Гном
Шрифт:
Ошарашенная Катя, сидящая уже в машине с заведенным мотором, медленно повернула ключ зажигания в обратную сторону и молчала, глядя через лобовое стекло на здание, в котором сидел, не надеясь ни на что, карлик, закопавший свою жизнь, боясь умереть с голода. И ощутив безразличие к чувствам Джейка, которые он испытает, после услышанной о них, о ней правды, чувствам, которые — ничто, которые не убьют в нем ни мужчину, ни человека, не сломают ему жизнь, а только принесут несколько минут неприятного ощущения ущемления его достоинств как личности мужского пола, тихо ответила:
— Договорились. Мне нужны сырые записи с телевизионных каналов — интервью со Штурманом и информация, которая есть только у прокурора и следователя — кто был его психотерапевтом. — И услышав в ответ: «Хорошо,
Купив по дороге все необходимое для расплаты с Джейком за информацию — и за ужином, и за сексуальными играми, Катя, войдя в квартиру, хотела только одного — оставив все купленное у двери, стянуть туфли на каблуках, не подвластных для управления женщинам с человеческим ростом, и упасть в теплую ванную со стаканом виски в руке. Но снятые туфли и костюм были на сегодня единственной ее привилегией. Наскоро приняв ледяной душ с гелем, обладавшим, согласно рекламе, свойствами аромо-терапевтического восстановления всего, Катя побежала на огромную в принципе, а по сравнению с ней — выглядевшую спортзалом, кухню — ворожить, не переставая думать обо всем, услышанном сегодня от Сергея.
В первую очередь, Катя призналась сама себе: в виновности клиента она не сомневается, как и в том, что найдет на Штурмана скандальную информацию и добьется оправдательного приговора для Сергея. Но на главный вопрос, который она задавала себе, еще сидя напротив него в комнате с решетками и слушая, что вытворял с ним «великий писатель», она ответа так и не находила: как они докажут, что все, что говорит Сергей — правда? Катя нервничала. Свидетелей их жизни, судя по всему, не было, и именно поэтому она попросила Джейка узнать, кто был психиатром Штурмана, надеясь найти ответ на свой вопрос хотя бы в истории терапии Дмитрия. Она взглянула на часы: можно смотреть электронную почту, ответы от секретарши и хакера должны были уже прийти, и у нее оставалось время и на их просмотр, и на сервировку стола и придание себе сексуального, но ангельского вида.
Просмотрев материалы, присланные секретаршей, Катя только убедилась в своей правоте — ничего очерняющего и порочного или подобного этому в американской прессе на Штурмана не было. Она распечатала полученные материалы — они нужны были только для противопоставления с русскими скандальными статьями — чтобы доказать, что образ его был выдуман как удачный пиар-ход, частью которого было и присутствие в его жизни никому не известного карлика. Пока принтер гудел, печатая неправду о Дмитрии Штурмане, Катя открыла полученные от Андрея материалы, и сначала просмотрела фотографии в статьях — от радости бабочки захлопали крыльями, а Катя негромко взвизгнула, как маленькая девочка, увидевшая вожделенную Барби в новом платье, — Нобелевский лауреат на всех фото был просто омерзителен — с перекошенным не то от пьянства, не то от наркотической радости лицом, предвкушавшим сексуальные излишества с особами, окружающими его в больших количествах. Катя начала читать заголовки статей, улыбаясь все шире и шире, радуясь искренне, что много лет назад Штурман избил или покалечил такого-то, разнес интерьер там-то, попал в милицию на пятнадцать суток, почему-то не в силах откупиться, когда, увидев на фотографии, вставленной в биографию Дмитрия, его не искаженное гримасой лицо, вдруг поняла, что имел в виду Сергей, говоря, как много сделал для него Штурман, — теперь она вспомнила: Дмитрий Штурман был тем самым молодым человеком, летевшим с Сергеем в самолете при их первой встрече. И именно о нем Сергей тогда говорил, как о единственном близком ему человеке, который делает все, чтобы он не чувствовал себя больным, ущербным изгоем. Катя почувствовала противную липкость ужаса на спине — рассказанное сегодня Сергеем становилось все более пугающим своей неоправданной жизнью жестокостью. Она опять начала сомневаться в виновности Сергея — этот талантливый, но совершенно инфантильный по отношению к реальной жизни гном не мог поступить так с единственным другом в его жизни. Чтобы тот не сделал!
