Главный подозреваемый
Шрифт:
– Эй, сюда! – крикнул отец, хотя Майрон прекрасно его видел.
Он начал прокладывать путь среди вечно жующих или болтающих членов клуба, в основном холеных женщин с крошками салата на мокрых губах и бокалами, испачканными губной помадой. Они провожали его цепкими взглядами по трем причинам: меньше сорока, мужчина, не женат. Оценка достоинств будущего зятя. Не обязательно для своих дочерей, а так, на всякий случай. Кумушки из местечка всегда на страже.
Майрон обнял отца и поцеловал его в щеку, как обычно. Щека по-прежнему была восхитительно грубой, хотя кожа
Мужчины сели. На столовых салфетках красовался узор в виде поля для гольфа с восемнадцатью лунками и фигурной буквой «О» посередине. Эмблема клуба. Отец взял огрызок зеленого карандаша – такие используют гольфисты – и стал записывать их заказ. Так здесь принято. Меню за тридцать лет почти не изменилось. Мальчиком Майрон всегда заказывал «Монте-Кристо» или сандвич «Рубен». Теперь он решил взять бейгл с лососем и сливочный сыр. Отец все это записал.
– Ну как, – начал отец, – пришел в себя после возвращения?
– Да, спасибо.
– Ужасная новость про Эсперансу…
– Она невиновна.
Отец кивнул.
– Мать сказала, тебя вызывают в суд.
– Да. Но я ничего не знаю.
– Слушай свою тетю Клару. Она мудрая женщина. Всегда была такой. Даже в школе ее считали самой умной девочкой в классе.
– Хорошо.
Подошла официантка. Отец протянул ей заказ. Он посмотрела на Майрона и пожал плечами:
– Уже конец месяца. До тридцатого числа надо использовать квоту Поп-Попа. Я не хочу разбрасываться деньгами.
– Тут довольно мило.
Отец скорчил гримасу. Он взял кусочек хлеба, намазал его маслом и отложил в сторону. Потом поерзал в кресле. Майрон не спускал с него глаз. У отца явно было что-то на уме.
– Значит, вы с Джессикой разошлись?
За все годы, пока Майрон встречался с Джессикой, отец ни разу не заговаривал с ним на эту тему. Он вообще не задавал вопросов. Спрашивал только, как у нее дела, чем она занимается, о чем будет ее следующая книга. С Джессикой он всегда был вежлив и приветлив, хотя никогда не показывал, что думает о ней на самом деле. Мама, наоборот, с кристальной ясностью давала понять, что Джессика недостаточно хороша для сына, как, впрочем, и все остальные. Из отца мог бы выйти прекрасный телеведущий: он умел расспрашивать собеседников так, что никто не имел ни малейшего понятия о том, каково его личное мнение.
– Думаю, все кончено.
– Из-за Брэнды? – спросил отец.
– Не уверен.
– Жаль, я не умею давать советы. Ты и сам знаешь. Хотя, думаю, следовало бы. Я читал все эти книжки с наставлениями, которые отцы пишут для детей. Тебе они попадались?
– Да.
– Там тьма всяких умных вещей. Например: раз в году нужно увидеть рассвет. Спрашивается, зачем? Может, лучше выспаться? Или: не жалей чаевых официантке. Ну а если она мегера? Злющая, как змея? Вероятно, поэтому я не пишу такие книги. Всегда вижу другую сторону медали.
Майрон
– Вот почему с советами у меня неважно. Но одно я знаю точно. Только одно. Так что слушай меня внимательно.
– О'кей.
– Самое важное в твоей жизни – то, на ком ты женишься, – заявил отец. – Если собрать все остальные решения и сложить их вместе, они не будут и вполовину так важны, как это. Допустим, ты выбрал не ту работу. Если у тебя хорошая жена, это не проблема. Она всегда подбодрит, поможет изменить жизнь к лучшему. Понимаешь, о чем я?
– Да.
– Запомни это, хорошо?
– Ладно.
– Ты должен любить ее больше всего на свете. Но и она должна тебя любить. Тебе необходимо прежде всего думать о ее счастье, а ей – о твоем. Конечно, легко сказать – заботься о другом больше, чем о самом себе. Это трудно. Не смотри на нее как на сексуальный объект или как на друга, с которым можно просто поболтать. Представь, что тебе придется проводить с ней каждый день. Представь, что вы живете в одном доме, воспитываете детей, сидите в тесной комнатушке, а ребенок надрывается в кроватке. Улавливаешь мысль?
– Да. – Майрон улыбнулся и сложил руки на груди. – Так у вас было с мамой? Она стала для тебя всем?
– Верно, – кивнул отец. – В том числе занозой в заднице.
Майрон рассмеялся.
– Я открою тебе один секрет, если обещаешь не рассказывать матери.
– Какой?
Отец перегнулся через стол и заговорщицки зашептал:
– Когда твоя мать входит в комнату – даже теперь, после всех этих лет, если, скажем, она прямо сейчас пройдет мимо, – сердце у меня начинает биться быстрее. Понимаешь, о чем я говорю?
– Думаю, да. То же самое у меня бывает с Джесс.
– Тогда все ясно. – Отец развел руками.
– Думаешь, Джессика – та самая женщина?
– Это не я должен решать, а ты.
– По-твоему, я совершил ошибку?
Отец пожал плечами:
– Ты сам все поймешь. Я всегда в тебя верил. Может, поэтому и не давал тебе советов. Знал, что ты и без меня прекрасно разберешься.
– Чушь!
– Или потому что мне не хотелось напрягаться. Не знаю.
– Или ты предпочитал воспитывать живым примером, – добавил Майрон. – Незаметно подталкивать в нужную сторону. Не столько говорить, сколько показывать.
– Ну да, ну да!
Они замолчали. Женские разговоры вокруг сливались в монотонный гул.
– В этом году мне стукнет шестьдесят восемь, – обронил отец.
– Я знаю.
– Молодым меня не назовешь.
– Но и стариком тоже. – Майрон покачал головой.
– Наверное.
Снова возникла пауза.
– Я продаю свой бизнес, – прервал молчание отец.
Майрон замер. Он видел магазинный склад в Ньюарке, где отец работал с тех пор, как он его помнил. «Тряпичный бизнес», как говорили в старину: отец продавал нижнее белье. Майрон легко представлял его молодым и черноволосым, с засученными рукавами, в светлом и просторном зале, где он энергично отдавал приказы подчиненным, а Элоиза, бессменная секретарша, приносила ему все, что нужно, даже раньше, чем он успевал попросить.