«Ну вот, я угодил в гладиаторскую школу Лентула Батиата! — с отчаянием обреченного подумал я, озираясь вокруг. — Это явно не кино, и Рассела Кроу я здесь, конечно, не увижу!»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЗНАКОМСТВО СО СПАРТАКОМ
Всех вновь прибывших невольников первым делом отправили в баню, там же всех нас остригли наголо. Древнеримская баня произвела на меня весьма благоприятное впечатление. Правда, в отличие от русской парной бани, тазами там не пользовались при омовении, а мыло заменяла какая-то жирная белая глина. Смывать с себя пот и грязь можно было либо в бассейне с теплой водой, либо стоя под струей довольно горячей воды, бьющей из медного раструба в виде льва, раскрывшего пасть. Этот своеобразный горячий водяной кран был установлен чуть выше человеческого роста, его можно было открывать и закрывать при помощи небольшого медного рычага. Всего в душевой было четыре таких львиноподобных крана, по два у противоположных стен. Пол в душевой комнате имел заметный наклон к самому центру, где находилось небольшое зарешеченное отверстие для стока воды.
После омовения в бане всех новичков осмотрел врач. Тут же находился один из помощников хозяина школы, который записывал острой костяной палочкой на навощенной дощечке имя каждого невольника, его возраст и откуда тот родом.
Когда очередь дошла до меня, то я сказал, что родился в Галлии.Писарь окинул меня подозрительным взглядом и спросил, почему у меня имя греческое?Я ответил, мол, мать у меня гречанка, она-то и нарекла меня греческим именем.В бане же всем вновь прибывшим рабам выдали туники, сандалии и пояса.Потом был обед, довольно обильный
и сытный. Нас угощали мясной похлебкой, свежеиспеченным хлебом, сыром и сладким медовым напитком.После обеда младший ланиста с густыми черными бровями, по имени Меттий, ознакомил нас, новичков, с распорядком дня в гладиаторской школе Лентула Батиата. При этом Меттий говорил не только на латыни, но и на греческом, видя, что не все из новичков хорошо знают латынь. После инструктажа всех нас распределили по комнатам, где нам предстояло жить все время обучения в школе Батиата.Комнаты были расположены по коридорному типу в длинном каменном здании, похожем на казарму. Почти все ученики этой школы проживали в комнатах по двое. Комнаты на одного человека имели право занимать римские граждане, добровольно записавшиеся в гладиаторы, бойцы-ветераны и рудиарии, то есть гладиаторы, получившие свободу и занимавшиеся обучением новичков. Всех новичков в гладиаторской школе называют тиронами.Меня поселили в комнату, на дубовой двери которой был прибит овальный медный жетон с латинской цифрой 45.В этом помещении у противоположных стен стояли два ложа, ножки которых были прикреплены к деревянному полу. Кровати были застелены грубыми матрацами, льняными простынями и шерстяными одеялами, имелись на них и подушки в виде продолговатых валиков. Ни стола, ни стульев в комнате не было. Стены комнаты были выкрашены желтой краской, потолок был окрашен в красный цвет. По сторонам от двери имелись полки и вбитые в стену крючки для одежды. В стене, что напротив входа, имелось узкое окно почти под самым потолком, в которое было вставлено мутно-зеленое толстое стекло. В потолке зияло квадратное отверстие около метра шириной, закрытое толстой железной решеткой.Я поначалу решил, что это просто вентиляционный люк, но вскоре понял, что ошибся. Ночью, когда всех воспитанников школы развели и заперли по комнатам, стражники до самого утра, сменяясь, расхаживали по длинному коридору и по двум верхним проходам, устроенным так, чтобы надзиратели могли через зарешеченные отверстия наблюдать за спящими гладиаторами.Моим соседом по комнате оказался грек с острова Кифера, по имени Диомед. Ему, как и мне, было двадцать пять лет. Это был статный прекрасно сложенный атлет, с правильными благородными чертами лица и светлыми вьющимися волосами. Общаясь с Диомедом на своеобразной смеси из латыни и греческого, я узнал от него немало полезного и удивительного. К примеру, мне стало известно, что в этой школе действительно имеется гладиатор-фракиец, которого зовут Спартак. Диомед не мог взять в толк, почему я так сильно интересуюсь именно Спартаком.