Главный день
Шрифт:
Ну ни фига себе поворот! Только что имели с особыми извращениями, а тут вдруг такое… Еремин, будто прочитав мои мысли, пояснил:
— Вижу, что удивлен. И сразу скажу — будь сейчас мирное время, за нарушение приказа я бы тебя тринадцатой лишил, дал строгий выговор и звание на пару лет задержал. Это в лучшем случае. Но нынче нас время поджимает, поэтому особо углубляться в воспитательный процесс не с руки. Сейчас меня интересует твое мнение — потянешь?
М-да… как-то неожиданно все. И ситуация сильно напоминала строчку из песни где: «мне строгач комбриг Денисов, влепил за эти чудеса, но в наградной ближайший список, наш славный экипаж вписал». [41] Такое действительно только на войне возможно, когда дерзость и разумное своеволие подчиненных идет не в минус, а в плюс.
41
М. Калинкин. «Дуэль».
Только вот одно смущает:
— Не понял… У нас Цыган, то есть Федор Ступка — прапорщик. Я всего лишь старший сержант. Как-то некрасиво выходит…
Командир развеселился:
— Да ну? А кто не далее как сегодня утром заявил товарищу прапорщику: «самозванцев нам не надо, командиром буду я!»?
— Э-э… — Глянув на лежащие листки наших рапортов, я несколько смешался. — Тогда обстоятельства так сложились. Дело-то, как ни крути — личное. И так ребят подставил. Поэтому и взял все на себя…
Павел Викторович кивнул:
— Понятно. Но сам посуди — ты в «колхозниках» всего ничего, а за это время самостоятельно разработал и провел две успешные операции. Я имею в виду эвакуацию коломенских «колхозников» и нынешнюю эпопею. Третья операция, по захвату Алекса Керри, тоже закончилась более-менее нормально лишь благодаря твоей сообразительности. Что касается Цыгана — он отличный боец и прекрасный исполнитель. Только вот для командования группой этого мало… А чтобы не было лишних сомнений, сразу скажу — рекомендацию тебе дал именно Ступка. И я с ним согласен.
Услышав эти слова, я только затылок почесал, так как понял одну из причин сего неожиданного предложения. М-да, во все времена и во всех армиях мира есть странная традиция: наваливать все на удачливых людей. Если подчиненный один раз успешно выполнил какую-либо задачу, то начальство считает, что это будет продолжаться вечно. И тут уж действительно — звание практически никакой роли не играет… А Федька-то каков хитрован! И ведь мне ни слова не сказал. Хотя я и сам хорош. Ведь тогда, после гибели Ивлева и Февраля, он стал номинальным командиром, но все распоряжения, кроме прямых приказов командования, отдавал таким тоном, как будто советовался со мной. А меня от погружения в армейскую среду слегка переклинило, и, забыв о конспирации, я снова ощутил себя старлеем, для которого прапорщик никак не начальство. Ступка, похоже, это чувствовал, поэтому, когда из меня вырвалась присказка насчет: «самозванцев нам не надо», с радостью подчинился. А потом еще и в рапорте отметил явные лидерские замашки Волкова. Но интересно другое.
— Товарищ подполковник, предложение, конечно, лестное, только я не пойму: неужели у вас нет знающих офицеров на эту должность?
Еремин закурил и, подвигая мне пачку, ответил:
— Уже нет. Ты был не в курсе, поэтому сообщаю — часть личного состава нашего отряда переброшена на другое направление. А так как необходимо срочно восстановить прежнюю численность, то сейчас мы испытываем достаточно ощутимый кадровый голод. Настолько ощутимый, что даже вынуждены раздергивать некоторые боевые группы и ставить наиболее опытных бойцов старшими во вновь создаваемых подразделениях. То есть — рядовых хватает, а вот с командирами туго. Что же касается твоего невеликого звания, то, как ни крути, у нас не регулярная армия, поэтому количество звездочек на погоне гораздо менее значимо, чем умение руководить и принимать верные решения в быстро меняющейся обстановке. Так что принимай командование, группник, и готовься получать пополнение. Только учти, времени на обучение новобранцев у тебя почти нет, поэтому форсируй боевое слаживание насколько это возможно.
Известие меня несколько ошарашило, но вбитые в армии инстинкты заставили молча проглотить новость и лишь уточнить задачу:
— Новенькие полный ноль, или что-то собой представляют?
— Ну-у… — собеседник неопределенно повертел ладонью, — пополнение у нас достаточно солидное. Из них срочную многие прошли. Некоторые даже повоевать успели. Но это было минимум шесть лет назад, так что… А большей частью — молодежь. Не совсем необученная: в основном казаки, которые с оружием обращаться умеют, да и физическая подготовка какая-никакая есть. Только вот драться вам предстоит с карателями, поэтому сам соображай насчет степени их готовности…
— Ясно. Сколько у меня времени?
— Чем быстрее, тем лучше. Понятно, что за тот же месяц, «псов войны» из пацанов не сделать, но азы дать успеешь.
