Гнев Перуна
Шрифт:
— Пойдём, расскажешь воеводе сам.
— Отче благой, попроси воеводу, чтобы никого не наказывал. Попроси!
— Хорошо... — пробормотал отец Михаил. Он шагал так стремительно и быстро, что Наслав едва успевал за ним.
Воевода Ян Вышатич пировал со своими воями. Отец Михаил велел отроку позвать воеводу сейчас же.
Наконец Наслав мог рассмотреть вблизи знаменитого Яна. Знаменитого подвигами своих предков.
Роста невысокого, мелок в кости, узкогруд. Отпрыск славных воевод княжьих не вызывал у него доверия. Разве способен что-то сделать этот воевода? Слишком мелок, мелок во всём. Совершенно не проявлялась в нём сила его былинного предка Добрыни, даже правнука его, знаменитого книжника новгородского — Остромира, от которого были Вышата и его сыновья Вышатичи — Ян и Путята [54] .
54
...даже правнука его, знаменитого книжника новгородского — Остромира, от которого были Вышата и его сыновья — Ян и Путята, — Остромир — новгородский княжеский посадник с 1054 г., заказчик Остромирова Евангелия — древнейшего датированного памятника старославянской письменности русской редакции (1065—1057 гг.). Ян Вышатич, — См. коммент. № 42. Путята Вышатич — киевский тысяцкий, воевода Святополка II, брат Яна Вышатича; участник княжеских междоусобиц, его двор был разгромлен во время Киевского восстания 1113 г.
Отец Михаил учтиво склонился перед воеводой.
— Бог просветил нас. Беги с дружиной своею к Боярскому лесу. Спаси людей от волхвов. Пусть меч твой сеет христианскую веру, воевода! Послужи Господу-вседержителю и вместе с тем — князю нашему.
Ян придирчиво рассматривал отца Михаила, потом незнакомца, переминавшегося за спиной священника.
— Знаешь, где волхвы? — уколол глазами Наслава.
— Знаю, — печально вздохнул Наслав. — Здесь только Сновид да жёны с малыми детьми. А тех... иных... не ведаю...
— Найду и тех, — твёрдо пристукнул Ян пятками своих мягких сапог. — Всех на осине подвешу! — угрожающе взмахнул небольшим кулачком и потом решительно рассёк ладонью воздух. Снова крутнулся на пятках, крикнул отроку: — Зови дружину!
Наслав оттолкнул рукой отца Михаила.
— Воевода, обещай дать всем прощенье! Обещай, воевода! — горячо заговорил он. — Те люди ведь ни в чём не повинны!
Михаил шевельнул густыми бровями и обратился к Яну:
— Бог прощал и людям велел...
— Коли Бог, то и я. Прощу! — блеснул тот косоглазо в сторону священника и дробно засмеялся.
Поляна потонула в лесном мраке. Только слышалось бессильное причитание старой Претичихи и моленье Сновида. Люди стояли вокруг Перунова дуба, под которым пылал огромный костёр. Пламя поднималось над головами, трещало и вверху рассыпалось снопами искр. Огонь-огневище Перунов...
— Перуне-господине! Пошли к нам своих зорких лучников, с очами пылающими, с истоками кипящими! — Сновид говорил негромко, вытянув руки к пламени. Но каждое слово его жгло расплавленной смолой сердце Наслава. — Даём тебе в дар белое тело, честную душу невесты твоей благолепной, её очи светлые-пресветлые, её перси — тугие-невинные. Кабы нас ты защитил от печали-тоски, кабы стрелами своими сразил врагов наших... А коль узришь нашу неискренность, коль души наши запутались в сетях обмана и лжи — испепели нас с родом нашим, разверзи под нами Пековые недра, и пусть вечно наши кости горят в огне живом...
Издали Наславу не видать, где стоит Гаина. Знал, что стоит там, у костра. Стоит, наверное, привязанная к стволу дуба, уже мёртвая душой, хотя и живая ещё телом.
Воевода Ян, воеводушка! Что же ты выжидаешь-высматриваешь за кустами? Налети вихрем, выхвати её, ещё живую и тёплую!..
Нетерпеливо волнуется под Наславом конь. Колотится, готовое выскочить из груди, сердце...
За спиной вдруг — разбойничий свист. Будто зловещий Див. С гиканьем ринулась лавина всадников к костру. Многоголосый женский вопль разрезал тишь. Воины Яна оттолкнули людей, пробрались к волхву. А он, сразу всё поняв, будто занемел с поднятыми вверх руками.
— Вяжите его. Пусть перед Богом христианским теперь отвечает за свои грехи! — могучим голосом огласил поляну отец Михаил. Откуда выкатился!
Но Сновид вдруг сделал два шага вперёд и вошёл в костёр. Пламя облизало его одежду, затрещала борода и волосы на голове — вмиг они почернели. Задымилась сорочка.
Отец Михаил бросился к волхву:
— Не убежишь, разбойник, от расплаты! Дашь ответ людям! — Изо всей своей молодецкой силы ударил Сновида ногой по заду — и тот будто выпал из костра и рухнул наземь.
Кто-то из дружинников ухватил Сновида за руку и потащил по земле, сбивая на нём огонь, охвативший одежду. Катали по траве, срывали тлеющие клочья рубахи и штанин. Осмолённый почерневший волхв дымился, как сырое полено.
Наслав тем временем отвязывал верёвки, которыми была привязана к дубу Гаина.
— А кто она? — удивлённо остановил коня возле них воевода.
— Дочь Васильковского ковача, — пробасил отец Михаил. — На Ярилов день вознесли её яко избранницу для Ярила-Солнца, а нынче — в жертву Перуну приготовили!
— Лепая [55] девица! — восторженно воскликнул Ян и соскочил с седла.
— Помилуй, Господи, грешницу... — осенял её широким крестом священник. — Кабы не сей парень...
— Как же имя этой красной девицы? — Ян бесстыдно рассматривал её мертвенно-бледное лицо и грудь, будто глазами ощупывал животину, которую собрался покупать.
— Гаина она, — после молчания ответил Наслав.
— Во крещении получила имя Анны! — громогласно возмутился отец Михаил.
55
Лепая — красивая.
— Лепота!.. Лепота!.. — кружил Ян вокруг девушки. — Возьму в свой терем.
— Не дам! — расправил плечи Наслав.
— О?! — вдруг очнулся Ян, внимательно всматриваясь в пылающие глаза парня.
— Довольно наших девиц в теремах боярских да княжьих... наложницами...
— О?! А может, хочу её взять в жёны. А? — хитро прищурился Ян к Наславу. — Нет у меня жены, а отныне — будет! Отец Михаил!..
— Просвети Господь тебя... — растерянно отступил от него Васильковский поп.
— Как скажет она! — бросил оземь верёвки Наслав и отошёл от воеводы.
Гаина отрешённо стояла. Не верила в своё спасенье. Глаза были широко раскрыты.
— На коня её! К лечцу [56] ! Пусть пошепчет... Испуг пусть выльет из души её! — крикнул воевода дружинникам.
— Грех берёшь на себя, воевода. Не Божье сие дело — ведьмовское! — возмутился Михаил.
— Это уж моё дело, отец! — увернулся от него Ян и легко вскочил в седло.
Наслав бросился к Гаине, схватил её обмякшее тело в охапку и бросился бежать.
56
Лечец — лекарь.