Я не стал рассказывать Диомеду о романе Джованьоли «Спартак», прочитанном мною еще в шестом классе, умолчал я и о фильмах про Спартака, ставших классикой Голливуда. Разве в состоянии гладиатор Диомед, сын своей рабовладельческой эпохи, понять восторг человека из грядущей атомно-электронной цивилизации, имеющего возможность узреть своими глазами настоящего живого Спартака!Распорядок дня в школе Лентула Батиата был довольно жесткий. Утром гладиаторов поднимали с первым лучом солнца. Сразу после завтрака начинались занятия в палестре по рукопашному бою без оружия, потом шла тренировка в гимнастическом зале по укреплению мышц и связок, после которой воспитанники переходили во дворики для отработки навыков схватки в паре. Около полудня был второй завтрак, после которого помощники ланисты Меттия распределяли гладиаторов на группы с таким расчетом, чтобы новички оказывались вместе с ветеранами. Опытные гладиаторы начинали биться один на один с учебным оружием в руках, а тироны, сидя неподалеку, наблюдали за поединками. При этом наставники по фехтованию комментировали новичкам каждый опасный выпад деревянным мечом, каждое обманное движение, каждый прием при отражении удара…После показательных учебных боев ветеранов в пары становились тироны, начиная отрабатывать приемы по владению мечом и щитом. Это продолжалось до обеда.После обеда гладиаторы получали примерно час на отдых, затем до самого ужина шли, чередуясь, занятия на выносливость, на ловкость и гибкость, на умение обращаться с мечом, кинжалом, дротиком и трезубцем. Помощники Меттия и он сам зорко следили за тем, чтобы никто из воспитанников во время тренировок не отлынивал и не расслаблялся. Любой из гладиаторов за нерасторопность и неуклюжесть мог получить удар палкой по спине. Впрочем, до кровавых истязаний в школе Лентула Батиата не доходило. Даже небольшое увечье не позволяло гладиатору полноценно участвовать в тренировках, это было недопустимо, поскольку владелец школы не мог растягивать обучение каждого гладиатора на срок больше года. Востребованность гладиаторов для выступлений на аренах амфитеатров была очень велика, а хорошо обученный гладиатор стоил немалых денег.После ужина, едва опускалась ночная мгла, воспитанники мылись в бане и затем расходились по своим комнатушкам.В первые дни пребывания в школе Лентула Батиата я выматывался до такой степени, что, едва добравшись до постели, мгновенно засыпал мертвым сном. Мой изнеженный организм с трудом переносил свалившиеся на него нагрузки, поэтому мне частенько приходилось терпеть палочные удары. Я постоянно ходил невыспавшийся и в синяках.Всю первую неделю я с мучительным нетерпением ждал того момента, когда машина времени, наконец, вернет меня в двадцать первый век. Я непрерывно думал об этом, и засыпая на жестком ложе и просыпаясь на заре. Эта мысль не покидала меня ни в трапезной, ни в палестре, ни в бане. Я неоднократно пытался представить, каким образом произойдет мое обратное перемещение в будущее. Я грезил этим, как Робинзон Крузо грезил далеким парусом в морской дали, оказавшись в одиночестве на необитаемом острове.Поскольку мое возвращение в будущее не случилось ни через неделю, ни через две, ни через три, в душе моей поселился страх от мысли, что лжеитальянцы вовсе не собираются извлекать меня из глубокой древности. Тем более что там у них началась какая-то стрельба, когда меня как подопытного кролика запихали в машину времени. Может, никого из этих аферистов уже нет в живых! Может, и машина времени просто-напросто уничтожена взрывом! При таком печальном раскладе ни полиция, ни ФСБ, ни прочие спецслужбы не в состоянии мне помочь! Ведь я не просто похищен, я затерян в немыслимой глубине прошедших веков!Преодолевая собственное уныние, я волей-неволей начал вживаться в окружающую меня среду, ибо иного выхода у меня не было. Чем-то вся эта история должна закончиться, размышлял я. Не могу же я просто сгинуть! Там, в будущем, меня наверняка уже ищут, следователи и прокуратура, быть может, уже завели уголовное дело на Мелинду и всю ее компанию. Мне надо просто терпеть и ждать. Через месяц или через год, но меня должны отсюда вызволить люди из будущего в погонах или без погон. Ведь и Робинзон Крузо дождался-таки спасительного корабля, несмотря на то что судно это оказалось пиратским.