Гнев смертных
Шрифт:
— Вот увидишь, — сказал Джулиус с дьявольским блеском во взгляде. — Ее голова даже больше твоей, брат.
1000 ЛЕТ НАЗАД
Н
аконец-то жить стало легче. Деревня, которую мы обнаружили, была заполнена простыми фермерами. Они были искусны в ремеслах. Их дома были каменными и квадратными, вперемешку с сельскохозяйственными культурами, а само поселение располагалось прямо
Мы защищали их от вражеских племен, и любые хищники, которые подкрадывались к их детям, вскоре сожалели об этом. Через несколько месяцев они построили для нас каменный храм, достаточно большой, чтобы мы могли укрыться в тени даже от полуденного солнца. Андвари давно перестал помогать нам с облаками, так что наша жизнь протекала при лунном свете.
Я сидел на золотом троне, вертя в руках прекрасный обсидиановый клинок, подаренный мне жителями деревни.
Передо мной была крутая лестница, ведущая вниз к выходу, откуда тропа вела в деревню. В каждой части храма было по комнате, похожей на мою. По одной для каждого из нас. Четырех богов. По крайней мере, так мы теперь себя называли.
Я поднял взгляд, когда молодая женщина в тонком белом платье поспешила вверх по ступенькам, низко опустив голову. Они присылали самых красивых женщин в своем племени, как будто думали, что так они ублажат нас лучше всего. Для меня кровь была кровь. Мне было все равно, из чьей она вены.
Женщина опустилась на колени у моих ног, возложив венок из белых цветов, прежде чем положить свои запястья на мои колени в знак подношения.
Я взял ее за левую руку, разглядывая ее бронзовую кожу с намеком на желание, осветившим самые темные уголки моего разума. Прошло так много времени с тех пор, как я позволял себе побаловать себя женщиной. В отличие от Фабиана, который часто развлекался с членами племени. Или Клариссы, у которой был внушительный гарем мужчин. А Майлз иногда даже ночевал в деревне со своими любимыми людьми, но больше всего они боялись меня. Бога, который никогда не разговаривал с ними. Того, кто никогда не ходил среди их народа. Чудовища, который крался под лунным светом в тихом созерцании.
Эта женщина была красива. Молода, но не слишком. Она вышла из девичьего возраста. Я питался от нее с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Но сегодня я заметил, что ей за уже двадцать.
— Как тебя зовут? — Я никогда не спрашивал их об этом. Но сегодня я сделал исключение. Потому что сегодняшний день, казалось, отличался от большинства. Мое монотонное существование нарушило странное любопытство. Которое, вероятно, пройдет так же быстро, как и появилось. Хотя я мог бы потакать ему, пока оно есть.
Она удивленно взглянула на меня, а затем быстро склонила голову. Они редко смотрели на меня. Иногда это приводило меня в ярость. В других случаях это меня вполне устраивало. Но я не хотел, чтобы сегодня она была у моих ног. Казалось неправильным заставлять людей кланяться, хотя мои братья и сестра не разделяли моих чувств по этому поводу.
— Имя? —
— Куванлелента, — прошептала она.
— Куван… прости, что? — Спросил я.
Она тихо рассмеялась, и это был самый сладкий звук, который я слышал за очень долгое время.
— Вы можете называть меня Куваной, если так проще? — предложила она, все еще не поднимая глаз.
— Кувана, — я попробовал это имя, и мне понравилось его ощущение на моем языке. — Встань, Кувана.
Она послушалась, но низко опустила голову.
— Я заметил, что женщины в твоем клане не кланяются мужчинам, так почему же ты кланяешься мне? — Спросил я.
— Вы бог, это знак уважения, — сказала она.
Я наклонился вперед, взяв ее за подбородок и заставив посмотреть мне в глаза. В ее темных локонах торчало перо, а на щеках были нарисованы полоски белой краски.
— Прекрасна, — выдохнул я, упиваясь видом ее теплой золотистой плоти. Как бы мне хотелось по-прежнему чувствовать то, что могла она: биение сердца в моей груди, прилив тепла в моих венах, сияние солнца на моей коже. Она была весьма завидным созданием, как и все они. Но от этой я хотел откусить кусочек побольше.
— Вы слишком добры, — сказала она дрожащими губами, выдавая свой страх.
Меня пронзил холод, когда я вспомнил, что она видела, когда смотрела на меня. Она считала меня богом, но богом гнева и крови. Ее ужас был вполне обоснован.
Я отпустил ее, откидываясь на спинку трона. — Тебе не нравится приходить сюда, — констатировал я.
— Конечно, мне нравится, — быстро сказала она, снова протягивая ко мне свои запястья. — Я хочу сделать вас счастливым больше всего на свете, о великий.
Я фыркнул от смеха, и она посмотрела на меня со страхом, вспыхнувшим в ее взгляде, как будто она подумала, что сказала что-то не то.
— Я не великий, — пробормотал я, хотя знал, что нарушаю правила своих братьев и сестры. Мы должны были поддерживать веру в то, что мы божества. Но я жаждал немного нормальности. Моя жизнь была одинокой и слишком тихой. Я хотел снова ринуться в бой, я хотел бегать за женщинами, посещать пиры и пить эль. Я хотел хоть раз получить удовольствие.
Она прикусила губу, казалось, не зная, как ответить.
— Ты замужем? — Спросил я.
Она кротко кивнула. — Да, за старым воином. Он довольно занудный.
— Он сейчас там? Расскажи мне о нем, — настаивал я, и постепенно она начала рассказывать мне об этом болване, который просил ее стать его невестой. Я знал этого человека, он много раз приходил ко мне, восхваляя мое имя и прося одарить город. Он молил о дожде для своего урожая, о том, чтобы его животные откормились, и о том, чтобы вражеские племена держались подальше. В те несколько раз, когда на деревню нападали, мы вчетвером отгоняли их. Это было просто. Мы были их защитниками, и поэтому они нам поклонялись. Но я очень устал от этого поклонения.