Гнев и радость
Шрифт:
— Ты говорила об этом Аллену?
— Я никому не говорила об этом.
— Ага.
— Я не хочу выглядеть смешной, — пробормотала она, глядя в сторону.
Он протянул руку и поймал ее ладонь.
— Но ты не против того, чтобы выглядеть смешной передо мной?
Она посмотрела на него и улыбнулась.
— Но ты же Булл, ты…
Вдруг она вспомнила. Ее улыбка исчезла. Она посмотрела вниз, на его большую руку, накрывшую ее ладонь, на его длинные пальцы с короткими завитками волос на суставах, на его ногти.
— Ну, что еще?
— Стэн
— Ну конечно я. А кто же еще? — Его голос звучал тепло, немного снисходительно.
— Не он?
— Ах, это. Ну, скажу тебе, Джулия. Твоя мать не была святой, но врать она не умела. Она не хотела говорить мне, кто отец ее будущего ребенка, но и не говорила, что он не мой. Я рассчитал шансы; ты знаешь, пара однодневных гастролей против дней и ночей, напролет занятых любовью. У меня никогда не было серьезных сомнений.
Она рассмеялась. Она просто ничего не могла поделать; это было так похоже на Булла, невообразимо практичного, более чем эгоистичного. И еще, поняла она, необыкновенно доброго. Слезы начали собираться в ее глазах. Когда они прорвались сквозь ресницы, она вытерла их краем ладони.
— Ну, ну, зачем же это, — произнес он обеспокоенно.
— Я не буду, — сказала она, — но знаешь что? Я думаю, я бы ценила тебя еще больше, если бы думала, что ты платил за мое образование и обучил меня своей профессии, подозревая, что я могла быть дочерью другого человека.
— Да будь я проклят, — проговорил он, отвалившись на кресле.
— Возможно, — согласилась она и улыбнулась сквозь слезы. — Но знаешь, я не могла не думать об этом. Стэн часто приходил навещать меня. А ты никогда.
Он посмотрел вниз, на стакан пива в руке.
— Я тоже много думал об этом, но я знал, что твоя мать не хочет меня видеть, не хочет, чтобы я расстраивал вас обеих. Кроме того, мне казалось менее болезненным вообще не навещать тебя, чем приходить, а потом уходить. Единственное, от чего я не уклонялся — это от алиментов и денег на твое содержание.
Это последнее, поняла она, было предметом его гордости и, возможно, утешением. Она мягко заметила;
— Да, это ты выполнял.
В тот момент она собиралась сказать ему, что будет работать вместе с ним. Ее удержало воспоминание о кокаине, найденном в фургоне. Ей надо было поговорить с ним об этом, узнать, что это могло значить. Но в эту минуту это было невозможно. Она не могла разрушить теплоту, возникшую между ними, не могла уничтожить появившееся ощущение любви. Это можно сделать в другой день. Конечно, с этим можно подождать.
Они доедали пиццу и подбирали последние остатки грибов, колбасы и лука пальцами. Булл откашлялся.
— Так что ты намерена делать относительно Стэна? — спросил он.
— Я не знаю, — сказала она, взяв в рот кусочек перца и задумчиво прожевывая его. — Попробую поговорить с ним, наверное, скажу ему то, что ты сказал.
— Лучше я поговорю с ним. Мне кажется, настал этот
Она широко раскрыла глаза, повернувшись к нему.
— Если ты хочешь.
— Хуже не будет. Если я не добьюсь успеха, ты всегда можешь прийти на помощь.
— Когда ты встретишься с ним?
— Завтра, наверное. Сегодня начинать что-либо немного поздновато. Кроме того, мне нужно как следует подумать, что ему сказать и как себя при этом вести.
Вскоре Джулия собралась уезжать из мотеля. Она уже выходила из двери, но вдруг обернулась и двумя руками быстро и крепко обняла Булла. В ответ он крепко прижал ее и с неохотой отпустил. Она поцеловала его в щеку, мягко улыбнулась и только после этого повернулась и убежала в дождь.
— Будь осторожна, — крикнул он ей вслед. Он не закрывал дверь до тех пор, пока она не добежала до машины и не выехала со стоянки.
На следующий день возобновились съемки в городе, рано утром отсняли эпизоды в магазинах одежды и обуви, остаток дня посвятили сцене свадьбы. На другой день они должны были работать над эпизодом, где Мадлин и Вэнс посещают Саммер, попавшую в больницу после несчастного случая, который мог бы оказаться вполне реальным. Также им предстояла сцена, где Саммер бежит из больницы и прячется в болотах в попытке заставить родителей прекратить воевать из-за нее и помириться во время ее поисков.
Джулии не хотелось снимать эту сцену. У нее были большие сомнения в необходимости этого эпизода и счастливого конца, который она планировала, исходя из замысла Алисии. Наблюдая, как взаимодействуют актеры, играющие главных героев, и видя, какую опасность представляют собой болота, она понимала, что благополучный финал в этой ситуации казался в высшей степени неправдоподобным.
Джулия никогда не принадлежала к тому течению, в котором счастливый финал автоматически становился менее значимым и менее художественным, чем трагический. Ей нравилась идея, что Алисия берет свою судьбу в собственные руки, что она форсирует события и добивается своей цели. И все же обретение Жан-Пьером и Доротеей любви и желание преодолеть свои трудности казались ей фальшивыми.
Может быть, ей следует придумать что-то другое. Но если она собиралась что-то менять, ей надо было торопиться.
После того как съемки закончились, Джулия вернулась на съемочную площадку. Часа два она совещалась с Офелией и Стэном по поводу завтрашнего расписания, потом, когда они ушли, сидела одна, исписывая желтый блокнот. Она записывала разные мысли, от испытанных и верных решений до свободных ассоциаций, в попытке найти что-то новое для финала. Но не слишком преуспела.
Джулия слышала, как одна за другой покидают стоянку машины, как уезжают грузовики компании. Она знала, что уехал и пищеблок, но продолжала работать. В этот вечер тетя Тин играла в «бинго», а Рей что-то сказал о деловой встрече в Новом Орлеане перед тем, как уйти из дома после завтрака. Никто ее не ждал.