Приглядываясь к другим новичкам, я заметил, что многие из них не меньше моего терзаются и переживают, сознавая свою грядущую судьбу. Ведь, как ни поверни, все воспитанники этой школы неизбежно окажутся на арене амфитеатра, кто-то из них найдет свою смерть уже в первом поединке, кто-то — во втором или третьем… Кому повезет, тот сможет выжить в десяти-пятнадцати схватках, а значит, проживет год или два, окончив обучение в гладиаторской школе. Со слов бойцов-ветеранов выходило, что лишь один выпускник школы из десяти может пройти через двадцать поединков и уцелеть. Получить свободу за храбрость на арене выпадает и вовсе одному гладиатору из сотни.Главной причиной гибели гладиаторов на арене остается неопытность в защите, это ведет к ранам и увечьям. Восстанавливаясь после ранений, всякий гладиатор невольно утрачивает былую ловкость и быстроту движений. Это происходит не сразу, а постепенно от поединка к поединку. Гладиатор обретает опыт, но, к сожалению, лишается гибкости и сноровки. В какой-то момент более молодой и более сноровистый противник наносит ветерану-гладиатору смертельную рану в поединке, и тот испускает дух, корчась на песке у его ног.Об этом постоянно твердил чернобровый мрачный Меттий, наставляя новичков во время учебных боев. О том же при всяком удобном случае вспоминали помощники Меттия, показывая тиронам способы защиты от меча, копья и трезубца. Все наставники гладиаторов в школе Лентула Батиата в прошлом сами были гладиаторами, получив свободу за доблесть на арене. Младший наставник в школе гладиаторов назывался доктором. Этих докторов было несколько. Старший наставник, коим являлся Меттий, назывался корникуларием. Корникуларий был один на всю школу, его также называли младшим ланистой, так как он являлся правой рукой владельца школы.Уныние новичков со временем сменялось их неистовым стремлением обрести невиданную сноровку и мастерство во владении оружием, поскольку в этом был единственный залог выживания в грядущих кровавых схватках. В первый месяц обучения новички брали уроки по владению всеми видами гладиаторского оружия. Доктора при этом смотрели, кто из тиронов более ловок с мечом, кто — с копьем, а кто — с трезубцем. В дальнейшем новичков распределяли по группам и по родам оружия. Тех, кто имел мощное телосложение, зачисляли в крупелларии, то есть в латники. Основным оружием крупеллариев были мечи, кинжалы и булавы. Крупелларии выходили на поединок, облаченные в доспехи с головы до ног.Мускулистых и выносливых тиронов зачисляли в секуторы, так назывались гладиаторы, выходившие на арену с мечом и щитом, в шлеме и поножах до колен. Эта группа гладиаторов была самая многочисленная, поскольку поединки между ними были самыми кровавыми. Поглазеть на такое зрелище всегда собиралось множество зрителей.Гибких и худощавых тиронов обучали владению трезубцем и сетью, таких гладиаторов называли ретиариями. В эту же группу входили гладиаторы, вооружение которых составляли трезубец и веревочная петля. Этих гладиаторов называли лаквеаторами.При распределении новичков на группы мрачноглазый Меттий зачислил меня в лаквеаторы, хотя я более стремился к тому, чтобы стать секутором. Трезубец казался мне каким-то допотопным оружием по сравнению с мечом. Однако мне пришлось покориться, ибо спорить с корникуларием было бесполезно.Диомед, видя, что я расстроен тем, что оказался в группе лаквеаторов, постарался утешить меня. Он сказал, мол, лаквеаторы и ретиарии сходятся в поединках с секуторами один на один, а в таких схватках легче выжить. Секуторов же довольно часто выпускают на арену для групповых поединков, которые превращаются в кровавую резню. Даже опытный боец оказывается бессилен, если вдруг все его товарищи пали в схватке и он остался один против трех или четырех противников.