Глухая стена
Шрифт:
В семь он сдался. Единственный из многих важных вопросов нужно решать в первую очередь — Эва Перссон должна наконец сказать правду. Почему они с Соней Хёкберг поменялись местами в ресторане? Кто был тот парень? Почему они, собственно, убили таксиста? Как она могла узнать, что Сони Хёкберг нет в живых? Вот четыре вопроса, с которых необходимо начать.
Пора в управление. На улице оказалось холоднее, чем он рассчитывал. Не привык еще, что настала осень. И ругал себя, что не оделся потеплее. На ходу
Вот и вся награда! За долгие годы полицейской службы. Пара худых башмаков!
Случившийся рядом прохожий удивленно покосился на него, и Валландер сообразил, что говорил вслух.
Добравшись до управления, он первым делом спросил у Ирены, кто из его сотрудников уже на месте. Как выяснилось, Мартинссон и Ханссон. Валландер попросил прислать их к нему в кабинет. Но тотчас передумал: лучше встретиться в одной из комнат для совещаний. А заодно попросил направить туда же Анн-Бритт Хёглунд, когда она появится.
Мартинссон и Ханссон пришли одновременно.
— Как доклад? — спросил Ханссон.
— К черту доклад! — сердито буркнул комиссар и сразу же пожалел, что сорвал на Ханссоне свое раздражение. — Извини, устал я.
— А кто не устал? — сказал Ханссон. — Сил нет читать такое.
В руке у него была газета. Надо бы с ходу оборвать этот разговор. Недосуг вникать, что там Ханссон вычитал в газете. Но он не сказал ни слова, молча занял место за столом.
— Министр юстиции выступила с заявлением, — продолжал Ханссон. — «В настоящее время осуществляется необходимая перестройка работы полиции. Реформа сопряжена с большими сложностями и требует напряженных усилий. Но полиция теперь на правильном пути». — Ханссон в сердцах шваркнул газету на стол. — На правильном пути! Что она имеет в виду? Мы топчемся на перекрестке, не зная, куда идти. Приоритеты все время меняются. Вот как раз сейчас это насильственные преступления, изнасилования, преступления, в которых замешаны дети, и экономические преступления. Но кто бы знал, что станет приоритетом завтра!
— Дело не в этом, — вставил Мартинссон. — Все меняется так быстро, вообще трудно сказать, что в данный момент не попадает в разряд приоритетов. А поскольку нам вдобавок приходится на всем экономить, пускай тогда командуют, чем можно пренебречь.
— Для меня это не новость, — сказал Валландер. — Но кроме того, я знаю, что на нас тут, в Истаде, висят тысяча четыреста шестьдесят пять нерасследованных дел, и не имею ни малейшего желания увеличивать их количество.
Он хлопнул ладонями по столу в знак того, что с сетованиями покончено. Мартинссон и Ханссон безусловно правы, ему ли не знать. Однако вместе с тем он понимал, что надо стиснуть зубы и продолжать работу.
Может, вся штука в том, что он вконец вымотался и уже не в состоянии протестовать против постоянных перемен в полиции, которые вот-вот перекроют им воздух?
Вошла Анн-Бритт Хёглунд.
— Ну и ветрище! — сказала она, снимая куртку.
— Осень на дворе, — отозвался Валландер. — Итак, начнем. Вчера вечером кое-что случилось, и это резко меняет ход расследования.
Он кивнул Мартинссону, и тот доложил об исчезновении трупа Тиннеса Фалька.
— Это что-то новенькое, — сказал Ханссон, когда Мартинссон умолк. — С пропавшими трупами мы раньше не сталкивались. Резиновый плот, помнится, пропал, было дело. Но чтоб покойник…
Валландер поморщился. Он тоже помнил, что резиновый плот, который прибило к берегу в Моссбю, по неведомой причине исчез прямо из управления.
Анн-Бритт посмотрела на него:
— Стало быть, должна существовать связь между человеком, скончавшимся у банкомата и убийством Лундберга? Но это же сущий абсурд.
— Да, — кивнул Валландер. — Но никуда не денешься, придется теперь работать, учитывая и эту возможность. Полагаю также, всем ясно, что будет нелегко. Мы думали, у нас тут весьма жестокое, но раскрытое убийство таксиста. Затем все начало рассыпаться прямо на глазах. Когда Соня Хёкберг сумела сбежать и была найдена мертвой на силовой подстанции. Мы знали, что некий мужчина скончался от инфаркта возле банкомата, но дело решили не возбуждать, так как ничто не указывало на преступление. Эта версия и сейчас не исключается. Затем пропадает труп. А в пустую ячейку холодильника кладут электромагнитное реле из тех, что используются на трансформаторных подстанциях.
Валландер умолк, думая о четырех вопросах, которые сформулировал нынче утром. Ему вдруг стало ясно, что начинать надо совсем с другого.
— Кто-то вламывается в морг и похищает труп. С большой долей уверенности можно предположить, что сделано это в стремлении что-то скрыть. Одновременно в холодильнике оставляют реле. Оно не забыто и не попало туда по ошибке. Похититель трупа хотел, чтобы мы его нашли.
— Что в свою очередь может означать только одно, — заметила Анн-Бритт.
Валландер кивнул:
— Кто-то хочет, чтобы мы связали Соню Хёкберг с Тиннесом Фальком.
— А вдруг след ложный? — возразил Ханссон. — Может, кто-то прочел о девушке, ведь просто так реле в сумке таскать не будешь.
— Разбираться будем шаг за шагом, — перебил Валландер. — Пусть Нюберг установит, откуда это реле — не с той ли самой подстанции. Если да, то дело ясное.
— Не обязательно, — сказала Анн-Бритт. — Возможно, след символический.