Глобальная культура коммуникаций
Шрифт:
В эпоху индустриального развития источником социального взаимодействия людей были средства массовой информации, транслировавшие продукты пропаганды и действовавшие в рамках определенного пространства – страны, региона, города. Интернет все меняет. Пространство (как ген социальности) преобразуется в сеть, не имеющую границ. Рождается новая форма социального взаимодействия – сетевое сообщество. Его основа не пространство, не территория с ее границами, а сеть, «накрывающая» территории, не знающая границ. Интернет впитал в себя митинги, собрания, общественные форумы, демонстрации. Он хорошо служит глобализации.
Особенности такого сообщества отмечает американский социолог Б. Улман: это – сети межличностных связей, обеспечивающие социальное взаимодействие, поддержку, информацию, чувство принадлежности к группе и социальную идентичность. Эти связи между людьми в процессе
М. Кастельс подчеркивает, что сетевой индивидуализм – это социальная структура, а не собрание изолированных индивидов. Эти индивиды создают внепространственные сети, блоги, форумы, руководствуясь своими интересами и ценностями. Разные по форме, они схожи по содержанию. Разнообразие форм при единстве содержания – вот что такое сетевой индивидуализм как новая ступень развития массового общества. Рождается доминирующая структура, утверждает Кастельс, воплощением которой становятся эгоцентричные сети, которые предполагают приватизацию социальности.
Но приватизация социальности мало похожа на традиционное гражданское общество. Это преобладание интересов и ценностей индивидуалов. «Я ушел в Сеть, и не трогайте меня, мое жизненное пространство без границ приватизировано мною» – особенность члена массового общества нового типа.
В мире сетевого индивидуализма – эгоцентричных сетей, в мире свободно образующихся коммуникаций правят бал лидеры общественного мнения – пассионарные агенты Сети. Если традиционные СМИ объединяют индивидов, работая по схеме «информационный посыл – нужная реакция публики», то в интернет-сообществе информационный посыл изменяется, усиливается или стихает исходя из позиции «лидеров Сети». Они становятся теми центрами, вокруг которых плетется Сеть, вырабатывается консенсус.
«Лидеры Сети», своего рода элита Интернета, вербуют сторонников тех или иных смыслов и образов среди «индивидуалов». Лидеры общественного мнения собирают интернет-публику вокруг определенных смыслов, культурных ценностей. Так рождаются общественные движения, которым свойственна определенная культурная идентичность – самобытность сопротивления. Такие спонтанные объединения, движимые «лидерами Сети», которые вдохновляются энергией определенных событий и явлений, больше способны повлиять на общественные изменения, нежели традиционные институты власти или институты гражданского общества. Возможен и другой сценарий, когда на «лидеров Сети» влияют не столько те или иные события, сколько стратегии «фабрик мыслей», вынашивающих планы социальных изменений на определенных территориях.
Возникшее интернет-сообщество как некий центр идентичности и сопротивления привлекает интерес массмедиа и через них влияет на соответствующие институты и структуры. Это схема действий протестных движений и движений сопротивления. Среди движений сопротивления наиболее заметные – «цветные», повлиявшие на смену лидеров в ряде стран, а среди протестных движений самое известное – движение антиглобалистов.
Изначальный сигнал движение антиглобалистов получило от некоего независимого медиацентра, обосновавшегося на территории США. Транслируемые им смыслы активизировали ряд «лидеров Сети», выступивших в роли катализаторов создания глобальных независимых медиацентров, объединенных в информационную инфраструктуру мирового движения антиглобалистов. Это движение не имеет постоянного центра, структурированной организации, системы управления, объединяющей программы. По сути, это некая «молекулярная структура», объединяемая смысловой идентичностью и свободой создания образов, относящихся к институтам глобализации. Такие спонтанные сетевые движения объединяются лишь для проведения совместных акций и тут же исчезают, переориентируясь на новые проблемы. В Интернете ни одно движение не может быть «арестовано» или кем-либо контролируемо (кроме как специализирующимися на борьбе с сетевыми сообществами бандами хакеров, с которыми борются).
