Глухая стена
Шрифт:
Валландер качнул головой:
— Думаю, все-таки я прав.
Мартинссон стал звонить Нюбергу, остальные тем временем сходили за кофе. Валландер рассказал про репортера, который ни свет ни заря поднял его с постели.
— Ничего, скоро угомонятся, — сказала Анн-Бритт.
— Надеюсь, ты не ошибаешься. Но сам я далеко не уверен.
Они вернулись в комнату для совещаний.
— Две вещи, — сказал Валландер. — Эва Перссон. То, что она несовершеннолетняя, более не имеет значения. Ее надо допрашивать со всей серьезностью, без скидок на возраст. Этим займешься ты, Анн-Бритт.
Еще час они составляли план следственных мероприятий. Неожиданно Валландер сообразил, что простуда прошла. Силы понемногу возвращались. Около половины десятого все разошлись по своим делам. Ханссон и Анн-Бритт исчезли в коридоре. Сам Валландер и Мартинссон отправятся на квартиру Тиннеса Фалька. У комиссара вертелось на языке, что он уже был там, но он сделал над собой усилие и смолчал. Водилась за ним такая слабость: иногда он не рассказывал коллегам обо всех предпринятых им шагах. И давно уже оставил надежду когда-нибудь покончить с этой привычкой.
Пока Мартинссон договаривался насчет ключей от квартиры Тиннеса Фалька, Валландер пошел к себе в кабинет, прихватив газету, которой Ханссон шваркнул об стол. Полистал — нет ли там чего о нем самом. Нашлась лишь маленькая заметка о том, что некий полицейский с большим профессиональным опытом подозревается в жестоком обращении с арестованной несовершеннолетней. Имя его не упоминалось, но он снова почувствовал прилив негодования.
Собираясь отложить газету, комиссар случайно скользнул взглядом по странице с объявлениями о знакомствах и начал рассеянно читать. К примеру, разведенная женщина, которой только что сравнялось пятьдесят и которая чувствовала себя очень одиноко, с тех пор как дети выросли. В качестве увлечений она указывала путешествия и классическую музыку. Валландер попробовал представить себе, как она выглядит, но лицо, возникшее перед внутренним взором, принадлежало женщине по имени Эрика. Он познакомился с ней год назад, в загородном кафе под Вестервиком. И временами думал о ней, сам не зная почему. С досадой он швырнул газету в мусорную корзину. Но буквально за минуту до появления Мартинссона вытащил, вырвал страницу и сунул в ящик стола.
— Жена Фалька подвезет ключи прямо на место, — сказал Мартинссон. — Прогуляемся или на машине поедем?
— Поедем. У меня ботинок дырявый.
Мартинссон взглянул на него с интересом:
— Как думаешь, что бы сказало по этому поводу стокгольмское начальство?
— Мы уже внедрили систему полицейских шаговой доступности, — отозвался Валландер. — Следующий этап — босоногие полицейские.
Поехали на машине Мартинссона.
— Ты вообще как? — спросил Мартинссон.
— Да хреново, — ответил Валландер. — Думаешь, будто ко всему привык, а на самом деле ничего подобного. За долгие годы службы меня в чем только не упрекали. Разве что лень в вину не ставили. Думаешь, будто со временем обрастаешь этакой защитной коркой, но и это неправда. По крайней мере, защита не настолько прочна, как хотелось бы.
— Вчера ты имел в виду именно это?
— Вчера?
— Ну да, когда сказал, что уйдешь, если тебе повесят выговор.
— Не знаю. Но сейчас я не могу об этом думать.
Мартинссон понял, что Валландеру действительно не хочется продолжать разговор. Они как раз подъехали к дому № 10 по Апельбергсгатан. Возле припаркованной машины стояла женщина, ждала их.
— Марианна Фальк, — сказал Мартинссон. — После развода она оставила его фамилию.
Он уже хотел открыть дверцу, но Валландер задержал его:
— Ей известно о случившемся? О пропаже трупа?
— Кто-то явно успел ее проинформировать.
— Какое впечатление ты вынес из разговора с ней? Твой звонок удивил ее?
— Думаю, нет, — помедлив, ответил Мартинссон.
Они вышли из машины. Женщина, стоявшая на ветру, была очень хорошо одета. Высокая, стройная, она смутно напомнила Валландеру Мону. Они поздоровались. Похоже, она встревожена, подумал комиссар и тотчас насторожился.
— Тело нашли? Как такое могло случиться?
Валландер предоставил отвечать Мартинссону.
— Конечно, случай весьма прискорбный, — промямлил тот.
— «Прискорбный»? Возмутительный! Для чего, собственно, существует полиция?
— Хороший вопрос, — вмешался Валландер. — Но сейчас не ко времени.
Они вошли в дом, поднялись по лестнице. Валландеру было чуточку не по себе. Вдруг он все-таки что-то забыл здесь ночью?
Марианна Фальк, шедшая первой, ступила на верхнюю площадку и замерла, показывая на дверь. Валландер отодвинул Мартинссона в сторону и увидел, что квартира не заперта. Замок, который он прошлой ночью долго и аккуратно, стараясь не оставить следов, вскрывал отмычкой, грубо взломали. Дверь была приоткрыта. Он прислушался. Мартинссон дышал ему в затылок. Оружия у них нет. Комиссар колебался. Потом сделал знак спуститься площадкой ниже.
— Возможно, в квартире кто-то есть, — тихо сказал он. — На всякий случай надо вызвать подкрепление.
Мартинссон достал мобильник.
— Вам лучше подождать в машине, — сказал Валландер Марианне Фальк.
— Что случилось?
— Потом. Идите в машину.
Она пошла вниз. Мартинссон разговаривал с управлением.
— Сейчас приедут.
Оба стояли не шевелясь, ждали. Из квартиры не доносилось ни звука.
— Я предупредил, чтобы сирены не включали, — шепнул Мартинссон.
Валландер кивнул.
Восемь минут спустя по лестнице поднялся Ханссон, а с ним еще трое полицейских. Ханссон был вооружен, Валландер позаимствовал пистолет у одного из полицейских.
— Пошли, — скомандовал он.
Они сгруппировались на лестнице и перед дверью. Валландер заметил, что рука, сжимающая пистолет, дрожит. Ему было страшно. Как обычно, когда случиться могло что угодно. Он поймал взгляд Ханссона, потом осторожно толкнул дверь ногой и окликнул, нет ли кого в квартире. Ответа не последовало. Он повторил оклик. За спиной открылась дверь, комиссар вздрогнул. Пожилая женщина с любопытством выглянула на площадку. Мартинссон шуганул ее обратно в квартиру. Валландер окликнул в третий раз, опять безрезультатно.