Глинглокский лев. (Трилогия)
Шрифт:
— Твое бы благоразумие да всем нашим вельможам в головы. — Георг рассмеялся коротким, невеселым смехом. — «Никогда не выйду замуж» — твой порыв благороден. Но, к сожалению, это не поможет ни тебе, ни мне. Пока есть возможность, что ты родишь наследника, сохраняется возможность мятежа. За тобой станут охотиться так же, как и за мной. Разница только в одном — меня будут пытаться убить, а тебя похитить, чтобы силой принудить к замужеству. Твое происхождение как красная тряпка для быков-вельмож и их заграничных подстрекателей.
—
— Не скрою, такой вариант тоже рассматривался.
Айрин хотела рассмеяться, но посмотрела в серьезное лицо брата и передумала.
— Сколько же всего рассматривалось вариантов? — спросила она.
— Четыре, — без тени улыбки ответил Георг. — Первый — это твоя смерть. Второй — искусственно вызванное бесплодие. Третий — ты озвучила сама, жизнь в Эрандале под надежнейшей охраной. Скажу сразу и не кривя душой: первые два варианта для меня недопустимы. Что бы ни случилось, этого не будет, даже если ты сама вдруг этого пожелаешь.
— Спасибо.
Айрин не язвила, она понимала, что в такой игре ее жизнь и здоровье недорого стоят. Георг ей брат только по крови. У него нет к ней сердечной привязанности, как обычно бывает между братом и сестрой, с детства растущими вместе. Практически она для него чужая, и Айрин была ему искренне благодарна за его решение.
— Остаются два варианта, — продолжил Георг, глядя ей в глаза. — Первый — золотая клетка в Эрандале. Пока я жив, я буду следить, чтобы никто до тебя не добрался. Ты будешь обеспечена всем, но лишена свободы. Баронство возьмут под надежную опеку, но вернуться в него тебе будет не суждено. Как я уже говорил, этот вариант всего лишь полумера.
— Я поняла, — слабо улыбнулась Айрин. — Есть еще один вариант, который нравится тебе больше остальных, и ты плавно меня к нему подводишь.
Глаза Георга улыбнулись в ответ. Она и в самом деле его сестра. Сходство не только во внешности, но и в образе мышления. Хорошо, что он не стал изворачиваться и лгать или, наоборот, давить своим авторитетом. Она достойна того, чтобы знать правду.
— Да, есть еще один вариант, — подтвердил он ее догадку. — И ты права, на мой взгляд, этот вариант наилучший. Но неволить я тебя не буду. Решение останется за тобой.
— Что же это за вариант?
— Ты выйдешь замуж, — лицо Георга заострилось, четко выступили скулы, — но только за того человека, за которого я скажу.
— Мне позволено будет выбрать? — побледнела Айрин.
— Нет, — Георг с сожалением мотнул головой, — только один человек может стать твоим мужем и отцом твоих детей.
— И кто же он? — Несмотря на все ее старания, голос Айрин предательски дрогнул, и последнее слово она произнесла едва слышно.
Георг назвал имя. Глаза Айрин вспыхнули ярким пламенем. Темно-синие взгляды перекрестились. Несмотря на все свое смирение, Айрин почувствовала злость. Стресс последних дней, предательство Надаля, ультиматум его отца, ошеломляющее откровение о ее настоящих родителях — все эти потрясения готовы были выплеснуться в безудержном потоке гнева.
— Ты можешь остаться в Эрандале, — мягко напомнил Георг.
Взгляд короля потерял жесткость, где-то в самой глубине его синих глаз Айрин разглядела горечь. Ярость иссякла так же внезапно, как и нахлынула. Ей стало жалко и себя, и Георга, несущего на плечах неподъемное бремя власти, и своих горячо любимых родителей, которые на самом деле оказались приемными и всю жизнь свято хранили эту тайну. Плечи девушки опустились, и она заплакала.
Георг растерялся. Айрин прильнула к брату и спрятала свое лицо на его груди. Дважды сирота, внезапно обретшая брата, пусть и всего на один вечер. Камзол и рубашка на груди короля промокли от ее слез. Георг смущенно гладил сестру по растрепанным волосам и неуклюже успокаивал. Он уже привык быть королем — как бы это ни было трудно, тем чуднее ему было чувствовать себя старшим братом. Душа его, закаленная невзгодами, войной и непрекращающимися покушениями, неожиданно размякла. Решимость улетучилась без следа. Если бы Айрин стала спорить, он бы сумел настоять на своем. Но она расплакалась. И Георг в одночасье оказался обезоружен.
— Ну что ты, глупая, — шептал он с удивлением и раскаянием. — Не плачь, все это вздор и чушь. Весь этот выбор никому не нужен. Живи как желаешь, а я присмотрю, чтобы тебя не обижали. Все эти мятежи и заговоры — справлялись не раз, справимся и снова. Выходи замуж за кого хочешь, слышишь?…
Айрин внезапно выпрямилась. На заплаканном лице ее появилось упрямое выражение решимости, столь свойственное обоим ее отцам, и настоящему и приемному.
— Ты эту ношу несешь, и я буду ее нести, — сказала она несколько бессвязно. — Не отказывайся от своих слов, ты король… тебе нельзя… слышишь, нельзя.
Георг оторопел. Айрин вытерла платком слезы и заговорила уже более уверенно и спокойно, но по-прежнему слегка сумбурно:
— Ты дал мне выбор, и это уже более чем благородно. Что ж я, не понимаю, что ли… Я, как и ты, не люблю полумер и незаконченных дел. Если ты считаешь, что так оно будет лучше, значит, и я так считаю. Замуж так замуж… По крайней мере, я его знаю и знаю, что он достойный человек… А любовь и прочее… это все игры.
Глаза Георга выразили странную смесь вины и одобрения.
— Ты настоящая принцесса, — сказал он Айрин.
— Нет, — парировала она, гордо вскидывая голову. — Я — баронесса Гросбери. Всегда себя таковой мыслила и буду так полагать и впредь.
— Жалко, что я не могу открыто называть тебя своей сестрой, — с искренним сожалением сказал Георг.
— Это излишне, ваше величество, — Айрин почтительно склонилась, — достаточно, если вы будете меня таковой считать.
— В этом можешь быть уверена. Но знать о нашем родстве никто не должен.