересует ларец в спальне умершего, который теперь покоился в потайном ящике его собственного кабинета.
— Ничего, — холодно ответил он, и Канозио, заметив ледяной блеск его глаз, вжал голову в плечи, как черепаха. — Я не собираюсь продолжать дела мессира Джанпаоло.
Тут Теобальдо Канозио окинул его очень странным взглядом — в нём читались недоумение и легкая оторопь. Старик, как показалось Винченцо, или вовсе не понял его, или просто ему не поверил.
— Но вы же… вы же не уничтожите его? — глаза старика были прикованы к лицу Джустиниани.
— Не знаю, — пожал плечами Винченцо.
Старик побледнел, как полотно.
Совсем иначе принял его мессир Альбино Нардолини. Винченцо никогда не бывал в его доме и, учитывая срок их знакомства, визит его мог быть весьма коротким. Но мессир Альбино лучился гостеприимством и любезностью, потянул его в библиотеку, показал свои новые приобретения и коллекцию антикварных редкостей.
— Я замечаю, — легким тоном произнес Винченцо, перелистывая тяжелый фолиант Тритемия, — что количество поклонников сатаны в обществе довольно значительно.
— О, да, но это люди, преследующие разные цели. Это и черные роды — отдельные семейства потомственных адептов, и сатанинские тайные общества, и группы демонопоклонников, и частнопрактикующие колдуны и ведьмы… — мессир Альбино лучезарно улыбнулся. — Мне нравится, что вы столь не похожи на своего дядю, так открыты и просты…
— А мессир Джанпаоло был замкнут и сложен? — удивился Джустиниани.
Приветливое лицо его нового знакомого омрачилось каким-то воспоминанием. Он нахмурился и уставился в пол.
— Мне не хотелось бы, — через силу улыбнулся мессир Нардолини, — бросить тень на вашу родню, но мессир Джустиниани был… излишне надменен. Он достиг в своем деле невиданных высот, это я признаю, — торопливо бросил он, — но… Он никогда не делился секретами служения, отказывал даже в совете, был горделив и не считал других за людей. Это непохвально. Величие, конечно, дает повод для высокомерия, но все же, стремление не замыкаться в себе, а сеять свет вокруг — это больше подходит истинному знанию.
Винченцо понял, что то, что ему кажется ничтожеством, здесь именуется величием, но сейчас было не время для сопоставления мнений.
— Но дядя чем-то мотивировал свой отказ?
— Он был странен, — пожаловался мессир Нардолини. — Он почему-то уверял, что для того, чтобы быть истинным колдуном, нужно быть верующим. Все время твердил о вере. На мой же взгляд, это ошибочное суждение, ничего общего не имеющее с истиной.
Джустиниани растерялся, хоть и не подал виду. На его взгляд, суждение дяди в этом вопросе было, бесспорно, истинным. Служение Сатане, противнику Бога, без веры в существование Бога — это, воля ваша, абсурд.
— Он просто не осознавал, что всего-навсего отражает христианское видение сатанизма.
— А разве сегодня есть и другие взгляды? — любезно осведомился Винченцо. Разговор начал его занимать.
— Разумеется, и гораздо более свободные! — улыбнулся мессир Нардолини, — многие почитают Бога-Демиурга, как творца всего сущего, и Сатану, как Князя мира сего. Иные идут еще дальше, они полагают, что, если бы Бог был всесилен, то он уничтожил бы Сатану. А так как этого не случилось, Сатана по силе равен Богу, — и поклоняются Сатане без поклонения Богу. — Джустиниани подумал, что он мог бы убить своего кота Трубочиста, когда вздумается, но если он не делает этого, а чешет кота за ушком, — это не повод обвинять его в бессилии, а лишь основание для упрека в слабости к кошкам, но промолчал. Нардолини же продолжил. — Некоторые идут еще дальше и считают дьявола «санитаром человечества», они не почитают сатану, но — содействуют ему. Но и это — в известной мере ограниченность.