Гламорама
Шрифт:
Прогуливаясь по палубе, я чувствовал, как трудно мне передвигать ногами, проходя мимо киоска, продающего сахарную вату, открытого якобы для детей. Мимо меня по палубе прошли Уоллисы, не заметив меня или не пожелав со мной беседовать, и я оказался не в состоянии разгадать, что скрывается под их фальшивыми улыбками, и мое сердце стучало с перебоями, но на самом деле мне все было безразлично и вызывало апатию, причем даже апатия была какой-то вымученной, и поэтому я даже не пытался побороть ее. Для смелости я продолжал твердить про себя, что я — модель, что СМ защищает мои интересы, что я хорош в постели, что у меня отличные гены, что Виктор рулит,
Европа надвигалась на меня, океан, тускло поблескивая, уплывал за корму, тучи рассеивались и светлые проплешины в небе становились все обширнее и обширнее, пока небо вновь не стало ясным. На палубе я стоял, вцепившись в ограждение, считая, сколько времени мною уже потеряно, а картинка сначала стала размытой и нечеткой, но затем объектив навели на резкость, и кто-то, проходя мимо меня, насвистывает «На солнечной стороне улицы», но когда я поворачиваюсь, там, как и следовало ожидать, никого нет. Я опускаю взгляд вниз и начинаю от нечего делать разглядывать свои ботинки — и тут я замечаю рядом с одним из них маленький кружок конфетти, а рядом с ним — еще один.
3
14
Обычная улица в Ноттинг-Хилле.
Один за другим: новый «Gap», «Starbucks», «McDonald's».
Пара — он и она — выходит из фитнесс-центра Crunch, в руках у них спортивные сумки от Prada, они слегка возбуждены после тренажеров, они идут мимо запаркованных впритык вдоль тротуара «БМВ», а за спиной у них из открытых дверей центра вырываются звуки песни Pulp «Disco 2000».
Кучка вихрастых узкобедрых тинейджеров в футболках с издевательскими надписями тусуются перед входом в «Gap», сравнивая свои покупки; у одного из них в руках новый роман Ирвина Уэлша, они передают друг другу сигареты и в практически полной тишине отлично слышно, как они отпускают колкие замечания по поводу мотоцикла, который с треском появляется из-за поворота, а затем сбавляет скорость перед светофором и тормозит.
Какой-то тип — вылитый Боно — выгуливает черного Лабрадора; он тянет собаку, нацелившуюся сожрать объедки, завернутые в упаковочную бумагу с надписью «Arch Deluxe», за поводок, пытаясь оттащить ее в сторону.
Мимо двойника Боно проходит бизнесмен — он, морща лоб, изучает на ходу первую страницу «Evening Standard», трубка решительно зажата в зубах; двойник Боно проходит тем временем мимо нянечки, одетой в стиле шестидесятых, толкающей навороченную детскую коляску, явно от модного дизайнера, а мимо нянечки проходит пара студентов художественного колледжа, которые едят из одного пакетика цветастые леденцы и рассматривают манекены в витринах магазинов.
Японский турист снимает на видео плакаты, группа девушек выкатывается на улицу из «Starbucks», нянечка, одетая в стиле шестидесятых, внезапно остановившись, склоняется над навороченной детской коляской, чтобы проверить, все ли в порядке с младенцем. Мотоциклист по-прежнему ждет зеленого света на перекрестке.
Но тут Pulp сменяется какой-то зловеще звучащей композицией Oasis, и я внезапно замечаю, что все люди вокруг почему-то обуты в кроссовки Nike, и двигаются они так, словно кто-то запрограммировал их, словно роботов, и теперь координирует их движения, а в руках у них открытые зонтики, потому что небо над Ноттинг-Хиллом — промозгло-серое небо от Dior — готово разразиться дождем (по крайней мере, так им сказали).
Проходит некоторый довольно существенный промежуток времени, а затем случается вот что.
Джейми Филдс выбегает из прохода между домами на обычную улицу в Ноттинг-Хилле, отчаянно размахивая руками, выкрикивая какие-то непонятные предупреждения. Страдальческое выражение на ее лице, покрытом грязными коричневыми разводами, портит всю его красоту (а может, напротив, подчеркивает ее).
Такси, медленно проезжающее по обычной улице в Ноттинг-Хилле, чуть не сбивает Джейми Филдс с ног, а она с криками бросается на машину, колотится в дверки, и тогда перепуганный водитель закрывает окна и уносится прочь, обогнув на ходу мотоциклиста, а черный Лабрадор лает как бешеный, и студенты отворачиваются от витрины, а нянечка, одетая в стиле шестидесятых, начинает катить коляску в противоположном направлении, налетев при этом на бизнесмена и выбив трубку у него из зубов; раздраженный бизнесмен оборачивается, восклицая: «Какого черта!» — и в этот самый момент дома начинают взрываться.
Первым взлетает на воздух фитнесс-центр, за ним через какую-то секунду следует «Gap», затем «Starbucks» рассыпается в мелкую пыль и, наконец, «McDonald's». Каждый из четырех отдельных взрывов порождает гигантскую тучу разъяренного пламени и дыма, которая взмывает к серому небу, и, поскольку взрывные волны от грамотно расположенных бомб направлены в сторону улицы, тела прохожих или мгновенно охватывает пламя, или их подбрасывает в воздух, словно марионеток на веревочках, пока их полет не прерывается столкновением с одной из запаркованных «БМВ», а зонтики, вырванные из рук и поднятые в воздух ударной волной, или сгорают на лету, или же парят, покачиваясь, на фоне серого неба, пока медленно не опустятся на обломки зданий.
Со всех сторон завывают сирены и противоугонные устройства, небо окрашено в оранжевый цвет от последовавших еще двух небольших взрывов, земля подрагивает, спрятанные в укрытиях люди выкрикивают откуда-то распоряжение. И тут наконец наступает тишина, но не более чем на секунд пятнадцать, потому что затем все начинают кричать.
Кучка тинейджеров — сгорели дотла. Бизнесмен — разорвало пополам при взрыве «Starbucks».
Японского туриста нигде не видно, но его видеокамера лежит себе целехонька на тротуаре.
Мотоциклист, остановившийся на перекрестке: превратился в обугленный скелет, кости которого сплелись и сплавились с обломками мотоцикла так, что их уж теперь никто не сможет отделить друг от друга.
Нянечка, одетая в стиле шестидесятых, мертва, а навороченная детская коляска выглядит так, словно ее приплющило ударом гигантского кулака.
Черный Лабрадор уцелел, но хозяина нигде не видно — только его рука, оторванная в запястье, все еще сжимает поводок, а собака, обезумевшая, вся покрытая кровью и пеплом, мчится к камере, рядом с которой стоит ее дрессировщик.
И посреди улицы в Ноттинг-Хилле ошеломленная Джейми Филдс медленно падает на колени, глядя в серое дождливое небо, а затем виновато опускает голову и сжимается от боли и ужаса, в то время как какой-то странный ветер уносит в сторону дым, и становятся видны огромные кучи обломков, оторванные человеческие конечности, лосьоны и шампуни из «Gap», сотни закопченных пластмассовых чашек из «Starbucks», расплавленные членские карточки фитнесс-центра «Crunch», а также его дымящееся оборудование — шведские лестницы, имитаторы гребли, велотренажер.