Гнев Нефертити
Шрифт:
Человеческой душе необходимы порядок и безопасность. Если супруг Нефертити был Защитником Справедливости, то умершая царица была Защитницей Повседневной Жизни, второстепенным божеством Нут, которая на своих хрупких плечах держала небесный свод.
На первом этаже при слабом свете масляных ламп сидели двенадцать сонных писарей. Сегодняшний день оказался одним из самых мучительных в их жизни. Время от времени кто-нибудь из них поднимался и подходил к подносам с хлебом и фруктами. Там же стояли кувшины с вином и пивом. Все это принесли слуги.
В восьмом часу после полудня Уадх Менех появился в дверях, ведущих в покои царицы, и сообщил, что хочет видеть Меритатон. Она спустилась в большой зал и посмотрела на Уадха Менеха, освещенного факелами. Она не ожидала увидеть его настолько изможденным: у него тряслись руки, голос дрожал и срывался несколько раз за время их короткого разговора. Из этого она сделала вывод, что он не был ни в чем замешан.
— Печаль человеческая подобна реке, вышедшей из берегов.
Фраза, несомненно, была подготовлена заранее.
— Будет несправедливо, если люди отнесутся неуважительно к решению Матери всех добродетелей воссоединиться со своим супругом на Атоне.
Она молча смотрела на него. Неужели он явился, чтобы произносить напыщенные речи?
— Царевна, я пришел смиренно сообщить, что теперь тебе как старшей сестре предстоит заботиться о младших сестрах и Дворце царевен.
Меритатон еле заметно кивнула головой.
— И об этом дворце тоже? — спросила она.
Он поднял на нее глаза, полные слез.
— Царский совет соберется незамедлительно, чтобы принять решение по поводу наследования трона, — сказал он.
— Иди, — велела ему Меритатон. — Может быть, рассвет снимет тяжесть с наших сердец.
Уадх Менех поцеловал ей руки, и она почувствовала горячие слезы на своих пальцах.
Царевна вернулась к сестрам и кормилицам, чтобы отправить всех отдыхать во Дворец царевен. Небольшая процессия пересекла двор, разделяющий два здания.
Когда они поднялись к себе, Анхесенпаатон зашла в комнату старшей сестры. Меритатон сняла парик и расправила его на подставке. Анхесенпаатон сказала ей почти с вызовом:
— Теперь я знаю, что Пасар был прав!
Меритатон резко повернулась к ней и застыла. Она совсем забыла о загадочном послании, в котором мальчишка предупреждал Анхесенпаатон о готовящемся восстании при пособничестве верховных жрецов Хумоса и Нефертепа, а также Хоремхеба. Восстания не произошло, но мальчишка явно знал, что кому-то угрожает опасность. Кому? И какова была цель заговорщиков?
— Где он?
— Кто?
— Этот Пасар. Я должна его увидеть.
— Попробую завтра его найти, — сказала Анхесенпаатон. — А ты не запретишь мне с ним видеться?
Меритатон подумала о странной схожести того, что случилось с ними: она тайно встречалась с Неферхеру, а ее сестра — с этим загадочным мальчишкой, пусть и для более невинных игр.
— Нет.
— Ты обещаешь?
— Обещаю. А сейчас иди спать.
Совершенно изнеможенная, Меритатон легла. Потная кожа и разбитые запыленные ноги вызывали неприятные ощущения. Ни у кого не было времени помыться. Ей стало очень горько: вся мудрость мира ничего не могла изменить. Даже если бы они знали день и час, когда предатели собирались отравить Нефертити, все равно ничего бы не остановило зловещий механизм, запущенный жрецами и военными.
Это была последняя осознанная мысль — усталость одолела ее.
Рассвет застал Ая у дверей в Зал для посетителей. Его сопровождали шестеро слуг, секретарь и писарь. Ай хотел увидеть Хоремхеба, который еще не отправился в Мемфис. Военачальник уже умылся и был выбрит, на голове у него красовался свежий парик. У Ая был вчерашний парик, его помятое лицо блестело от пота. Они встретились в большом зале с клепсидрой.
— Отец! — воскликнул Хоремхеб. — Только богам известно, как мы скорбим!
Пасар спал в своем убежище. Его разбудили голоса, отражающиеся от выложенного плитами пола и звучащие высоко среди колонн. Он обещал, что придет сегодня в сад увидеться с Анхесенпаатон, а теперь был вынужден изменить свои планы.
После обмена любезностями Ай заявил Хоремхебу:
— Я желаю побеседовать с тобой наедине.
Военачальник кивнул и попросил своих военачальников оставить их.
— Ты знал?
— О чем?
«Разговор начался неудачно», — подумал Ай. Хоремхеб делал вид, что ничего не знает.
— Об этом ужасном событии… моя дочь…
— О чем знал?
Ай моргнул.
— Ее отравили! — в гневе закричал он. — Моя дочь была отравлена!
— Правда? — спросил Хоремхеб, удивленно подняв брови. — Какая гнусная интрига! Ты в этом уверен? Сразу после супруга? Какое зловещее совпадение! Моя жена была бы возмущена, услышав такое обвинение. Я бы не стал ей этого говорить. И тебя попрошу не сообщать ей о твоих подозрениях. Мутнезмут будет очень расстроена.
Ай слушал весь этот поток восклицаний разинув рот, пораженный бесстыдством и лицемерием Хоремхеба.
— Но скажи мне, — продолжал тот, — у тебя есть доказательства? Ты надеешься найти виновного? Он достоин самого ужасного наказания!
Ай был ошеломлен услышанным и ничего не сказал. Он мог бы сослаться на Пентью, но решил этого не делать. Вдруг он принимал участие в заговоре, целью которого было отравление Эхнатона, вместе с Хоремхебом, но в решающие моменты действовал сам? Ай понял, что теперь не имеет смысла негодовать и обвинять кого бы то ни было. Решив отомстить, он оказался в своей же ловушке.