Глиф
Шрифт:
— Не-а, — мотнул головой Ромчик.
— Вот и славно, — повеселел опер. — Фамилия, имя, отчество?
— Радомский Роман Геннадьевич.
— Твою мать, — опять сник опер. — Сын?
— Сын, — кивнул Ромчик.
— Давай номер, сам позвоню…
— Не надо!
— Не звезди! — отрезал опер. — Надо. Давай номер.
Ромчик продиктовал номер, опер записал его на перекидной календарь и набрал с городского телефона.
— А за что меня задержали? — спросил Ромчик.
— Во-первых, — сказал опер, слушая гудки в трубке, — не задержали, а доставили. А во-вторых, нефиг всякую херню на телецентре малевать. Это что?
Он протянул Ромчику скомканную распечатку. Да, быстро Клеврет раскололся. На листке бумаги темно-синей краской (когда ж ты принтер заправишь, болван!) был напечатан рисунок:
— Понятия не имею, — абсолютно искренне признался Ромчик.
— Тогда нахрена вы это намалевали?
Звонок сорвался, и опер нажал на «повтор».
— Я ничего не малевал, — твердо заявил Ромчик.
Это тоже было правдой: малевал Клеврет под чутким руководством Бармалея, который принес краску. Ромчика попросили стоять на стреме. От всей затеи намалевать граффити на стене телецентра несло таким махровым идиотизмом, что Ромчик откровенно профилонил свою часть работы, и менты взяли всю компанию, что называется, «на горячем».
— Разберемся, — махнул рукой опер. Тут на другом конце линии взяли трубку, и опер, сразу подтянувшись, заговорил казенно-вежливым голосом. — Господин Радомский? Из Богунского райотдела беспокоят…
16
Пластиковое удостоверение с фотографией и надписью PRESS («на иностранном языке», как выразился пузатый сержант) в очередной раз выручило Нику. Она пробыла в райотделе всего полтора часа, из которых сорок минут — сидела в коридоре, двадцать — разговаривала с чудовищно тупым оперуполномоченным, и остальное время — мило беседовала с пожилым следователем, который, как выяснилось, был знаком с дедом.
Остальные участники и свидетели ночного происшествия, за исключением байкеров, под шумок смывшихся с места ДТП, еще томились в застенках, когда Ника вышла из милиции и посмотрела на часы. Было четыре утра. Такси поблизости от милиции, конечно же, не водилось.
Ника вытащила мобильник и попыталась вспомнить хотя бы один номер службы радио-такси. Хотя, если подумать, тут и пешком до дома было не очень далеко… если бы не гудели так ноги.
Пока Ника медитировала над телефоном, из дверей райотдела вышел высокий и сухопарый мужчина лет сорока пяти, с коротким ежиком черных волос на голове. Ника обменялась с мужчиной оценивающими взглядами. Незнакомец обратил внимание на профессиональную камеру Ники, она же (Ника) отфиксировала его до блеска начищенные ботинки, классические джинсы, американскую военную курточку М-65 и — несмотря на поздний (или ранний?) час — гладко выбритые щеки. На верхней губе топорщилась щеточка тщательно подстриженных усов. Выправка плюс начищенная обувь плюс бритье два раза в день плюс усы. Равняется офицер советской армии. Ну да, точно, и часы на внутренней стороне запястья. Только вот откуда у офицера, очевидно — отставника, «Омега»?..
Предполагаемый офицер тоже вытащил мобильный телефон (в отличие от часов, самую простую, без понтов, «Нокию»), и набрал номер.
— Все нормально, — сказал он в трубку. — Скоро будем.
Следом за мужчиной на крыльцо вышел Ромчик. Ника так устала за сегодняшнюю ночь, что даже не нашла в себе сил удивиться.
— Ну что? — спросил офицер у мальчишки. — Поехали? Или перекурим на дорожку?
— Я не курю, — буркнул Ромчик.
— Привет, Рома, — сказала Ника.
— Здрасьте, — шмыгнул носом пацан. — А вы что тут делаете?
— Да так… — пожала плечами Ника. — Сама хотела бы знать.
Офицер удостоил ее повторного осмотра. А может, и не армия, подумала Ника. Может быть, чекист. Смотрит так, будто мысленно проговаривает словесный портрет.
— Вы знакомы? — незнакомец адресовал вопрос сразу и Роме, и Нике.
— Вроде того… — согласилась Ника, а Ромчик неохотно ее представил:
— Это Ника Загорская, внучка Аркадия Львовича, у которого я занимаюсь фотографией.
— Очень приятно, — офицер протянул руку. — Моя фамилия Вязгин. Владислав Олегович.
Рукопожатие у него было крепкое.
— Вы родственник Ромы? — изобразила наивность Ника.
— Не совсем. Я начальник службы безопасности компании «Радомбуд».
— Это фирма моего отца, — кисло прокомментировал Ромчик.
— Геннадий Романович попросил меня забрать этого молодого человека из милиции, — продолжил Вязгин. — А заодно выяснить, как он туда попал.
— Случайно, — буркнул Рома.
— Я думаю, — спокойно заметил Вязгин, — что мы обсудим это по дороге. Вас подвезти, Ника?
— Если можно, — она не стала скромничать.
Присутствие Ники в машине подействовало на Рому как сыворотка правды. Едва Ника захлопнула дверь, как он начал говорить, обращаясь не к Вязгину, а к ней:
— Это все из-за задания. Мне Аркадий Львович две недели назад дал задание. Домашняя работа. Граффити на улицах. Фотографировать все подряд. А потом — систематизировать, разбить на категории, попытаться определить почерк разных художников. Это все на диске — ну, том, что я принес тогда, помните?
— А потом ты решил попробовать свои силы, — сказал Вязгин. Машину он вел быстро, но уверенно и ровно, без лихачеств. — И нарисовал какую-то ерунду на телецентре.
— Да нет же! — яро возразил Ромчик, по-прежнему обращаясь к Нике, чье мнение его заботило больше. — Меня друзья позвали… Ну, не знаю… Им совет был нужен, как правильно, вот они меня и позвали.
— Как эксперта, — подсказал Вязгин.
— Вы не поверите, — усмехнулась Ника, — но я очутилась в милиции практически по той же причине.
Вязгин покосился на нее подозрительно.
— Вот здесь, пожалуйста, — попросила Ника. — Я уже приехала, спасибо и до свиданья. Удачи, Рома! — пожелала она, выходя из машины.
— Всего вам доброго, госпожа Загорская, — попрощался Вязгин.
Она чуть не уснула в лифте. Прислонилась плечом к стенке, на секундочку прикрыла глаза — и очнулась от того, что прекратилось гудение мотора. Полминуты жизни как не бывало… Выдернуть карточку, выйти из лифта. Подсветить себе фонариком. Отцепить ключи от карабина, открыть решетку. Зайти внутрь, закрыть решетку, открыть дверь, зайти внутрь, отмахнуться от слюнявой морды Пирата, запереть дверь, включить свет.