Глупости зрелого возраста
Шрифт:
— Просыпайся ты, холера… — убедительный тон и увесистый пинок подействовали, Сева открыл глаза, с недоумением уставился на Ильина и спросил.
— Что ты здесь делаешь?
— Я здесь живу, — голос Ильина звенел от злорадства. — Журнал закрыли. Пока ты спал, Рязанов оставил нас без работы.
— Хрен с ним, — Сева схватился за голову. — Блин, зачем я так напился вчера…
— Тебе виднее. Вставай, давай. Иди, умывайся.
Через пятнадцать минут Сева хлебал кофе.
— Ты меня, Ильин, извини, — они были не достаточно близки,
— Нет, — слукавил хозяин. — Явился хмурый, сидел молча, водяру хлебал, потом отрубился.
Вряд ли Сева помнил про свои откровения. Поэтому облегченная версия прошла на ура.
— Жалко журнал. — сказал Рубаняк без тени сожаления в голосе.
— Да, — признал Иван тоже недостаточно огорченно.
— Что-то ты не больно печалишься?
— Я как раз заявление собирался подавать, — второй раз за пять минут подкорректировал действительность Иван.
— С какой стати?
— Придется в Харьков перебираться. Сколько можно жить на два дома.
Рубаняк принял услышанное за чистую монету и разродился глубокомысленной сентенцией:
— Семья — это главное.
— Ты всегда говорил, что главное — работа, — чтобы поддержать разговор возразил Иван.
— Работа — тоже главное, — Для серьезного диспута Сева не годился. У него слипались глаза, и заплетался язык. — Пойду я.
— В контору? — наивно поинтересовался Ильин.
— Домой! — припечатал Рубаняк. — В себя приходить.
— А мне что делать?
— Топай в редакцию. Завтра будем разбираться с твоим заявлением.
Глава 4. И вечный бой
Ира зябко повела плечами. Хотя в квартире было тепло, она все утро мерзла.
На столе, в который уже раз, завибрировал мобильный. Родная редакция упорно не оставляла в покое начальника отдела продаж.
— Не буду я с вами разговаривать.
Ира еще до начала рабочего дня позвонила на ресепшен, предупредила, что заболела.
— Небольшая температура. Отлежусь и на днях выйду. И, пожалуйста, скажи всем, — попросила секретаршу, — чтобы не дергали меня. Только в крайнем случае.
Крайние случаи начались около одиннадцати и не прекращались до сих пор.
Что им от меня надо? Раздражение постепенно сменилось любопытством. Настойчивость, с которой контора требовала внимания, вряд ли объяснялась рядовыми причинами. В офисе что-то произошло. Но что в их сонном царстве может случиться, из-за чего стоило бы волноваться? Сделка сорвалась? Клиент макетом не удовлетворен? У Ивана статья не получилась?
— Что? — Ира не удержалась и ответила. И не пожалела. Новость была ошеломляющей. Рязанов закрывает журнал и, значит, она остается без работы. Под вопросом — заработок последнего месяца.
— Рязанов принял решение закрыть журнал, но не оговорил, — частила Лариса, — пойдет ли нынешний номер в печать или наполовину готовый, отправится в мусорную корзину. Ты же понимаешь, что в этом случае в ту же корзину попадет и наша двухнедельная работа. Ира, пока все только затевается, надо срочно что-то придумать, иначе мы окажемся без денег.
— Задачу поняла. — От утренней тоски в миг не осталось следа. — Уже есть идея. Вам надо срочно разобраться, что у нас с договорами.
Лара возмущенно ахнула:
— Зачем нам сейчас эти бумажки? — и тут же, сообразив, что к чему, воскликнула: — Ирина, ты — гений.
Ира в волнении прошлась по кухне. Чем больше она думала о сложившейся ситуации, тем хуже делалось ее настроение.
Если журнал увидит свет, то есть, если издательство пойдет на неоправданные траты на печать, доставку, рассылку, налоги, то отдел продаж получит свои деньги за приведенную рекламу. В противном случае Василий Иванович прикажет вернуть деньги рекламодателям, мало беспокоясь, судьбой премиальных для менеджеров. Которые, в этом месяце, как назло (еще вчера это было к радости) даже по предварительным прикидкам выливались в приличные суммы.
От напряжения Ирина сжала пальцы в кулаки. Кто-то: Рязанов или она с девчонками должны были потерять деньги.
— Мы еще посмотрим, кто кого… — прошептала Ирина и улыбнулась. У нее был план и твердое намерение его реализовать. Что еще надо танковой колонне для счастья?
*
Рязанов с любопытством рассматривал сидящую напротив женщину. Все-таки очень красива. Красива, невзирая на возраст и собачью должность начальника отдела продаж.
«Разве нимфы созданы для нив, разве их удел — не услада жизни? — не справившись с высоким стилем, Василий Иванович завершил логический процесс простым тезисом: — Шикарные бабы не должны вкалывать, как лошади. Их природа создала для иного».
— Василий Иванович, вы меня слушаете? — отчеканила нимфа.
— Конечно, — Рязанов изобразил внимание.
— Мне бы очень хотелось прояснить ситуацию.
«Не должны, — Рязанов продолжил философствовать, — но работают и превращаются в непонятно что».
Демонстративно женские ужимки: мягкие вкрадчивые интонации, мелодичный голос, лукавые искорки в зеленых глазах, не могли скрыть слишком прямой и слишком решительный взгляд, по-мужски энергичные жесты, выверенные фразы. Профи, есть профи, то ли восхитился, то ли пожалел Ирину Рязанов.
— Василий Кравченкоич, кажется, вы меня не слушаете.
— Ирина Игоревна, я весь внимание.
«Она ведь не замужем, на Севу и Генриха не польстилась. Может — лесбиянка? — мысли расползались, как тараканы. Рязанов постарался вспомнить, что рассказывала про Лужину начальница отдела кадров (она знала подноготную каждого сотрудника). Кажется, был разговор про развод, про распри с Рубаняком. Про сексуальные отклонения разговора не было. — Значит, не лесбиянка», — отверг Василий Иванович опроверг предыдущую версию. Своим НR-рам он доверял полностью.