Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
Для столь торжественного дня Томас Нау устроил в Северной Лапе солнечную погоду, подобную теплой послеполуденной поре летнего дня. Али Лин немного поворчал, но внес необходимые изменения. Сейчас Али пропалывал сад под кабинетом Нау, забыв свои тревоги. Ну и что, если погодные мотивы парка нарушены? Следующей задачей Али станет их восстановление.
«А моей задачей — увязать все концы», — думал Томас. За столом напротив сидели Винь с Тринли. Он нагрузил их мониторингом определенных позиций. Тринли важен как свидетель легенды — единственный коробейник, который, по мнению Томаса, без звука поддержит вахтмастерову ложь. Винь… ну, под правдоподобным предлогом его получится отключить от сети на критические моменты, но то, что он увидит, подтвердит показания Тринли. Трудная задача, но на случай сюрпризов… на этот случай под рукой Каль и его бригада.
Ритсер присутствовал в виде двумерного изображения; было видно, как он развалился в капитанском кресле на командном мостике «Руки». Посторонним ушам его слова недоступны.
— О да, вахтмастер, у нас есть картинка. В зале Парламента работает наш бот-шпион. Эй, Рейнольт, в кои-то веки твой Мелин не облажался, гм?
Анне сидела высоко в Аттике Хаммерфеста, присутствуя лишь в виде доступного одному Томасу изображения в наглазниках и голоса в его ухе. В данный момент Анне была занята сразу тремя заданиями. Она просматривала какую-то аналитику от неотвязников, следила за переводом Триксии Бонсол на стене и отслеживала поток данных с «Руки». С неотвязниками все было очень сложно. На Ритсера Анне не отреагировала.
— Анне? Когда бот Ритсера выйдет на связь, перенаправь картинки сразу к Бенни. Перевод Триксии пусти оверлеем, но необработанный звук оставь тоже. — Томас уже просмотрел некоторые трансляции от шпиона. Пускай-ка народ у Бенни увидит пауков вблизи, живыми и в движении. После завоевания это слегонца подсобит.
Анне ответила, не отрываясь от работы:
— Слушаюсь, сэр. То, что вы говорите, слышно также Виню и Тринли.
— Да, именно так.
— Отлично. Если хотите знать… наши внутренние враги ускорили темп. Я вижу во всей нашей автоматике признаки чужого вмешательства. Следите за Тринли. Готова об заклад побиться, это он там сидит и с локализаторами возится. — Анне моргнула, поймав вопросительный взгляд Нау. Пожала плечами. — Нет, я все еще не уверена, что это он. Но я очень близка к разгадке. Будьте начеку.
Прошла секунда. Голос Анне зазвучал снова, теперь слышный и в доме, и на базе коробейников:
— Хорошо, у нас теперь есть прямая трансляция из зала Парламента в Саутмосте. Вот что там мог бы видеть и слышать человек.
Нау глянул влево, туда, где наглазники разместили ракурс точки зрения Киви во времянке. Композитные экраны забегаловки Бенни сверкнули. В первый миг было совершенно непонятно, на что смотрят люди. Хаотичное смешение красных, зеленых и актинически-синих огней… затем появилась какая-то яма. Каменные лестницы, высеченные в стенах. То ли мох, то ли шерсть растет прямо из скалы. Пауки кишели, как черные тараканы.
Ритсер Брюгель оторвался от зрелища зала Парламента и тряхнул головой. Было похоже, что его охватил трепет.
— Это вроде видения преисподней какого-нибудь френкийского пророка.
Нау молча кивнул в знак согласия. Десятисекундная задержка вынуждала сводить диалоги к минимуму. Но Брюгель был прав; столько пауков сразу — зрелище покруче, чем на предыдущих видео от бота. Прилизанные, отдающие антропоморфизмом переводы неотвязников не давали реалистичного представления о пауках. «Интересно, сколько информации об их способе мышления мы упускаем?» Он вызвал параллельную версию сцены, синтезированную переводчиками-неотвязниками по новостной ленте пауков. На этой картинке яма с отвесными стенами превратилась в неглубокий амфитеатр, уродские цветные пятна стали красивыми мозаичными узорами на ковре, а ковер, в свою очередь, утратил сходство с волосяным колтуном. Дерево заблестело, как отполированное, а не запятнанное или источенное жучками. Сами же пауки каким-то образом стали спокойней, жесты их обрели близкий человеческому смысл. На обоих дисплеях у входа в Парламент возникли три фигуры. Фигуры слезли (спустились) по каменной лестнице. Воздух рассекли шипящие щелчки: истинная речь этих существ.