Если традиционные СМИ, достигнув к концу XX в. наибольшего могущества, становились инструментами правящих элит, манипулирующих массами, то Интернет как информационная сеть, демократичная по своей природе, выступает в качестве альтернативы СМИ. Благодаря сетевым движениям, Интернет стал, по выражению Кастельса, центром социальной мобилизации. А это усиливает «самобытное сопротивление».
В связи с этим контроль интернет-пространства приобретает особую актуальность. События последних лет, начиная с 2009 года, значительно стимулировали интерес к проблеме контроля всемирной сети. Здесь и появление вируса Stuxnet, нанесшего заметный ущерб иранской ядерной программе и показавшего возможности кибероружия для разрушения инфраструктурных систем. Здесь и активное использование социальных сетей для организации общественных протестов и выступлений в странах Северной Африки и Ближнего Востока. По крайней мере эти события показали растущую уязвимость государств от рисков, вызовов и угроз, исходящих из интернет-пространства, которое становится не столько ареной сотрудничества, сколько ареной противостояния. По одну сторону этого виртуального противостояния оказались Россия, Китай, Казахстан, Белоруссия и другие присоединившиеся к ним страны, по другую – Соединенные Штаты Америки и страны, ведомые США.
В сентябре 2011 года Россия представила мировому сообществу два программных документа – «Правила поведения в области обеспечения международной безопасности» и проект конвенции ООН «Об обеспечении международной информационной безопасности». В этих документах предложены нормы регулирования сети с учетом военных, политических, террористических и криминальных вызовов и угроз. Россия предлагала запретить милитаризацию сети, использование ее для вмешательства в дела других стран, для свержения неугодных режимов и при этом предлагала предоставить правительствам широкую возможность действий внутри национальных сегментов интернета.
США восприняли российские инициативы как попытку ввести государственный контроль над интернетом. Объединив вокруг себя ряд стран, США образовали коалицию «За свободный интернет», в основе которой непризнание принципа «национального интернета», но признание принципа доступа к интернету как универсального права человека, которое ни в коем случае нельзя ограничивать. При этом американцы не считают, что взлом цензурных барьеров других стран в интернете является вмешательством в их внутренние дела. Шпионаж, терроризм, криминал с использованием сети участники коалиции считают более серьезными угрозами, чем вмешательства в дела других стран, информационные войны в интернете или межгосударственные интернет-конфликты.
Сегодня Госдепартамент США использует информационные технологии для решения геополитических задач. Это так называемая «цифровая дипломатия», которую американцы называют искусством управления государством в XXI веке. Информационные технологии в обличье «цифровой дипломатии» делятся на публичные и скрытые, «темные». Публичные – это распространение информации через блоги американских послов, странички Госдепартамента в Facebook и Twitter, каналы в YouTube.
А вот «темные» технологии – это явный инструмент дестабилизации неугодных режимов. Финансируются проекты по созданию и распространению технологий, позволяющих обходить цензуру в сети. Эти технологии действуют параллельно с поддержкой оппозиции в «неугодных» странах. Создаются так называемые «технологические лагеря», где оппозиционеров обучают цифровым технологиям, погружают в виртуальные игры, в которых на основе игровых платформ и мобильной связи создаются социальные и политические ситуации, имитирующие продвижение идей прав человека и демократии, и ведется обучение тактике протестного поведения. Американский Госдеп в сотрудничестве с Пентагоном отрабатывает системы «теневого интернета» и автономных сетей мобильной связи, развертывание которых позволяет оппозиционерам обмениваться информацией, обходя запреты властей. Именно после выявления роли социальных сетей при мобилизации масс в ходе «арабской весны» и обнародования СМИ данных о создании Госдепом «теневого интернета» в России, в ОДКБ задумались о необходимости выработки механизмов противодействия информационным усилиям США [53] .
53
Черненко Е. Невиртуальный гость. – Коммерсантъ, 24.10.2011.