Глинглокский лев. (Трилогия)
Шрифт:
— Ну ладно врать-то, — перебил ее конюх, — у боевого рыцаря — и слезы… Что за глупости…
— Чтоб мне сгореть на этом месте! — воскликнула возмущенная кухарка. — Чтоб у меня вечно соли не было, если я сейчас вру! Я же не говорю, что плакал. А слезы в глазах были. И обида стояла в них, как у ребенка, которого родная мамка незаслуженно ударила. Мне аж больно стало. Волчица и та бы его пожалела… стоит, руки опустил, в ответ ни слова… А уж она его не щадила, и главное, ну неправда ведь все это, не такой он. Так нет, уж как она его только не ругала. У меня прям сердце заболело, не поверила, что это
— Да у них изначала что-то не ладилось, — вмешалась служанка, убиравшая в комнатах, — они и спят-то раздельно. Скрываются, правда, да что ж я, слепая, что ли. Кровать всегда только с одной стороны примята, да и диван вечно сдвинут…
Тут в людскую вошла Лаймия, и разговор прервался. После того происшествия с виконтом Лаймия прониклась к госпоже безоглядной преданностью. При ней судачить об Айрин слуги не решились.
Айрин не стала заходить в людскую и устраивать разнос, она просто развернулась и ушла. Хотя душа и кипела от обиды. «Они ничего не знают и не понимают, — говорила она себе ожесточенно. — Интересно, как бы они запели, если бы узнали, что мама с папой были мне чужими, а родные родители меня бросили». При этом она не утруждала себя мыслью, что Рустам-то тут ни при чем. Она просто упивалась своей обидой. Это был путь в никуда, но она этого не замечала.
А потом приехала Ральдина, новоявленная маркграфиня Норфолда. Ее приезд вызвал у Айрин и радость и досаду одновременно. В таком состоянии она не хотела видеть никого рядом с собой, и в то же время она очень соскучилась по своей подруге. Ральдина приехала всего на пару дней, она была в положении, и можно было представить, с каким трудом отпустил ее любящий муж. Их отношения с Седриком завязались еще во время Лондейлской осады и расцвели в послевоенное время. Суровый маркграф души не чаял в свой рыжеволосой жене, и солидный эскорт, сопровождавший Ральдину, был очередным этому подтверждением. Как и тот факт, что она вообще приехала. Как Седрик ни сопротивлялся, он не смог отказать ей, и ему пришлось ее отпустить, пусть и с условием, ограничивающим срок поездки.
Когда с первыми приветствиями и охами-ахами было покончено, подруги остались одни. Ральдина неуклюже устроилась в кресле и неожиданно строго обратилась к подруге:
— А теперь давай рассказывай, что там у вас произошло.
— Не понимаю, о чем ты…
— Только не надо вот этого, — поморщилась Ральдина. — Давай начистоту, как всегда. Твое замужество и так явилось для меня СЮРПИЗОМ, да еще все произошло так быстро, я даже не успела на свадьбу. Да и куда мне в моем положении… — Она провела рукой по заметно округлившемуся животу. — Твой выбор меня ошеломил. Мне ли не знать сэра Рустама, но… — Она многозначительно замолчала. Айрин вздохнула:
— Это было не моим решением.
— Я знаю, — облегчила ей задачу Ральдина. — Седрик мне рассказал, что брак был устроен его величеством и его советниками, хотя я не понимаю, какое их-то дело, но признаю, что так бывает. И я слышала о долге твоего отца.
— Тогда ты все знаешь, — тихо произнесла Айрин, верная слову хранить тайну своего происхождения.
— Нет, не знаю, — заявила подруга. — Ты могла обратиться ко мне.
— Я и так обратилась к твоему отцу, — напомнила Айрин.
— Это не одно и то же, — возразила Ральдина. — Папа сейчас в нелегком положении. Из всего графства неразоренным остался только город. К тому же он еще во время войны успел влезть в долги, и неудивительно, что у него не нашлось денег. Но у нас совершенно другое дело. Нам тоже приходится много тратить на восстановление, но Годфри, бывшее баронство Седрика, приносило ему достаточно средств. Конечно, ему пришлось с ним расстаться в обмен на Норфолд, но в любом случае мы богаче, чем мой батюшка. И нам с радостью дают в долг. Я бы нашла деньги.
— У меня было пять дней, а ты была далеко.
Ральдина недовольно вздохнула.
— Ладно, тебя я понимаю, — сказала она тепло. — Но от короля Георга я такого не ожидала.
Услышав имя брата, Айрин вздрогнула. Жаль, что Ральдина, увлеченная своим возмущением, этого не заметила. Уж она бы обязательно докопалась до истины. Вместо этого она продолжила обличать короля:
— Он мог одолжить тебе эти деньги, раз уж все равно их выплатил. А тем временем ты связалась бы со мной, и мы все решили бы. Отдали бы ему эти чертовы пять тысяч, а дальше уж как-нибудь разобрались бы.
Айрин промолчала, не могла же она сказать, что Георг так и так оплатил бы ее долг. И что дело вовсе не в долге, не он послужил причиной ее замужеству. Дело в происхождении ее мужа. Дети от чужемирца никогда и ни при каких обстоятельствах не смогут претендовать на трон. В этом смысл, а вовсе не в том проклятом долге. Но Ральдине этого не объяснить, она ничего не знает и не должна знать. А Ральдина тем временем продолжала клеймить всех и вся.
— Сэр Рустам тоже хорош, — сказала она возмущенно. — Раз уж ему выделили наградные, что, он не мог тебе эти деньги просто одолжить? Ты ему жизнь спасла, а он воспользовался моментом, чтобы стать бароном. Вот уж не думала. Не верила, что он так может.
Тут Айрин, задумавшись, проговорилась:
— Он предлагал…
— Что? — брови подруги удивленно взлетели вверх. — Ну-ка давай подробней.
Айрин уже пожалела о своих словах, но Ральдина вцепилась в нее, словно тигр, и Айрин пришлось перед ней капитулировать.
— Он пришел ко мне, — сказал она неохотно, — и сказал, что все это неправильно… Короче, он предложил погасить долг без всяких условий и безвозмездно.
— Ах вот оно как. — Лицо Ральдины выразило удовлетворение. — Слава богу, я рада, что я в нем не ошиблась. Он чужемирец, но благородства и чести ему не занимать. Наглядный пример для некоторых наших дворянчиков. То-то же, а я — то все думала… Погоди. Если он предлагал, чего же ты тогда отказалась? — удивилась она искренне.
— Мне не нужны подачки, — повторила Айрин свою уловку.
Но если эта фраза прекрасно сработала с Рустамом, то Ральдину, знавшую Айрин с детства, эти слова не обманули.
— Что за глупости, какая еще подачка? Неужели ты сочла, что выйти замуж будет лучше? Не смеши меня, подруга. Могла бы взять у него эти деньги в долг, если такая щепетильная. Раз уж он тебе предлагал их в подарок, то и в долг дать не отказался бы, — резонно заметила она. И вдруг ее осенило: — Слушай, а ты, случаем, не того… — И она выразительно показала на свой выступающий живот.