Гладиатор из будущего. Дилогия
Шрифт:
Среди легионеров прошел слух, что на поле битвы обнаружено тело Спартака. Какой-то центурион отвел меня в сторону и показал мне убитого гладиатора-гиганта, вокруг которого толпилось не меньше полусотни римлян. Я с первого взгляда узнал Эномая, несмотря на то, что его лицо было обезображено ударом копья между глаз. С убитого Эномая легионеры уже сняли шлем, поножи и панцирь.
Узнав от меня, что Эномай был одним из вождей восставших, центурион приказал своим воинам положить его мертвое тело на древки копий и отнести к шатру претора Глабра.
Затем мне показали пленных мятежников, коих было чуть больше двадцати
В последующие два дня легионеры сжигали на кострах своих павших. Убитых в сражении рабов римляне тоже сожгли, а обгорелые кости закопали в огромной яме.
Меня поразила разница в потерях. У римлян пало в битве и умерло от ран всего тридцать пять человек, рабов же полегло почти две сотни. Спартак был прав, говоря, что у римлян над восставшими имеется превосходство в вооружении и выучке, думал я. К тому же у претора Глабра — подавляющий численный перевес над войском Спартака.
Клодий Глабр оказался военачальником опытным и осторожным. Пустив вверх по тропе легкую пехоту, он разведал расположение оборонительного вала из камней, за которым восставшие ожидали лобовой атаки легионеров. Понимая, что загнанные в угол рабы будут сражаться отчаянно и без больших потерь римлянам не пробиться на вершину горы, претор Глабр решил одолеть воинство Спартака голодом.
По приказу Клодия Глабра, легионеры воздвигли частокол в том месте, где тропа, ведущая с вершины, выходит к дороге. У частокола днем и ночью несли дозор римские воины, сменяясь через каждые три часа. В полумиле от частокола, у развилки дорог, был разбит основной лагерь римлян, окруженный рвом и валом. Это была ставка Клодия Глабра.
Другой лагерь, поменьше, римляне разбили возле южного склона Везувия, где проходила дорога к городу Помпеи, что на реке Сарн. С этой стороны при известной ловкости и сноровке можно было спуститься с горы на веревках, используя при спуске скалистые уступы, идущие ступенями один над другим. В этом меньшем лагере расположились две когорты под началом военного трибуна Гнея Либеона.
С северной и западной сторон склоны Везувия представляли собой отвесные обрывы высотой не меньше восьмисот локтей. Для спуска здесь у людей Спартака просто-напросто не хватит веревок, решил Клодий Глабр и не оставил у этих склонов римских дозоров.
Отправляясь к своему мужу в Капую, Фабия предложила мне поехать с ней. Прекрасная матрона обещала сделать меня вольноотпущенником, обеспечить мне неплохое будущее. Но меня сильнее волновала судьба Спартака, поэтому я ответил Фабии отказом.
Проведав, что всех угодивших в плен мятежников, и меня вместе с ними, должны отправить в школу Лентула Батиата, я пустился на хитрость. При очередном допросе на вопрос Клодия Глабра, ладят ли между собой вожди мятежников, я наплел претору бредней о том, что полного единства среди восставших нет, мол, гладиаторы-фракийцы и гладиаторы-галлы постоянно грызутся между собой. В случае безысходной ситуации ради сохранения жизни большинство рабов конечно же предпочтут сдаться в плен, выдав своих вожаков римлянам на расправу.
Отряд Клодия Глабра уже пять дней стоял под Везувием, держа восставших в осаде. За это время не произошло ни одной стычки, рабы сидели на горе, не предпринимая никаких попыток вырваться
Я возликовал в душе, когда претор Глабр предложил мне пробраться на гору и от его лица сообщить людям Спартака, что в случае добровольной сдачи им всем будет дарована жизнь. На казнь на кресте будут обречены только зачинщики мятежа. Если я сделаю все, как надо, то в качестве награды Клодий Глабр пообещал мне двести серебряных монет, колпак вольноотпущенника и разрешение на жительство в Капуе.
Изобразив тягостные долгие раздумья, я дал, наконец, свое согласие отправиться в лагерь восставших рабов.
НОЧНАЯ РЕЗНЯ
— А, вернулся, изменник! — криво усмехаясь, проговорил Крикс, увидев меня.
Рес, вошедший в шатер вместе со мной, обратился к Спартаку, не беря во внимание реплику Крикса:
— Андреас объявился! Он угодил в плен к римлянам, но сумел сбежать от них.
Рес дружески подтолкнул меня вперед. Спартак поднялся из-за стола и шагнул мне навстречу. В его глазах были удивление и радость.— Здравствуй, Андреас! — сказал он, взяв меня за плечи. — А мы потеряли тебя. Кто-то решил, что ты сбежал к римлянам вместе с Фабией. — При этом Спартак взглянул на хмурого Крикса. — Кто-то подумал, что римляне настигли тебя и убили на тропе в лесу. — Спартак бросил взгляд на сидевшую у стола Эмболарию. — Я же и вовсе не знал, что подумать. Теперь, друг мой, ты сам расскажешь нам, что с тобой приключилось.
Меня усадили за стол, налили воды в медную чашу.— Извини, брат, — сказал Рес, — у нас на горе, кроме воды, ничего нет. Остается только жевать кожаные ремни.
Я спокойным голосом изложил свою заранее продуманную версию моего пленения римлянами, не запинаясь и не пряча глаз. Мол, в тот злополучный день была сильная гроза с дождем. Я ожидал на тропе Эмболарию, ушедшую на разведку, когда разыгралась жуткая непогода. Я устремился к лошадям, которых мы с Эмболарией вывели из лагеря на случай бегства с Везувия, но их в сосняке не оказалось. Я принялся рыскать по склону горы в поисках разбежавшихся лошадей и наткнулся на велитов из войска претора Глабра. Велиты взяли меня в плен и привели в римский стан. Римляне сначала держали меня в цепях, но потом цепи с моих рук были сняты. Всех пленных из войска Спартака римляне заставляли носить воду из ручья и собирать хворост в лесу. Отправившись однажды за водой, я сумел затеряться в лесу и добрался до тропы, ведущей на вершину Везувия.
— Как ты проскочил мимо римского дозора на склоне горы? — спросил недоверчивый Крикс. — Почему удалось сбежать лишь тебе одному?
Я сказал на это, что римский частокол с трудом, но возможно обойти, если взобраться выше по склону, там, где сплошные оползни и камни. А то, что сбежать удалось только мне одному, это просто чистое везение и ничего больше.
— Мои люди пытались обойти римский частокол, но не отыскали ни одной обходной лазейки, — проворчал Крикс. — Я не доверяю Андреасу. Скорее всего, он римский лазутчик!