— По личному составу у кого уточнить можно?
— У Касьянова.
Ага… Евгения Леонтьевича Касьянова я пару раз уже видел и знал как начальника штаба «Вымпела». Нормальный мужик, мозговитый. По слухам, три войны уже отпахал. Ладно, следующий вопрос…
Не знаю как насчет физподготовки, но относительно того, что пополнение — не совсем лопоухие восемнадцатилетние щеглы, с трудом оторванные от мамкиной юбки, Еремин не соврал. Во всяком случае, судя по документам, направленная ко мне парочка уже имела опыт боевой работы у колхозников. Один из них принимал непосредственное участие в силовых акциях, а второй специализировался на изготовлении минных сюрпризов. Третьим же я очень хотел урвать Дубинина, но вмешались медик с особистом. Доктор-то ладно — заштопав Костину руку, перестал брыкаться и не возражал против продолжения лечения на нашей базе. Зато контрразведка уперлась рогом. Безумные правнуки Дзержинского, отметая все аргументы, настаивали на полной проверке нового бойца. В тот момент даже Еремин меня не поддержал, зато клятвенно пообещал, что после всех необходимых процедур Дубинин попадет именно к нам. И это сильно радует, так как во время распределения пополнения каждый из группников, давя авторитетом и взывая к былым заслугам, начал отжимать себе лучших людей. Причем людей-то как таковых даже не было, а была флэшка с личными делами, где вместо ФИО и адреса стояли пробелы. Но это не помешало устроить легкую свару, прекращенную Касьяновым, который железной рукой остановил разборки, раскидав новеньких, исходя из своих соображений. Я этим командирским решением был вполне удовлетворен, потому что в противном случае мне, как самому «молодому», достались бы те, от кого отказались остальные группники. Хотя до сих пор терзают смутные сомнения, что здесь без блата не обошлось, и наиболее уважаемые командиры групп заранее выбрали тех, кого хотели. Ну да это частности. Как говорится — были бы кости, а мясо мы нарастим! Правда, на тот момент я даже не подозревал, во что выльется встреча с новыми людьми…
Только, наверное, надо по порядку. Тогда, после утряски всех организационных вопросов, меня поймал Васька и отвел в дом, где расположилась Анастасия. И хоть время было к полуночи, повторной ночи любви у нас с ней не получилось. Ночи откровений и объяснений тоже не вышло. Почему? Да все просто: во-первых, хозяева хаты, спящие за стенкой, вовсе не способствовали романтике, а во-вторых, у Насти был отходняк после дневных переживаний, и если бы я начал всхлипывающую девчонку грузить своим фантастическим происхождением, то неизвестно чем наш разговор вообще бы закончился. Короче, настроение было не то, поэтому я ее сначала просто утешал, крепко обняв и шепча на ухо всякие благоглупости, а потом мы уснули.
Наутро, стало совсем не до разговоров, так как сразу после завтрака появился вездесущий Шмелев и объявил, что машина ждет. Так что даже расставание с Настеной вышло скомканным. А к обеду мы были на своей базе и сразу стали готовиться к приему пополнения. Я-то наивно предполагал, что бойцов привезут вечером, край — завтра к полудню. Во всяком случае именно так обещалось. Щаз! Семь дней мы курили бамбук в ожидании. За это время я дважды выходил на связь с командованием. Во второй раз был откровенно послан (правда, в достаточно корректных выражениях), и утихомирил свою телефонную активность. Но пятнадцатого апреля их наконец-то привезли.
Выглядело это так — теплым, уже по-настоящему весенним днем к хутору подрулил знакомый, битый жизнью «рафик», из которого под напутственные шутки Бесагура выгрузились двое парней. Первый — среднего роста, широкоплечий, с хмурым лицом и ладонями, способными чуть ли не целиком обхватить баскетбольный мяч, представился Игорем Прядилиным. Второй — быстроглазый, высокий худощавый брюнет, обозвался Артуром Ждановым. И вот этот самый Жданов сразу как-то напряг. Ведь если Игорь с вполне понятным любопытством оглядывал будущих сослуживцев, то второй вытаращился на меня, будто встретив привидение. Вернее, не так. Вот как бы описать… Наверное, у меня было бы такое же лицо, узри я своего первого комбата (человека весьма уважаемого и сурового) с ножницами, на конкурсе визажистов. Вот и фейс вновь прибывшего парня выражал полную ошарашенность. На незнакомого человека так не пялятся, и можно было бы зуб отдать за то, что Артур где-то сталкивался с моим двойником из этого мира. Только пока я лихорадочно обдумывал отмазку относительно своей стандартной внешности и похожести на множество других людей, Жданов повел себя вовсе не как предполагалось. То есть новенький не спешил раскрывать объятия и с криком: «Серега, а ты-то как здесь оказался?!» хлопать командира по плечу. Вместо этого, он, стерев удивление с лица, спокойно и ровно пожал всем руки, проходя процедуру знакомства. А на насмешливый вопрос Чижа, от которого тоже не укрылось странное выражение приехавшего: