Глубокая зона
Шрифт:
У поворота половина пути осталась позади. Большой рюкзак на спине и почти нулевая видимость затрудняли путь, но сужения туннеля не требовали снимать ношу. Единственное, что заставило Халли на мгновение остановиться, была мысль об отсутствии резервирования системы. Это нарушало основополагающее правило погружения в пещере, гласившее: каждая из систем водолаза должна быть трижды продублирована. Фонари, катушки, резаки, компьютеры, воздух, регуляторы – всё. Даже при обычном погружении. А тем более при теперешнем.
Туннель пошел вверх, и Халли взглянула на дисплей:
Поднималась она медленно, давая телу избавиться от накопленного азота и не позволяя измениться цвету индикатора декомпрессии. Наконец Халли встала на ноги на слегка покатом дне, всплыла и огляделась. Обстановка была в точности такой, как она ее запомнила: вокруг распростерлась гладкая, точно черный атлас, поверхность подземного озера, берегов которого не достигал свет фонарей. Над головой на высоте почти в сотню футов – изогнутый свод. В этом месте в породе содержалось много железа, и между толстыми белесыми пластами известняка виднелись ярко-красные полосы, от чего скала напоминала огромный слоеный торт.
На краю водоема ждал Боуман. Халли постучала кулаком по макушке – сигнал аквалангистов «все в порядке» – и тяжело зашагала к нему по поднимающемуся к берегу дну. Высота вертикальной стенки колодца здесь составляла два фута – почти как в бассейне. Халли сняла рюкзак и толкнула его Боуману. Он отставил его в сторону, протянул вперед обе руки. Она уперлась ботинками в скалистую стенку, ухватилась за его запястья, Боуман выдернул ее из воды, как удильщик окуня, взял за талию и поставил на ноги.
Халли сняла маску, он положил ладони ей на плечи и долго смотрел прямо в глаза. Как ни странно, здесь, в суперпещере, на глубине в целую милю, в экспедиции, которая могла принести спасение от смерти миллионам людей, Халли почему-то решила, что он хочет ее поцеловать.
17
И, как ни странно, она вдруг поняла, что совсем не против. Да, там, наверху, нарастал кризис. Да, их теперешнее задание было более важным, чем все ее предыдущие дела. И да, они с Боуманом познакомились немногим более суток назад. Но если жизнь чему-то ее и научила, так это тому, что доверять подсказкам интуиции можно. Более того: ими ни в коем случае нельзя пренебрегать. Увольнение из УПРБ послужило ей жестоким уроком. Ранняя смерть отца – тоже. Не то чтобы они не успели насладиться обществом друг друга. Они проводили вместе очень много времени, именно это и сделало его смерть еще горше. Будущее должно было подарить им десятилетия такого общения. Вот только ни время, ни явления природы никому ничего не «должны». Глагол этот применим только к людям – к ней, к ее решениям и поступкам. Больше уроков не требовалось. К тому же – и это самое главное – в пещерах все происходит иначе. По словам старика-курандеро, да и по ее собственному опыту, пещеры, как и великие горы, усиливают чувства. Легкая неприязнь быстро сгущается до ненависти. Расположение тоже может перерасти в нечто большее.
Халли научилась узнавать взгляд мужчины перед первым поцелуем: голодный, испуганный или боготворящий. В глазах Боумана не читалось ни того, ни другого, ни третьего. Он казался серьезным, сосредоточенным, даже невозмутимым. Вдруг до нее дошло: он всего лишь проверяет, не кружится ли у нее голова и не расширены ли зрачки. Наконец, Уил улыбнулся, опустил руки и сделал шаг назад.
– Прекрасно выглядите. Как все прошло?
Халли наклонила голову, прищурилась. Неужели заигрывает? Как давеча в УПРБ, когда он ей подмигнул? Непонятно.
– Без проблем. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к индикаторам перед глазами, а в остальном все в порядке. А у вас?
Похоже, Боуман удивился вопросу. Будто для него было неожиданным, что кому-то небезразлично его состояние.
– У меня тоже. Я уже работал с такими ребризерами. А для вас это не обычное погружение в пещере. Очень важно ориентироваться в обстановке.
– То есть может произойти все, что угодно.
– Вот именно.
– Думаю, нам стоит беспокоиться лишь о Рафаэле.
На слове «нам» Халли почувствовала на себе взгляд Боумана, однако никаких возражений в этом взгляде не было.
– Согласен. Он старше остальных и в пещерах работал меньше.
– Кому пришла мысль включить его в группу?
– Настаивал Дэвид Лэйтроп. У них в управлении беспокоились об отношениях с Мексикой. Аргуэльо по силам урегулировать этот вопрос, да и проблемы с местным населением – тоже.
– Его мужеству остается только завидовать.
Разговор оборвался. Пришла очередь Халли заглянуть в глаза Боуману, и вовсе не в поисках признаков головокружения или дезориентации.
– Как я должна была расценивать то ваше подмигивание в УПРБ, мистер Боуман?
– Для вас доктор Боуман, мэм.
Он улыбался.
Отличные зубы, подумала Халли. В былые времена мать не раз повторяла: «Всегда обращай внимание на зубы мужчины, они многое о нем расскажут. Для потомства очень существенны хорошие зубы». Ее мать, заводчица лошадей…
Уил отнесся к вопросу весьма серьезно:
– Скорее всего, это была благодарность. Я думал, что у нас ничего не выйдет. Но вам удалось объединить группу – очень впечатляющее зрелище.
Халли вновь посмотрела ему в глаза и подумала о ледниках – на Аляске, в Альпах и Андах… О древних ледниках, о создаваемой веками темной сини, слишком глубокой и слишком холодной для живых организмов. Теперь, стоя к нему гораздо ближе, она разглядела нечто, ускользнувшее от внимания в прошлый раз – крапинки золота, мерцающие в ледяной синеве. Или это всего лишь игра света, отражение какого-то пещерного кристалла? Халли слегка повернула голову, изменив угол зрения, но золотые крапины не исчезли.
– Почему вы так на меня смотрите?
Действительно, почему?
– Мне показалось, у вас что-то с глазами.
– Мои глаза прекрасно себя чувствуют.
– И выглядят тоже прекрасно.
О чем они говорили? Ах да…
– Значит, благодарность за помощь в создании команды…
– Я был очень вам благодарен. Как и все мы.
– Что-нибудь еще, доктор Боуман?
Полуулыбка, тает лед синих глаз…
– Вы красивая женщина, Халли.