Глубокая зона
Шрифт:
От ужаса закружилась голова, и даже подступила тошнота. Ее гражданская страховка не покрывала период действительной военной службы. В течение этого времени действовала программа военного страхования Tricare, и правило Стилвелл знала дословно: «В период исполнения воинского долга военнослужащим обеспечивается страховая защита от травм и болезней, полученных, возникших или усугубившихся при исполнении служебных обязанностей».
Она также знала, что в программе Tricare есть исключение, касающееся – как уже успел подчеркнуть Мосур – вреда, сознательно причиненного самому себе. Если она останется в живых, на лечение уйдут сотни тысяч долларов. Семья разорится. Дом, машины, сбережения… пропадет все. Из-за этой жирной штабной крысы.
Затем ей вдруг пришло в голову, что крыса зря надеется – все будет не так плохо, потому что медицинских услуг много не понадобится. Кому, как не ей, это знать. Так что, если она умрет… нет, когда она умрет, Дуг и Дэнни получат страховую сумму, которая выплачивается в случае смерти военнослужащего. Пятьсот тысяч долларов. Они смогут выплатить долг по ипотечному кредиту и будут обеспечены до конца жизни, если сумеют правильно распорядиться деньгами. Штабной крысе с ней не справиться, пусть не надеется.
– Полковник, я настоятельно прошу покинуть помещение и оставить меня в покое. Иначе мне придется вызвать персонал.
– Уже ухожу, майор, – ответил он. – Осталось сообщить всего лишь еще одну новость.
Она ждала, буравя его взглядом. Палец лежал на кнопке.
– Отказ касается не только предоставления льгот по медицинскому обслуживанию, но и пособий в случае смерти. Мы ведь не можем выплачивать огромные суммы за лиц, виновных в собственной гибели. Таковы директивы. Уверен, вы читали приказ девятнадцать, раздел б3, пункты 17 и 18.
– Убирайтесь! Вон!
– Всего доброго, майор. – Он бросил тяжелый конверт ей в ноги. – Надеюсь, кто-нибудь вам поможет прочитать документы.
И полковник Мосур вразвалку пошел к выходу, продавливая ягодицами толстую пластмассу защитного костюма.
32
Дэвид Лэйтроп с шести утра безостановочно носился между аппаратом министра, УПРБ и несколькими другими организациями. В три часа ночи в глазах появилось ощущение песка, во рту стоял привкус протухшего мяса, а мозг перемалывал мысли быстрее, чем Лэйтроп успевал их оформить.
Пора заканчивать.
Он резко встал со стула, почувствовал головокружение, ухватился руками за стол. На службе Лэйтроп никогда не позволял себе расстегнуть жилет или ослабить галстук. Дисциплина – главный ключ Вселенной. Не упускай из виду мелочи, и проблемы решатся сами собой. О человеке говорят его привычки. Он любил эту поговорку, хотя сейчас под угрозой смертной казни не вспомнил бы, где впервые ее услышал.
После шести вечера Лэйтроп все же иногда снимал пиджак, и сейчас он снова надел его, прикрыв «ЗИГ-Зауэр» в кожаной плечевой кобуре. Он вполне мог носить стандартный девятимиллиметровый «глок» (спасибо дяде Сэму), однако предпочитал более мощный и надежный «зиг» сорокового калибра. Слишком много ходило историй о том, как «глоки» заедало в самое неподходящее время. Вообще, можно было обойтись и без оружия. Вероятность попасть в перестрелку сейчас равнялась для него шансу быть ударенным молнией. Веселые деньки давно миновали. Когда-то давно он руководил агентами в Ираке и Пакистане, и необходимость носить оружие многие годы была насущной и постоянной. С того времени оружие вошло в привычку, и без него Лэйтроп чувствовал себя неуютно, как без одежды. Он рассудил, что уж если у тебя есть такая потребность, пушку следует выбрать самую качественную. Такой оказался «ЗИГ-Зауэр» – точный как швейцарские часы, никогда не дает сбоев. Правда, стоит бешеных денег, но жизнь дороже.
