Глория. Пять сердец тьмы
Шрифт:
И, одновременно, от волны дикой, нестерпимой боли мое тело выгнулось дугой.
Я заорала. В тело словно вцепились сотни острейших крючков, раздирая его на части. Во рту появился солоноватый привкус крови — кажется, я прокусила губу и не почувствовала этого.
А боль все нарастала. Хотелось скрючиться, чтобы хоть как-то уменьшить распад тела на кровавые ошметки. Но в тот же момент вокруг взметнулись тонкие прочные корни и рванулись ко мне, оплетая запястья и щиколотки ног. Намертво притягивая их к земле и не давая пошевелиться.
От
Я не видела никого и ничего, лишь багровый туман перед глазами сплетался в причудливые и кошмарные фигуры. Странные демонические лица проплывали перед внутренним взором. Кривляясь, шипя и рыча, они что-то пытались сказать. Но язык этот был мне незнаком, сливаясь в общий шум и становясь частью опутавшего кошмара.
А воздух вокруг уже буквально кипел. Его жар разрастался и во мне, превращаясь в раскаленный слиток железа. Казалось, что огонь охватывает меня изнутри. Неужели это конец, и я вспыхну сейчас словно комок бумаги, брошенный на горячие угли?
— Нет!!! — протестующий вопль спекся в сухом горле.
И тут напряжение достигло пика. Сознание рванулось вверх, покидая измученное тело, и я внезапно увидела себя со стороны, окутанную багровым туманом, с широко открытыми, наполненными безумием глазами, изогнутую неестественной дугой. Казалось, позвоночник не ломался еще только потому, что руки и ноги были крепко прижаты к земле.
Каждый видимый сантиметр кожи был покрыт жутким узором из артерий и вен, от больших до самых маленьких. Они взбухли и теперь причудливой черной татуировкой покрывали мое тело. Вот черный узор проступил на шее и пополз по лицу…
«Откажись…»
Что?!
Я вдруг осознала, что существа из моего кошмара находятся совсем близко.
«Откажись. Твой дух будет свободен. Ты не вернешься в это тело, не вернешься к мукам…»
Теперь я понимала, что они шепчут.
«Это конец… Ритуал пошел не по тому пути. Откажись…»
Конец?!
То, что составляло мою душу, словно сжалось в одну пульсирующую точку боли и одновременно гнева. И именно гнев не дал мне сдаться.
Нет!!!
Моя душа рванулась, разбивая калейдоскоп морд, лиц, шепота и обещаний, со страшной скоростью врезаясь в агонизирующее тело. Боль вновь накрыла меня, бросив в самое свое пекло. Но теперь все было по-другому. Теперь я контролировала эту боль, не давая ей ослепить меня.
Разум холодно и отстраненно отмечал все происходящие в организме изменения. Жар, охвативший меня, словно горячей волной вымывал из глубин естества что-то грязно-бурое, липкое, сочащееся ядом.
Смертельное проклятье… Оно не смогло выдержать пламя темной крови и теперь сгорало в очищающем огне, плюясь
Тщетно. Древняя магия оказалась сильнее.
И наконец, очередным волевым усилием я заставила утихнуть судороги. Теперь я знала, что победила.
Татуировка вен побледнела, исчезая под кожей. Жар, опалявший меня изнутри, утих. Корни, опутывавшие руки и ноги, мягким пеплом осыпались на землю.
Багровое свечение становилось все тусклее, и через некоторое время я уже могла различить Луну, которая успела проделать немалый путь по небу.
Обряд завершился.
А потом меня рывком приподняли и, прижав к губам склянку, приказали:
— Пей.
После чего почти силой влили в горло какую-то горькую гадость, заставившую желудок протестующе сжаться.
Однако благодаря зелью сведенные судорогой мышцы чуть расслабились, и уже через пару минут с помощью Винсента я смогла сесть. Правда, подняться все же не получилось, так что Винс просто подхватил меня на руки и перенес к бревну. А, усадив, серьезно спросил:
— Ты как?
— А сам как думаешь? — прохрипела я. Голос, похоже, сорвала напрочь.
Винсент криво усмехнулся.
— Да я вообще под конец уже не думал, что ты выживешь, если честно.
— Ум-меешь ты подбодрить.
— Да ты тут часа четыре провалялась, как… — он осекся и мотнул головой. — Ладно, не важно. Главное, все уже позади. Посиди, отдышись, а я пока инвентарь соберу.
Я механически кивнула. Перевести дух и просто спокойно посидеть, стараясь унять дрожь и хоть немного отойти от жуткого обряда, и впрямь было мне необходимо. Больше всего на свете сейчас хотелось стереть из памяти ту дикую разрывающую боль и шепот кошмарных демонических морд.
Зябко обхватив себя руками, я выстукивала зубами неровную дробь и наблюдала, как Винсент, бледный и осунувшийся, собирает в рюкзак штыри с фиолетовыми кристаллами и гранитные камни. Причем, едва камень покидал ветку, та рассыпалась черным прахом.
«А ведь ему, судя по всему, тоже досталось. Видимо, в этот ритуал и проводящий немало сил вкладывает».
С пониманием этого в душе теплом разлилась благодарность. Все-таки тетя Файлина оказалась права: кем бы ни был Винсент, человек он хороший. Столько для меня сделал… Да я в неоплатном долгу перед ним! Ведь уже дважды ему жизнью обязана!
И только теперь пришло оглушающее осознание: проклятия больше нет! Я буду жить! Жить!
К глазам подступили слезы. Я судорожно втянула носом воздух.
— Что такое? — подошедший в это время Винсент с тревогой смотрел на меня.
— Ничего, — одними губами прошептала я, поскольку голоса все еще не было. — Спасибо тебе. Спасибо.
Он улыбнулся понимающе, ободряя, и подмигнул.
— Я ведь обещал, что все будет хорошо. А теперь пришло время найти твоего антиквара и стрясти с него все, до носков. Ты как, идти сможешь?