Катя распечатала материалы, присланные Андреем, и, приняв ледяной душ еще раз — чтобы смыть панику от впечатлений, одела новокупленный ангельски-белый
14
Катя чувствовала себя уже совершенно живой, когда, услышав звонок в дверь, проходя по гостиной, машинально взглянула на часы — Джейк, как всегда, был точен. Не спрашивая, она нажала кнопку, открывая дверь, и через минуту, с огромным букетом каких-то странных, незнакомых Кате цветов, улыбаясь, Джейк стоял перед ней.
— Без цветов твоя информация не так ценна? — Катя, побоявшись принять такой огромный букет, пропустила Джейка в квартиру, где тот, опустив цветы в напольную китайскую вазу, обернувшись к Кате, протянул ей сверток:
— Твоя информация.
Катя взяла сверток и, аккуратно положив его на кофейный столик, притянула к себе Джейка, заставив того наклониться — для поцелуя:
— Спасибо, ты знаешь, что если бы это не было важно, я бы не обратилась.
Джейк весело засмеялся и добавил, глядя на сервированный стол:
— Вижу, информацию ты намерена отработать добросовестно, — но увидев колючесть в глазах крошечной женщины, отодвигая для нее стул, поцеловал в щеку. — Я просто очень проголодался, не сердись. — И, взяв стул, который стоял напротив Катиного, и тарелку с прочими приборами, неожиданно устроился со всем этим рядом с ней. С такими действиями примириться молча было против правил Кейт Невзоровой и, отложив вилку с ножом в сторону, она смотрела на Джейка:
— Объяснения?
— Мисс Невзорова, нужную вам информацию вы получили. Да, кстати… — он, вытащив из внутреннего кармана пиджака, протянул ей визитку, — психотерапевт Штурмана к вашим услугам тоже! Кейт, мы же договорились: после ужина — вечер откровенности, но — именно после! Хорошо?
— Хорошо, — Кате все больше и больше не нравилось его поведение, непонятная счастливая веселость и тон, каким разговаривают обычно с людьми, которых уже уличили или разоблачили в чем-то непорядочно-противозаконном, но еще не поставили об этом в известность. И ей пришлось собрать все оставшиеся ресурсы терпения, чтобы заставить себя есть, разговаривая на совершенно отвлеченные от процесса их отношений и странного поведения Джейка, темы.
Закончив с ужином, и, видимо, устав болтать, не привыкший к этому Джейк — также странно, без предисловий и мягких переходов — начал:
— Кейт, мы договорились, что первым открою карты я. — И он опять запустил руку во внутренний карман пиджака. Кате, от усталости, показалось, что сейчас он достанет пистолет и начнет, под дулом, требовать от нее правду, но тут же, внутренне усмехнувшись абсурду, до которого могут довести человека напряжение и отсутствие отдыха, она увидела, как Джейк открывает красиво-шелковую коробочку: — Кейт, тебе не обязательно отвечать мне сейчас, но единственным моим темным намерением в отношении тебя всегда было, есть и будет только одно — видеть и чувствовать тебя моей женой! — Он надел кольцо на палец потерявшей голос, способность думать, понимать и ощущать реальность, Кате. Но она, все также молча, широко распахнутыми карими глазами — по-детски удивленными и делавшими ее совершенной незнакомкой для него, смотрела то ему в глаза, то на кольцо. Поэтому Джейк повторил еще раз: — Ответишь, когда решишь!
Катя услышала свой собственный голос, все еще не понимая происходящего:
— Да, конечно, когда решу.
— Ваша очередь, мисс Невзорова, — он взглянул на кольцо на ее руке.
— Извини, Джейк, что ты сказал?
— Твоя очередь открывать карты. Чтобы ты не сказала, с какой бы целью не держала меня при себе — кольцо на твоей руке. Я приму все как есть, но только если ты скажешь правду!
Катя вдруг поняла, что чувствовал Сергей, рассказав кому-то — впервые — правду о себе.