Как чиновник, занимающий высшую позицию в сетке окладов государственного аппарата США, Лэйтроп пользовался местом на синем уровне гаража под зданием штаб-квартиры министерства внутренней безопасности. Годом ранее министерство переехало из временной резиденции на Небраска-авеню в новый комплекс стоимостью шесть миллиардов долларов, где теперь базировалось не менее семи федеральных агентств, не считая управления по выявлению ядерных материалов и национального отделения безопасности киберпространства. Немалая доля иронии, как часто приходило в голову Лэйтропу, заключалась в том, что новое гигантское помещение штаб-квартиры находилось в здании, которое раньше занимал пресловутый вашингтонский госпиталь Святой Елизаветы, психиатрическая больница, где с 1852 года лечили или, по крайней мере, содержали душевнобольных – как законопослушных граждан, так и преступников. В конце концов, если теракт 11 сентября и его последствия – не сумасшествие, то что тогда?
Лэйтроп выгнал машину из гаража и направился к выезду на Алабама-авеню. У массивных ворот, ощетинившихся колючей проволокой и камерами слежения, остановился. Из бетонной будки с маленьким окошком мгновенно вышли двое охранников в униформе. Персонал, покидающий объект, подвергался не менее тщательной проверке, чем прибывающий. Лэйтроп был знаком с одним из охранников, молодым человеком по имени Жермен Фостер. Иногда во время бесчисленных досмотров при въездах и выездах они перебрасывались парой фраз. В надежде на повышение Фостер перешел в министерство из Вашингтонского управления полиции, где потолком его карьеры была сержантская должность. Высокий и худощавый, сейчас он стоял у водительского окна, в то время как его партнер, которого Лэйтроп не знал, подошел со стороны пассажира и осветил салон автомобиля прожектором мощностью в миллион свечей. Одновременно внутренности машины сканировали камеры охранного наблюдения и детекторы оружия массового поражения.
Лэйтроп опустил стекло:
– Здравствуйте, Жермен. Как вахта?
– Добрый вечер, мистер Лэйтроп. В час по чайной ложке. Немногие работают допоздна, как вы, сэр.
– Уставший агент, которого дома никто не ждет.
Это была правда, и внутри екнуло. Однако Лэйтроп подмигнул, и Фостер улыбнулся.
Лэйтроп протянул удостоверение. Фостер просканировал его инфракрасным считывателем штрихкода. Отдав удостоверение хозяину, из поясной кобуры он достал прибор, похожий на карманный фонарик.
– Простите, мистер Лэйтроп.
– Без проблем. Правила есть правила.
Процедура проверки радужки была знакома Лэйтропу. Он повернул голову. Охранник расположил биометрический сканер на расстоянии фута от его правого глаза, нажал кнопку, подождал. Лэйтроп знал, что сейчас в наушнике у Фостера раздастся мягкий мелодичный голос: «Проверено».
– Благодарю вас, мистер Лэйтроп.
Фостер начал было отходить, затем вдруг остановился. Закинув руку на машину, он произнес:
– Мистер Лэйтроп, не поймите превратно, но у вас очень усталый вид. Может, вызвать служебную машину? Вас отвезут, а свою оставите здесь.
Лэйтроп задумался. Он знал, как опасны проваливающиеся в сон изможденные водители. Впрочем, до кондоминиума в Роуз-Хилл, штат Мэриленд, всего двадцать минут езды. Он откроет окно и включит радио.
– Спасибо за заботу. Правда. Все будет в порядке. Я прямиком домой и в постель. Нескончаемый день. – Он выжал из себя улыбку и добавил: – Поправка: нескончаемые дни.
– Хорошо, сэр. Осторожнее на дороге.
Фостер отступил, улыбнулся и бодро отдал честь.
Лэйтроп направился на запад по Алабама-авеню, свернул на юг на Четвертой улице и, выехав на шоссе Индиан-Хэд, поддал газу. Машин ночью было мало. Чтобы снять сонливость, он до середины открыл оба передних окна. Дорога шла всего в полумиле от Потомака, и Лэйтроп наслаждался приятным ароматом воды. Через несколько миль он свернул на восток, на Палмер-роуд, опустил глаза и заметил мигающий датчик топлива.