Главы для «Сромань-сам!»
Шрифт:
…ах, Ваня, что ты натворил сегодня?. не знаю… где ты пропадал весь день?. не знаю…
Вот так же, без пилотки, пройдёт он через пару дней в колонне из 240 000 военнопленных через неосвобождённый Харьков. Выпавший при их вступлении в город, мелкий снежок вскоре растаял, а тысячи всё шли и шли.
На тротуарах изредка попадались старушки с поджатыми губами в уже было спрятанных на лето пальто. В одном месте кинооператор в кожаном плаще жмурил глаз со своей треногой.
Конвоиров не было.
Ты легко опознаешь Ивана средь той плотной толпы на снимках в Интернете по его коротко обритой голове без пилотки и по тому, как он угрюмо не хочет смотреть в камеру.
Впрочем, пилотки там не слишком-то у всех, в отличие от хмурых черепов и наголо обритых взглядов, хотя, то есть, наоборот, наверное…
* * *
Узость койки сдвигает два взмокшие тела плотно влипать друг в друга на простыне с матрасом отделяющими их от трескуче-зыбучей сетки в недавно утихшей комнате (типовой проект «пенала», 4,6 м х 2.5 м) студенческой общаги (проектная ёмкость 4 души).
Область взаимного прилипания пары кожных покровов—откровенно голых—образуя обильную испарину (скорее всего тоже взаимную), не вовлечена в постепенное формирование бесконечно тонкой корочки подсохшего пота поверх остальной наготы.
Койка ( 1/4 всех инвентарных предметов данного наименования) стоит притиснувшись боком к стене, а решёткой головной боковины в правый угол от окна.
Его плечо вытарчивает за край сетки подавшейся под весом двух тел и одного матраса с мятой простынёй.
Он джентльмен и даму не теснит ни йотой больше, чем необходимо во избежание падения на пол «пенала», ненароком.
Справа от койки, на низкой тумбочке под подоконником длинного окна, настольная лампа, избоченясь, вздёрнула жерло своего жестяного рефлектора и изливает слепяще изуверский свет, как все те лампы со стола следователя, палачески направленные в лицо предполагаемого преступника, чтобы покаялся, сломился, и взял вину на себя. Колись, сука, а то хуже будет!.
Свет бьёт в ладонь его руки согнутой в локте для опирания на матрас, где-то промежду их сдвинуто-слипшихся тел.
Чётко очерченный контур тени от его, обёрнутой к его лицу, ладони отброшен на старые обои на стене. Засаленные, старые, бумажные, не «моющиеся» и несменяемые. Годами. Уже который президентский срок…
Светоносный предмет интерьера – эпохальное открытие физматовцев с четвёртого этажа. Охренительно стимулирует. Пока что не запатентовано.
Благодаря инквизиторскому освещению, вы тут уже как бы не на пару, а в компании с бесовской свистопляской размашистых теней (немых, слава Богу, нам и себя хватает) в развязной скачке галопом по обоям. Назначение оживлённо-мятущихся контурных вздрыгов то же самое, как у зеркал на потолке в спальнях Древнего Рима.
Однако при всём, сколько положено, респекте к предкам, ракурс у древних ни в пиз*ду, ни в Красну Армию. Размазали их физматовцы по полной.
Хотя и у абстрактных анимэ свои глюки и, снова-таки, некомфортный ракурс – скачи глазами с её спины, титек или что уж там активничает в момент наблюдений, на стену и обратно.
Снижает монотонность? Да. Но вместе с тем и напрягает…
Вот если б, скажем, сбоку снять на плёнку… Ну допустим… Но так уже выходит откат в порнуху, тупо, плоско, а не досуг сибарита… Смотришь клип, одна рука трудолюбиво дрочит, второй грызёшь поп-корн или там семечки, но только не чипсы – от них брюхо растёт, ну их нах…
С усталым вздохом он отбросил эту мысль, что, кстати, характерно для него.
По своей натуре, он – естествоиспытатель, пытливый, обстоятельный, но до сих пор не создал ни одной работающей модели для воплощения своих гипотез, идей, предположений…
Всё как-то проходит, уходит, канет в Лету (нет здесь нужно длительное время… «канует»?. …«угребает на каноэ»? …хотя кого это, собственно, гребёт, скажи на милость?)
Поэтому он снова переключил внимание с настенной тени на свою ладонь.
Всё верно, хироманты просят давать левую, не так расплющена трудом, мозолями и прочим…
Хотя если молотобоец или регулярно вкалываешь ломом какая разница: солома или сено?
Об чём сталбыть? А! Хиромантия… Ну вот они, Венеркины бугры… линия жизни, длиннючая зараза, хоть об лёд бей… или здоровья? …он всегда их путает… тут этот, как его? – Croix Mystique… постой-ка! а линия ума где? должно на перекур ушла, когда не думаешь, зачем ей напрягаться?. залог успешных достижений в разделении труда…
И тут он вспомнил:
– Томка, слышь? Я вспомнил!
– Ммм… ну чё ты ещё вспомнил?
– Вспомнил чё спросить хотел – сегодня какое? Двенадцатое?
Она чуть шевельнулась, чтобы очнуться из изнеможения:
– Ну…
– А завтра, выходит, пятница?
– Ну…
– Гра-аздец!.
– Кому?.
– Кому-кому! Рыцарям тамплиерам со мною вместе!
– Чё ты мелешь?
– Тринадцатого в пятницу, зачёт у Граздецкого по Научной Типологии.
– А чё так рано? До сессии полмесяца почти.
– Я знаю? Едет он куда-то. Всё – граздец. Шатнусь по этажу, може у кого учебник есть, хотя бы цвет обложки посмотреть. Он такой, блин, придира…
– Оно те нада? Врёшь ты всё, свалить намылился, а у меня, кстати, сегодня комната свободна, сожительницы за «торбами» разъехались…
– Не, в натуре. – Он начал продеваться в трусы, затем, с прискоком, в джинсы и в носки с туфлям. Натянул майку и свитерок.
– Да всё ты врёшь, мудила.