Глухая стена
Шрифт:
Еще без малого два часа они обсуждали весь ход расследования. Когда Валландер изложил свои идеи, в свою очередь основанные на соображениях Анн-Бритт, дискуссия порой становилась прямо-таки ожесточенной. Но никто не отрицал, что след, который может привести к Карлу-Эйнару Лундбергу, а затем к его отцу, вероятно, все ж таки обеспечит прорыв. Однако Валландер упорно твердил, что ключ ко всему случившемуся — Тиннес Фальк, хотя и не имел достаточного количества неоспоримых аргументов. Несмотря ни на что, знал: он прав. На часах уже шесть. Пора закругляться, люди устали, все чаще приходилось проветривать комнату. В конце концов комиссар решил вообще не
Мартинссон уехал на Руннерстрёмсторг, где в одиночестве работал Роберт Мудин. Как говорит Ханссон, не мешало бы ходатайствовать перед стокгольмским начальством, чтобы парня при случае медалью наградили. Или хотя бы заплатили ему как консультанту. Нюберг зевал, сидя за столом. Пальцы у него по-прежнему в машинном масле. Валландер несколько минут постоял в коридоре с Анн-Бритт и Ханссоном. Они потолковали о том, что надо сделать в ближайшее время, и распределили между собой кой-какие задачи. Потом комиссар вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь.
Долго сидел, глядя на телефон и не очень-то понимая, зачем это делает. Потом снял трубку и набрал мальмёский номер Эльвиры Линдфельдт.
После седьмого гудка она ответила:
— Линдфельдт.
Валландер поспешно положил трубку. Чертыхнулся. Подождал несколько минут и позвонил снова. На сей раз она ответила без промедления. Голос ему понравился.
Комиссар представился, и они заговорили о повседневных вещах. В Мальмё было ветренее, чем в Истаде. Эльвира Линдфельдт посетовала, что многие из ее коллег по работе простужены. Валландер посочувствовал. Осень — пора тяжкая. Он сам на днях чуть не слег с ангиной.
Затем она сказала кое-что еще. Удивившее Валландера.
Спросила, что он делает сегодня вечером. Нельзя ли им встретиться где-нибудь в Мальмё.
Я не смогу, подумал Валландер. Слишком много работы. И чересчур уж быстро.
И тут он сказал «да».
Встретиться решили в половине девятого в баре «Савоя».
— Обойдемся без цветов, — засмеялась она. — Думаю, мы все равно узнаем друг друга.
Разговор закончился.
Во что же я ввязался?! — подумал Валландер, одновременно испытывая напряженный интерес.
Между прочим, уже полседьмого. Надо торопиться.
30
Валландер припарковался в Мальмё у гостиницы «Савой» за три минуты до половины девятого. Всю дорогу из Истада он ехал с превышением скорости. Слишком долго раздумывал, что надеть. Может, она ожидает увидеть человека в форме? Как в давние времена, когда юные кадеты были популярными кавалерами. Но форму он, понятно, надевать не стал. Чистую, правда неглаженую, рубашку извлек прямо из корзины с выстиранным бельем. Потом долго выбирал галстук, а в конце концов решил обойтись вообще без него. Ботинки оказались нечищены, требовали щетки. В результате он выехал с Мариягатан слишком поздно.
К тому же некстати позвонил Ханссон, спросил, не знает ли он, где Нюберг. Валландер так и не понял, зачем Ханссону так срочно понадобился криминалист. Ответил он очень лаконично, и Ханссон сразу поинтересовался, не спешит ли он. Комиссар ответил «да», таинственным голосом, так что Ханссон не рискнул допытываться дальше. Но когда комиссар совсем уже собрался уходить, телефон зазвонил снова. Сперва он решил не подходить, однако тотчас передумал, вернулся на кухню, снял трубку. Звонила Линда. Работы в ресторане было мало, поэтому она и надумала позвонить отцу, у него язык чесался рассказать, куда он едет, ведь в конце концов именно Линда подала ему эту идею, от которой он поначалу упрямо открещивался. Дочь сразу догадалась, что он спешит. Ее не обманешь. Тем не менее он постарался твердо заявить, что срочно уезжает по делам, и они договорились, что Линда перезвонит завтра вечером. Он сел в машину и, уже выехав за пределы Истада, заметил, что индикатор на панели мигает красным: бензин на исходе. Вообще-то до Мальмё должно хватить, но ему совсем не хотелось застрять посреди дороги. Чертыхаясь, он завернул на заправку возле Скурупа: черт, как бы не опоздать! Почему это так его нервировало, он толком не понимал. Но до сих пор помнил, как Мона, вскоре после их знакомства, прождала его десять минут и ушла.
До Мальмё он все-таки добрался. Бросил на себя взгляд в зеркало заднего вида. Похудел. Контуры лица проступали куда отчетливее, чем несколько лет назад. Внешне он стал очень похож на своего отца, хотя та, с кем он встретится через несколько минут, знать об этом не знает. Валландер закрыл глаза, глубоко вздохнул. Отмел все надежды. Даже если сам он не будет разочарован, ее ожидания уж точно обманет. Встретятся в баре, поболтают немножко и разбегутся. Еще до полуночи он вернется к себе на Мариягатан. А наутро выбросит эту даму из головы. И лишний раз убедится в том, что всегда подозревал: с подходящей женщиной через посредническую контору не познакомишься.
Стало быть, в Мальмё он прибыл вовремя. Однако ж сидел в машине до без двадцати девять и наконец, собравшись с духом, вышел на улицу и направился к подъезду «Савоя».
Они сразу увидели друг друга. Она сидела за столиком в дальнем углу бара, где вообще было малолюдно, если не считать мужчин, которые пили у стойки пиво. Вдобавок других женщин тут не было. Валландер перехватил ее взгляд. Она улыбнулась и встала. Высокая, подумал комиссар. В темно-синем платье чуть выше колена. Ноги красивые.
— Я не ошибся? — Он протянул руку.
— Если ты Курт Валландер, то я Эльвира.
— Линдфельдт.
— Эльвира Линдфельдт.
Он сел за столик, прямо напротив нее.
— Я не курю, — сказала она. — Но выпить могу.
— Как и я, — отозвался Валландер. — Правда, сейчас я за рулем. Так что буду пить минеральную воду.
Вообще-то он бы выпил бокальчик вина. И не один. Но как-то раз, много лет назад, тоже в Мальмё, за обедом выпил чересчур много. Встретил тогда Мону, с которой уже развелся, и умолял ее вернуться. Она ответила «нет», ушла, а он, глядя, как она садится в машину, заметил, что ее ждет какой-то мужчина. Сам он уснул в автомобиле, а утром по дороге домой, выписывая на шоссе вензеля, был остановлен патрулем — своими коллегами, Петерсом и Нуреном. Они не донесли на него, хотя за вождение в столь нетрезвом виде он вполне мог бы вылететь со службы. Одно из самых скверных воспоминаний в личных валландеровских анналах. Повтора ему не хотелось.
К столику подошел официант. Эльвира Линдфельдт допила бокал белого вина, заказала еще один.
Валландер несколько растерялся. Еще подростком он внушил себе, что в профиль выглядит лучше, нежели анфас, и поэтому сейчас подвинулся на стуле, повернувшись вполоборота к Эльвире Линдфельдт.
— Ногам тесно? — спросила она. — Я могу двинуть столик на себя.
— Ничего-ничего. Мне вполне удобно.
Что я должен сказать? — думал он. Что влюбился в нее с первого же взгляда? А точнее, как только получил письмо.