Гидеон. В плену у времени
Шрифт:
Но мальчишки шли, не останавливаясь, будто их ктото подгонял.
– Бедняги, – сказал Питер. – У них ноги в синяках и даже почернели…
– Смотрите! – вдруг закричала Кэйт. – У него камень!
Она показала на мальчика ангельского вида, стоящего на краю сквера, с явным намерением отомстить. Питер и его отец проследили за ее взглядом и тут же пригнулись: над головами просвистел большой булыжник.
Кэйт пришла в ужас.
– Он же мог убить! – воскликнула она.
А мальчишка, не оставляя
– Это же сын маркизы! – воскликнул мистер Скокк.
– Точно! – просияла Кэйт. – Это ЛуиФилипп!
ЛуиФилипп отнял у мальчишки булыжник, перевернул на живот, поставил ногу ему на спину и с улыбкой оглянулся.
– И что мне с ним сделать, как вы полагаете? – крикнул он. – Скормить его нашим собакам? – И он угрожающе зарычал, обнажив крепкие белые зубы.
Все побежали к нему на помощь, поскольку мальчишка отчаянно боролся, пытаясь вырваться, и веса ЛуиФилиппа было недостаточно, чтобы долго удерживать хулигана на земле. Негодяй всетаки вывернулся и помчался прочь. ЛуиФилипп крикнул ему вслед чтото малопонятное, и мальчишка ответил ему нечто в том же роде.
– Спасибо! – задыхаясь, сказала Кэйт.
– Да, в самом деле, большое спасибо, месье, – сказал Питер.
– Да ничего, – самодовольно ответил ЛуиФилипп.
Он низко поклонился, и влажный тюрбан свалился с его головы на землю, освободив гриву золотых волос. ЛуиФилипп вздрогнул и прижал руки к голове.
– В следующий раз, я на вашем месте лучше бы ел селедку, – сказал мистер Скокк.
ЛуиФилипп покачал головой:
– Нет, нет, уверяю вас, сэр, от селедки последствия для желудка бывают даже хуже, чем для головы от избытка вина. Надеюсь, никто из вас не ранен?
– Все в порядке, – ответил Питер.
Кэйт заметила небольшой сверток на земле:
– Это ваш?
– Да, спасибо. – ЛуиФилипп поднял его. – Я бы хотел попросить вас об одолжении, мистер Сеймур. В сущности, о двух одолжениях.
– Буду рад услужить вам, месье. – Питеру стало любопытно.
– Вы намерены найти моего отца?
– Возможно…
– Думаю, у нас нет выбора, – перебил его мистер Скокк.
– И вы не пожалеете об этом, – сказал ЛуиФилипп. – Мой отец чрезвычайно талантливый ученый. Думаю, только он сможет вам помочь.
– О каком одолжении вы желали меня попросить?
ЛуиФилипп указал на сверток.
– Я не получил от отца ни строчки с начала августа, поскольку уже много месяцев почта ненадежна. Можете передать ему эти книги? Он будет вам так благодарен, уверяю вас.
– А второе одолжение?
– Просто умоляйте моего отца оставить наше поместье и присоединиться к нам в Лондоне. Мы очень волнуемся за него, там
– Мой дорогой сэр, – ответил Питер, – разумеется, я буду счастлив исполнить вашу просьбу – если мы всетаки решимся поехать во Францию.
Трудно было не поддаться обаянию ЛуиФилиппа. Его большие голубые глаза и сверкающая улыбка были неотразимы. Уходя, он вручил Питеру пакет с книгами.
Если же они не поедут в Аррас, сказал он, возможно, мистер Сеймур будет так добр и доставит книги обратно на ГолденСквер. Тогда уж придется послать книги с почтовой каретой.
Кэйт, мистер Скокк и Питер пошли мимо рядов высоких домов из красного кирпича по направлению в Брюерстрит, где намеревались взять наемную карету, чтобы вернуться в ЛинкольнИннФилдс. По дороге мистер Скокк рассмотрел книги. Их было три: «Права Человека, ГЛАВА I» и «Права Человека, ГЛАВА II», обе были написаны Томасом Пэйном, о котором мистер Скокк чтото читал, автором третьей книги был сам Аллессандро Вольта, «Memorie sull Electricita Animale». Ни мистер Скокк, ни Питер не говорили поитальянски, но стали обсуждать смысл названия и тут заметили, что Кэйт рядом с ними нет. Оглядевшись, они увидели, что Кэйт стоит в водосточном желобе, по ее лицу пробегают гримасы боли, а сама она становится то мерцающей, прозрачной, то снова непрозрачной. Нищий, оказавшийся рядом, отпрыгнул от нее на несколько ярдов и завизжал, указывая на Кэйт пальцем:
– Смотрите, привидение! Призрак, который бродит средь ясного дня!
Мистер Скокк и Питер подбежали к Кэйт. Мистер Скокк протянул к ней руку.
– Не прикасайтесь! – закричал Питер, вспомнив, что случилось с ним много лет назад, когда с Кэйт произошло нечто подобное. – Она растворяется – вы можете поранить ее! Но нет… здесь чтото не так!..
Питер уставился на Кэйт, пытаясь понять, в чем же разница. Она явно страдала. Она крутилась и крутилась на одном месте, будто попала в стеклянный сосуд, а руки судорожно прижимались к его стенкам. Питер не слышал ни звука. Непонятно было, видит ли она его. Но одно очевидно – она беззвучно кричала, и по тому, как двигались губы, можно было безошибочно разобрать: «Помогите мне!»
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Кэйт вернулась к нормальному, непрозрачному состоянию и смертельно бледная, без чувств рухнула на булыжную мостовую. Питер отогнал нищего и взял Кэйт на руки. Озадаченный мистер Скокк еле поспевал за ним и перешел на бег трусцой.
– Что случилось с ребенком? – спросила леди с двумя маленькими детишками. – Могу я вам помочь, сэр?
– Она упала в обморок! – рявкнул Питер. – Я должен отвезти ее домой!