Приглядываясь к гладиаторам, окружавшим меня изо дня в день, я подметил существующую среди них негласную иерархию. Молодые гладиаторы и новички беспрекословно уступали место в трапезной или в раздевалке гладиаторам-ветеранам, а также любимцам Лентула Батиата, которые приносили ему немалый денежный доход, выходя на арену по нескольку раз в месяц и оставаясь в живых, пройдя через множество поединков. Также существовало разделение гладиаторов по этническому принципу. Гладиаторы-фракийцы старались держаться вместе, как и гладиаторы-галлы. Самыми многочисленными в школе Лентула Батиата были гладиаторы-греки. Вторыми по численности шли гладиаторы, вышедшие из местных италийских племен, прежде всего из самнитов и луканцев.Особняком держались люди из свободного сословия, добровольно записавшиеся в гладиаторы, кто на два года, кто на три и дольше. Все эти люди подписывали особый документ, лишавший их гражданских прав. Каждому из них Лентул Батиат заплатил кругленькую сумму вперед, принимая этих добровольцев в свою школу. Вольнонаемные гладиаторы пользовались некоторыми привилегиями, в отличие от гладиаторов-рабов. К примеру, их отпускали на прогулки по Капуе. Ланиста Батиат давал им деньги для посещения цирюльника, таберны и притонов, где обслуживали клиентов проститутки. Ланиста мог не опасаться, что вольнонаемный гладиатор сбежит от него, ведь в таком случае отвечать перед законом придется жене или родителям этого человека.Попадались среди гладиаторов из бывших римских граждан и такие, кого держали строго под запором и никуда не выпускали. Таких людей обрекал на участь гладиаторов римский суд за особо тяжкие преступления. Один из таких преступников, по имени Эмилий Варин, оказался в одной группе со мной среди ретиариев. Как мне поведал Диомед, этот Эмилий Варин в пьяном угаре зарезал отца и мать.В качестве поощрения гладиаторам иногда разрешали встречаться с женщинами легкого поведения, которых специально для этого приглашали в школу Лентула Батиата. Среди капуанских куртизанок имелась целая гильдия любительниц торговать своим телом именно среди гладиаторов, так как подобные услуги щедро оплачивались ланистами. К тому же куртизанки, встречаясь с гладиаторами, могли не опасаться подцепить какую-нибудь заразу, ведь гладиаторы пребывали под постоянным врачебным присмотром.Помимо городских куртизанок для интимных утех гладиаторам предоставлялись рабыни, живущие при школе Лентула Батиата, их было не меньше тридцати. Рабыни были заняты в поварне и в прачечной, они же занимались уборкой всех помещений в школе и на вилле Лентула Батиата.Однажды я спросил у Диомеда, сколько всего в Капуе гладиаторских школ и какая из них лучшая?Диомед без раздумий ответил, что лучшие гладиаторские школы в Капуе, это школа Лентула Батиата и школа ланисты Марка Понциана. Всего же в Капуе находятся семь гладиаторских школ, больше только в Риме, там их около дюжины.Еще я узнал от Диомеда, что одна из местных гладиаторских школ совершенно особенная. При этих словах Диомед многозначительно усмехнулся, намеренно сделав паузу.
— Что же в ней особенного? — Я загорелся любопытством.
— Есть в Капуе один чудаковатый ланиста Тит Карнул, который помешан на женщинах-гладиаторах, — сказал Диомед. — В школе Карнула гладиаторскому мастерству обучаются только девушки и молодые женщины, которых там натаскивают так, что не всякий гладиатор-мужчина сможет одолеть в схватке такую амазонку. Устроители зрелищ в Риме и Капуе платят Титу Карнулу бешеные деньги, дабы вывести на арену его беспощадных длинноволосых воительниц, зная, что толпа жаждет увидеть нечто особенное. Общеизвестно, что гладиаторы-женщины по свирепости намного превосходят гладиаторов-мужчин.
— Ну и ну! — Я изумленно покачал головой. — До какой гнусности доходят ланисты из-за своей алчности! Не хотел бы я встретиться на арене с женщиной, пусть владеющей оружием и в доспехах. У меня просто не поднимется рука на нее.
— Ну, на арене ты с этими амазонками вряд ли столкнешься, друг мой, — с таинственной полуулыбкой проговорил Диомед, — а вот в повседневной жизни очень даже сможешь повидаться с какой-нибудь из них.
— Это как же? — слегка опешил я.
