Гнилая брюква за тридцать ударов током
Шрифт:
– Не прикончит, – отрезал Бурый. Он подошёл к маленькой амазонке, сидящей на закорках лохматого мизера, и протянул руку: – Слезай… Шерш с голодухи всегда нетерпеливый, вот и несёт всякую чушь… Я прав, Шершавый?
– Прав, прав, – проговорил Шершавый, косясь на блестящее лезвие.
Косая слетела с его плеч так же легко, как и запрыгнула, похожая теперь на хищного зверька с мохнатым туловищем и торчащими оттуда худыми, но цепкими лапками.
Тут и Угрюмый вернулся от двери в своей вязаной шапочке с неизменно каменным лицом: неясно было в курсе он всего произошедшего секунду назад или нет. Он неспешно подошёл к Весельчаку и ухватил за щеку,
– Хилый улов, – выговорил он. – Но если со святошами как следует поторговаться, можно выгадать даже двух вжизиков.
Бурый, видимо, был у них за авторитета, потому что к нему сразу же развернулись остальные физиономии с немым вопросом. Бурый осклабился, опять блеснув своими тремя зубами, наверное, не знал точно, что ответить, сплюнул в сторону и выдавил из себя:
– Смотрите сами… Если есть резон, почему бы и нет. Если резона нет… – он пожал плечами, отделываясь от окончательного решения.
Алкаш с картофельным носом закашлялся в сжатый кулак, будто прочищал горло для длинной и важной речи.
– Давайте сделаем так, – сказал он. – Пусть Косая идёт к святошам и перетрёт с ними эту темку. Если согласятся, идём на обмен, ну, а если нет…
Косая хищно вынырнула из темноты, обошла кресло с Далго-По, то ли принюхиваясь, то ли пытаясь понять мысли пленника, ухватила его за волосы и больно дёрнула.
– Чё это я одна попрусь. Чё это мне бегать туды-сюды!.. – она была обижена, и голос её становился визгливым. – Идём все вместе или никуда не идём.
Бурый наморщил лоб как при решении сложной задачи:
– А это мясо куда денем?
– С собой возьмём, – Косая удивилась вопросу. – Сразу там и обменяем.
За всё это время душа Далго-По несколько раз падала на самое дно тёмного колодца и так же несколько раз взмывала вверх, почуяв лёгкий ветер надежды… Он кое-что слышал про вжизиков, про этих странных сектантов, которые готовили себя для Вечной Жизни – отсюда, кстати, и пошло их прозвище «вжизики», намекая на шизоидные отклонения или просто умственную отсталость. Когда-то Мунга официально исповедовал Протуберанскую веру, но все высокие священники исчезли вместе с правительством, остальные святоши разбрелись кто куда. Эти бедолаги, видать, и стали основой новоявленной секты.
Больших подробностей о вечножизниках он не знал, да и не стремился узнать, самое главное на Мунга – выжить, вся остальная информация лишняя. Ходили слухи, будто эти сумасшедшие исповедуют какие-то опасные обряды, но жили они так скрытно, что никто ничего толком не знал. Почуяв надежду на спасение, ум Далго-По проявил удивительную цепкость и сообразительность, он сразу же понял, что его хотят обменять на двух вжизиков, а сие означало, что бесславная гибель в желудках этих уродов откладывается… Он не знал, удастся ли ему сбежать от полоумных сектантов, он лишь вспомнил, что те обитали в старой клинике для душевнобольных с решётчатыми окнами и массивными железными воротами на колёсах, за которыми он никогда не был. Весельчак рассудил, что сектанты вряд ли занимаются людоедством, а его скорее всего обменяют на каких-нибудь «грешников», которых в наказание отдают людоедам на съедение. Он уже придумал целую речь о спасении души и прелестях райской награды, которую скажет своим спасителям и, может быть, станет их идейным вдохновителем, тем самым обезопасит себя, а в дальнейшем заставит отпустить его с почестями, то есть с едой и с ящиком зелёного пива… Хотя если он станет их идейным вдохновителем,
Он шёл, окружённый лохматыми выродками в меховых куртках и брезентовых штанах, которые больше всего ценились на Мунга. В руках у каждого были стальные арбалеты – огнестрельное оружие считалось огромной редкостью, старые запасы патронов кончились, а новые взять было неоткуда – они готовы были выстрелить в любую секунду, если бы кто-то вдруг выскочил из-за толстого корявого дерева. Центральный проспект города был когда-то проложен поверх древней топи, которая, учуяв смерть мегаполиса, взбунтовалась и теперь разрывала асфальт и даже бетон стволами деревьев, толстыми корнями и через несколько десятков лет грозилась превратить некогда многолюдный широкий проспект в непролазную лесную чащу.
Пока они шли вдоль заростающего проспекта, Далго-По несколько раз чуть не упал, запинаясь о толстые корни вязов и тополей.
– Не вздумай сломать руку или ногу, – пригрозил Бурый. – Прикончу на месте. Сразу же.
Какая заботливость! Хмурый Весельчак и сам бы рад остаться целым, только вот идти приходится слишком быстро, а сил не хватает…
Косая, увидев, как часто и тяжело дышит их пленный, предложила остановиться и немного передохнуть.
– Ничего, дойдёт, – Угрюмый переложил арбалет с одного плеча на другое и зыркнул на пленника. – Осталось нет ничего… Сейчас многие двинулись к воротам. Не нарваться бы на каких сумасшедших.
Мда, только на Мунга одни сумасшедшие могли опасаться других, ещё более сумасшедших, чем они.
Далго-По с трудом узнавал улицы, по которым когда-то гулял в молодости: всё зарастало, разрушалось, ветшало и осыпалось…
Часа примерно через три они добрались до психиатрической клиники, обнесённой высоким каменным забором с колючей проволокой вверху. Угрюмый ударил в громадные ворота сапогом. Эффект был такой, как если бы кто-то щёлкнул пальцами по гранитной глыбе.
– Так не годится, – Угрюмый поднял с земли камень потяжелее. – Давайте: каждый возьмите камень.
Он размахнулся и перебросил камень через ворота – тот с глухим стуком упал на той стороне.
– Ну, давайте, давайте! – заорал Бурый остальным, и ухватил увесистый осколок бетонного покрытия.
Все принялись бросать камни, и даже Далго-По попытался размахнуться каким-то булыжником, но Косая вовремя выбила его из рук пленника, иначе он бы ненароком заехал кому-нибудь по голове.
– Эй, вы, обезьяны! – встревожились с другой стороны ворот. – Хватить швыряться!
Довольный вожак сразу же показал металлические зубы и крикнул:
– Мы хотим поменять одного городского на двух ваших вжизиков.
– Сегодня у нас неприёмный день, – ответили с другой стороны. – Мы должны пройти очищение от скверны. Только после этого мы предоставим избранных для вознесения.
– Ну, и долго вам прочищаться?.. – алкаш хотел что-то ещё добавить язвительное, но, увидев взгляд Угрюмого, заткнулся.
– Приходите через неделю, – сказали за воротами. – Это уже наверняка.
– Через неделю?! – алкаш аж подпрыгнул на месте. – Да через неделю ядерная война с союзниками! Через неделю я сгорю от пьянства без жареного мяса!.. Через неделю! У вас мозги, что ли, испарились?