Троица скрылась на дне ямы. Мгновением позже возникла снова, карабкаясь по дальней стене. Ритсер фыркнул.
— Та, средних размеров, идущая впереди, — это, наверное, начальница разведки, которую Бонсол зовет Викторией Смит. — Одна деталь в ее описании оказалась точна: одеяние существа было угольно-черным, но походило не на униформу, а скорей на медицинские бинты или заплатки. — Волосатик, идущий следом за Смит, наверное, инженер Хранкнер Аннерби. Довольно эксцентричные имена для этих чудовищ.
Троица взобралась на подиум, напоминавший торчащее из каменного пола копье. Четвертый паук, уже находившийся там, взгромоздился на острие.
Нау отвел взор от ямы с пауками и поглядел на толпу у Бенни. Те сидели молча, повергнутые в глубокое изумление. Даже официанты Бенни Вэня застыли, не отрывая взглядов от картинки из мира пауков.
— Вступительная речь спикера парламента, — сказал какой-то неотвязник. — «Призываю парламент к спокойствию. Честь имею приветствовать…»
Фоном осмысленной речи служила звуковая дорожка от Ритсерова шпиона, возвращая слушателей к реальности; шипящий треск и щелчки, свист от рубящих жестов передних конечностей, подобных выпадам рапир. По правде говоря, сходство со статуями, виденными экспедицией Чжэн Хэ у Ставки, было очевидно. Но в движении пауки проявляли леденящую хищную грацию, некоторые жесты были нарочито медленны, а иные очень-очень быстры. Самое удивительное, что глаз было не разобрать, а ведь зрение у этих созданий отменное. Поперек гребенчатых выступов между желобками на головах тянулись гладкие глянцевые пятна, там и сям выпирающие пузырями, а иногда палочками (на концах, должно быть, охлаждаемые зоны инфракрасного восприятия). Передок паучьего тела напоминал лицевую панель устрашающей ненасытной машины-убийцы из ночного кошмара. Бритвенно-острые мандибулы и когтеобразные вспомогательные конечности непрестанно двигались, но головы чужаков были почти неподвижны относительно груди.
Спикер покинул каменный игловидный выступ, и туда залезла генерал Смит, выполнив сложный маневр среди остальных. Достигнув выступа, Смит минутку помолчала. Передние лапы ее описывали небольшие спирали, словно приглашая идиотов сунуть головы ей в пасть. Спикер зашипел и затрещал. На картинке с «переводом» оверлеем под изображением генерала пошло: ДРУЖЕЛЮБНО УЛЫБАЕТСЯ АУДИТОРИИ.
— «Дамы и господа, депутаты парламента! — начал сильный и красивый голос Триксии Бонсол. Нау заметил, как слегка вздернул голову Эзр Винь. Диагностические метки на его фигуре показали обычный конфликт интенсивных эмоций. «Его еще какое-то время можно будет использовать», — подумал Нау. — Я пришла сюда говорить от имени своего короля, облеченная всей полнотой полномочий. Я пришла в надежде, что сумею предложить вам достаточно, чтобы завоевать ваше доверие».
— Дамы и господа, депутаты парламента!
Ряд за рядом депутаты переводили взгляды на Викторию Смит. Все их внимание принадлежало теперь ей, и Хранкнер ощутил, как источает привычную непобедимую силу личность генерала.
— Я пришла сюда говорить от имени своего короля, облеченная всей полнотой полномочий. Я пришла в надежде, что сумею предложить вам достаточно, чтобы завоевать ваше доверие. Мы находимся в исторической точке, когда способны уничтожить все завоевания нашего прогресса — или объединить все наши прошлые достижения во имя безграничного счастья. Эти два варианта — две грани одной ситуации. Возможность достичь светлого исхода зависит от взаимного доверия.
Раздались разрозненные насмешливые крики сторонников Клана. Аннерби задумался, все ли они запаслись билетами из Саутленда. Должны же они понимать, что любой адекватный отклик на атаку — как только полетят бомбы — обречет их на гибель вместе со страной, которую они предали.
Генерал говорила, что Педура присутствует здесь лично. Интересно… В продолжение речи генерала Аннерби смотрел во все стороны, особенно пристально — в затененные уголки зала, где стояли парламентские приставы. Но вот же! Педура сидела на авансцене, их со Смит разделяло не более сотни футов. Вид у нее был крайне самоуверенный. «Погоди-погоди, дорогая моя достопочтенная Педура. Может, генерал сумеет тебя основательно удивить».