— Все очень просто, — пояснил Диомед. — Амазонкам из школы Тита Карнула тоже нужны мужчины для любовных утех. Этих воительниц частенько приводят в нашу школу, здесь они сами выбирают, с кем из гладиаторов разделить ложе. Я пребываю в школе Лентула Батиата всего полгода, приятель, — Диомед хитро подмигнул мне, — но за это время я уже несколько раз встречался с одной весьма привлекательной амазонкой, по имени Лоллия.
Диомед добавил при этом, что он, пожалуй, сможет познакомить меня с подругой Лоллии, тоже очень симпатичной девицей.
Полтора месяца, проведенные в школе Лентула Батиата, не прошли для меня даром. Я заметно окреп физически и неплохо поднаторел в овладении латынью и греческим. Яркие впечатления от процесса обучения владению холодным оружием и от быта древних римлян понемногу приглушили мою хандру. Этому же способствовало обретение мною друзей среди воспитанников школы. Помимо Диомеда, моего соседа по комнате, я сдружился с молодым самнитом Арезием и фракийцем Ресом.
Однако самым волнительным и запоминающимся моментом для меня стало знакомство со Спартаком, это случилось на исходе четвертой недели моего пребывания в школе Лентула Батиата. В тот день Спартак был приглашен корникуларием Меттием во дворик, где упражнялись лаквеаторы и ретиарии. Оказалось, что Спартак сам был когда-то ретиарием, выйдя победителем из всех поединков. Потом Спартака перевели в секуторы, поскольку фракийским мечом он владел еще лучше, чем трезубцем. До того как оказаться у Лентула Батиата, Спартак успел побывать еще в двух гладиаторских школах, одна из которых находится в Неаполе, другая — в Риме.
Спартак поделился с нами, новичками, своим опытом, приобретенным в схватках на арене. Спартак показал нам, как лучше всего держать трезубец в руке, как наносить им отвлекающие удары, что делать, если вдруг сломается древко трезубца или если его зубья застрянут в щите противника. По совету Спартака, сеть следовало набрасывать на соперника сверху, а петлю он рекомендовал бросать под ноги противнику, чтобы таким образом зацепить его и свалить с ног. Все эти приемы Спартак показал нам на деле.
Я смотрел на Спартака — живого и реального! — так, как смотрят на чудо, свершившееся наяву. В эти минуты я не только не сожалел, что очутился в древней Италии помимо своей воли, но был даже благодарен судьбе за то, что это свершилось! Легендарный Спартак, именем которого в далеком будущем назовут спортивные клубы, политические партии, стадионы, корабли, улицы городов, о котором снимут художественные фильмы, напишут книги, поставят театральные пьесы и даже балетную постановку, этот знаменитый человек не только демонстрировал мне свою поразительную ловкость в обращении с трезубцем, он запросто разговаривал со мной, делясь своим гладиаторским опытом.
На вид Спартаку было чуть больше тридцати лет. Он был довольно высокого роста, с очень развитой телесной мускулатурой, темно-коричневый от густого загара. Его продолговатое лицо имело правильные черты. У него были темно-синие проницательные глаза, над которыми низко нависали густые рыжеватые брови. Довольно длинные волосы Спартака имели темно-рыжий цвет. Усов Спартак не носил, но имел короткую бородку. На левой скуле у Спартака виднелся длинный розоватый шрам, то был след от удара кинжалом. Еще один серповидный шрам имелся у Спартака на левом плече. Прямой крупный нос, пухлые губы и мягко закругленный подбородок придавали Спартаку некоторое сходство с изваянным в мраморе Аполлоном, статуя которого была установлена при входе на виллу Лентула Батиата.
Видя, что ланиста Меттий не смеет покрикивать на Спартака, обращаясь к нему, как к равному, я нисколько не удивился этому. В голосе и во взгляде Спартака явственно чувствовалось, что этот могучий фракиец силен не только телом, но и духом. Все одержанные Спартаком победы на арене снискали ему славу непревзойденного бойца, и не считаться с этим не мог ни Меттий, ни его помощники.
Зная, что Меттий и доктора частенько идут навстречу Спартаку, выполняя многие его просьбы, я осмелился обратиться к мужественному фракийцу, попросив его посодействовать мне в переводе из лаквеаторов в секуторы.