Глупости зрелого возраста
Шрифт:
— Вроде бы.
— Тогда уложи меня спать, а то я сейчас умру.
Сева отключился, едва коснулся головой подушки.
Иван убрал на кухне, постоял у окна, поглазел на мутный вечерний сумрак. Он ничего не чувствовал. В каменном безразличии отправился к компьютеру, проверил почту. Ага, наконец-то пришла долгожданная весточка.
«Здравствуйте, Илюша. Представляете, сижу, реву, кляну свой дурацкий идеализм. Ну, почему, я такая глупая и когда, наконец, поумнею? Не стану утомлять вас лишними подробностями, но то, что в пятницу
— Вот, сука…
Иван тяжело вздохнул. Из соседней комнаты раздавался богатырский храп Рубаняка; ныло, пострадавшее в драке, плечо; где-то на другом конце города потирая синяки, Генрих жалел о разбитой вазе. Виновница бед — Ира Лужина — тоже страдала. Бедняжке не удалось одержать очередную победу. Сева отказался играть отведенную ему роль, сломал, навязанный сценарий, наговорил, а может, и наделал всяких обидных глупостей.
«С — У–К — А», — напечатал Ильин и поспешно стер четыре заглавные буквы. Нынче краткость не казалась сестрой таланта. Переполнявшие сердце чувства требовали большего пространства.
«Она меня выбрала… — слова Севы крутились в голове вперемежку с собственными мыслями: — Эта тварь выбирает то Колю, то Севу, кого угодно только не меня».
«С — У–К — А», — напечатал Ильин еще раз, снова стер и взамен короткой, выдал развернутую версию:
«Теперь запутались вы, Ира. Насколько я знаю женщин, настроения подобные вашему нынешнему возникают после случайного секса с первым встречным. Неужели вас не удовлетворили? Или обманули, и претендент оказался бедным инженером?» — Иван поставил вопросительный знак, представил реакцию Иры и почти с наслаждением, «так ей и надо, стерве, так и надо…» отправил письмо. Ответ появился спустя минуту.
«К — О–З — Е–Л! А — Л–Ь — Ф–О — Н–С! Х — А–Л — Я–В — Щ–И — К!»
«И не лень тратить время на все эти тире-дефисы…» — Ильин выключил комп и послал всех к чертовой матери.
Глава 2. Эра прагматизма
Понедельник начался с решительных действий. Рязанов сел в машину, приказал шоферу:
— В редакцию.
Невзирая на поздний час, как ни как 11-ть утра, Севы Рубаняка на рабочем месте не оказалось. Отсутствовали также главный редактор и начальник отдела продаж. Объявлять новость пришлось одному Сологубу.
Тот воспринял информацию спокойно. На хмурой физиономии, украшенной синяком, не мелькнула и тень печали.
— Давно пора, — сказал в ответ. — Сколько можно выбрасывать деньги на ветер!
Они знали друг друга много лет, говорили друг другу «ты», и порой, когда Рязанов позволял, даже откровенничали.
— Скучный ты, Сологуб, тип, — скривился Рязанов и бросил быстрый взгляд на часы. Время поджимало, в полдень встреча с мэром. — Все меряешь бабками. А в жизни должно быть место порыву, амбициям, тщеславию. Но ты, конечно, прав, я уже наигрался. Побыл издателем. Пора закрывать журнал и заниматься нормальными делами. Тебе, кстати, тоже хватит Ваньку валять.
— Хватит, — просто признал Сологуб.
— Вот и славно, — обрадовался Рязанов. — Закроешь эту богадельню, погуляй в отпуске и принимай завод.
Сологуб поднялся из-за стола и подошел к окну.
— Давно я большими проектами не ворочал. Соскучился.
— Еще бы. Ты мужик молодой, здоровый, умный. На тебе воду возить можно, а ты тут прохлаждаешься. Кстати, а где, собственно, руководство и вообще люди? — Василий Иванович постучал пальцем по столу: — Распустились совсем. Генрих перевел скучающий взгляд на экран монитора и, будто оттуда считывая информацию, сообщил:
— Директор вне доступа. Главред тоже. У начальника отдела продаж все время занято. — Сдавать своих было не в правилах Сологуба.
Рязанов многозначительно хмыкнул:
— Покрываешь, понятно. Кстати, что у тебя с лицом? — спросил с интересом.
— Хулиганы вчера попросили закурить.
— Совсем распустился народ, на главбухов бросаются. Ну, ладно, пошел я. Дел выше крыши.
— На счет журнала — окончательное решение?
— Без вариантов.
— С людьми как быть? Увольнять?
— Лишних — да. А нужные самому пригодятся.
— Марину Львовну я с собой возьму на завод. Не возражаешь?
— Марина Львовна — это наше все. Ты с ней, сколько уже вместе работаешь? Лет пятнадцать?
— Четырнадцать.
— Куда ж без нее!
— С Лужиной как быть?
— Про нее и Севу я еще думаю.
— Толковая баба и энергичная.
— А возраст?
— Мне на шесть лет больше.
— То ты! Я тебя на двоих молодых не променяю. Я ее смог бы.
— Тебе виднее.
— Ладно, пошел, — Оставив дверь открытой, Василий Иванович решительно зашагал по коридору, роняя на ходу тяжелые фразы. — Сворачивайте производство. Приказ о закрытии журнала я пришлю.
Новость черным вороном взлетела под своды офиса и тяжким камнем опустилась на сердца трудящихся. Расстроенный дизайнер Алексей, в который раз набрал телефонный номер Ильина. Где бы ни был сейчас главный редактор, ему следовало знать о неприятностях. Наконец перечень длинных гудков оборвало недовольное «алло».
— Я на интервью. Что надо?
С особым мстительным удовольствием Алексей произнес:
— Беда, Иван Павлович, нас закрывают. С утра приперся Рязанов — зверь зверем, орал на Генриха, требовал Рубаняка и вас. В сердцах закрыл контору, за слабую дисциплину и разгильдяйство.
К большому разочарованию дизайнера Леши главный редактор не расстроился, сказал лишь: «Разберемся» и оборвал связь.
— Представляете, — Алексей пошел делиться впечатлениями с Ларисой и Олей, — тут журнал накрылся, а он мне говорит: разберемся!