Гнев
Шрифт:
— Понимаю. У нас тоже есть отдел, который занимается подобными делами — на международном уровне, конечно. Но моя собственная работа по большей части связана с переговорами. Я говорю о секретных переговорах, в которых сторонам по разным причинам удобнее действовать через партнеров.
— Понимаю.
— Добавлю, — продолжал он, — что в настоящий момент я стремлюсь установить некий контакт, и мне представляется, что лицо, чью кредитоспособность вы проверяете, и лица, с которыми я намерен установить контакт, с определенной долей вероятности могут быть связаны
В его улыбке появился некий оттенок выжидания, как будто он только что рассказал анекдот и ожидает, что я начну смеяться.
Я постарался изобразить скептицизм:
— Вам не кажется, что вероятность этого не слишком велика?
— Этого человека зовут Филип Санже, и он владеет множеством домов на побережье. Я угадал? Да, я сам вижу, что не ошибся. Ну что же вы! Вы мне рассказали про ваши цели. Между нами нет конфликта интересов. А поскольку мы в каком-то смысле коллеги, можем мы быть друг с другом откровенны? Я без особого труда получу нужную мне информацию, но на это уйдет время, а в данном случае оно очень важно для клиентов. Чтобы сэкономить время, я готов заплатить.
— За домашний адрес месье Санже?
— У месье Санже нет одного домашнего адреса. У него их много. Они нужны мне все и сразу.
— Вы говорите, что у нас с вами нет конфликта интересов? Как я могу быть в этом уверен? Кто ваши клиенты и что им нужно?
Он протестующе поднял руки:
— Ну нет, этого я вам сказать не могу. Некая группа бизнесменов срочно хочет вступить в переговоры. Но брать в долг или, наоборот, ссуживать деньги они не собираются, поверьте.
Скурлети заявил, что хочет установить контакт с «лицами», во множественном числе, однако упомянул только одно имя — Санже. Если бы он знал или подозревал, что Санже — это Патрик Чейз, его история выглядела бы очень правдоподобно. Я полагаю, на свете немало людей, которые хотели бы срочно уладить кое-какие деловые вопросы с Филипом Санже, он же Патрик Чейз, и готовы нанять для этого частных детективов. Вполне вероятно, что предметом таких переговоров должно стать возвращение денег, а вовсе не выдача кредита. Но знает ли Скурлети о Чейзе? Или он имеет в виду кого-то другого? Адель Санже? Люсию Бернарди? Сказал ли Скурлети правду о своем задании, или мы оба лгали?
Я тянул время.
— Сколько?
— Тысяча франков новыми, — быстро ответил он.
— У меня на это ушла куча времени, и работа еще не закончена.
— Я дам вам тысячу за неполный список и еще пятьсот за остальное.
Я сделал вид, будто обдумываю его предложение. Он снова достал бумажник и начал отсчитывать сотенные бумажки. Я протестующе замахал руками:
— Погодите, погодите, у меня нет с собой списка. Да и в любом случае…
— У вас есть список, который вы составили сегодня утром. Это для начала.
— Сегодня утром я ничего не нашел. День выдался неудачный. В любом случае я должен все тщательно обдумать.
— Две тысячи франков.
Я поколебался, затем покачал головой:
— Я дам вам знать позднее.
— Когда? Время дорого. Давайте сегодня поработаем в муниципалитете
— К сожалению, на вечер у меня другие планы. Я могу снова встретиться с вами сегодня здесь в четыре часа.
— Со списком?
Допив стакан, я твердо поставил его на стол, как будто пришел к какому-то решению, и посмотрел ему прямо в глаза.
— Две тысячи пятьсот, — произнес я с вызовом.
Он улыбнулся. Такой разговор был ему понятен.
II
Вернувшись в гостиницу, я сразу набрал номер, который дала мне Адель Санже.
Телефон звонил примерно минуту, прежде чем Люсия взяла трубку. Она молчала, пока я сам не заговорил.
— Это Маас.
— Я слушаю.
— Мне обязательно нужно с вами увидеться.
— Вы со мной уже виделись.
— Нам надо поговорить.
— О чем?
— Я предупреждал: если я нашел вас, другие тоже найдут. Мне кажется, это как раз сейчас и происходит.
— Еще одна газета?
— Вряд ли. Скорее всего он представляет группу людей.
— Откуда вы знаете?
— Объясню при встрече.
— Вы сказали «группу», — промолвила она задумчиво. — Откуда они?
— Понятия не имею. Но их представитель — грек, и он приехал из Каира.
Последовало долгое молчание. Настолько долгое, что хотя я и знал, что она не повесила трубку, все же спросил:
— Вы все еще там?
— Я думала. — Она быстро продолжила: — Хорошо, я встречусь с вами. На тех же условиях, что и раньше. Сегодня в десять.
— Нет, нам нужно увидеться в ближайшие три часа. Чем скорее, тем лучше. Я встречаюсь с этим человеком в четыре. Ради вашей безопасности я должен знать, что мне ему говорить. Давайте я к вам приеду.
— Невозможно.
— Ничего невозможного в этом нет. Я знаю, где вы, но не знаю, в каком доме. Скажите мне номер дома, и я пойму, куда ехать.
— За вами могут следить.
— Я об этом позабочусь. Так какой номер?
— Восемь.
— Хорошо. У меня теперь другая машина — серый «рено». Из окна вашего дома видно улицу?
— Сразу за домом — нет, только вниз по склону холма.
— Хорошо, я припаркуюсь ниже по дороге.
— Лучше всего рядом с номером пять.
— Понял. Ждите меня. Буду у вас примерно через час. Все понятно?
— Понятно, но…
Я повесил трубку, пока она не передумала, и достал список домов Санже — результат моих сегодняшних изысканий.
В списке было четыре дома, и только один под номером восемь. Кань-сюр-Мер образовался в результате слияния трех различных деревень: Верхнего Каня, сохранившегося со времен Средневековья, Нижнего Каня, где преобладает застройка восемнадцатого века, и Каньского Креста — скопления современных одноэтажных бунгало и многоквартирных домов, растянувшегося вдоль побережья по обеим сторонам дороги, ведущей в Ниццу. Описания домов в книгах регистрации недвижимости не отражали этих стилевых различий, но, судя по тому, что я знал о вкусах Санже, дома должны были располагаться в старой части Канн.