Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Вот то, Сережа, о чем я тебе час назад говорил. Оригинальности в этих операх – ни на грамм.
– «Регата регатой, а морские традиции забывать нельзя», – довольный, хмыкнул Мешок.
– Отдай человеку картинку, а сам греби сюда, – Викул подвел Андрея к холодильнику, распахнул дверцу. – Выбирай! Какой напиток ты предпочитаешь в это время суток?
– Вот это по-нашему! По-суворовски! – расцвел Мешечко. – Не боись, я вас не объем. И рад бы, но меня в конторе поп для беседы дожидается. Так что пригублю сугубо символически, исключительно за успех общего дела.
– Кто-кто тебя дожидается?
– Поп. Он же настоятель погорелого храма отец Михаил. Кстати,
– …А вот еще мне всегда был интересен такой момент: допустим, к вам на исповедь придет некий… допустим, террорист и скажет: «Завтра я собираюсь пойти и взорвать такой-то объект». Как вы поступите в этом случае?
– Сложный вопрос. Очень сложный, – тяжело вздохнул отец Михаил. – Наверное, я постараюсь убедить этого человека отказаться от намерения совершить зло. Постараюсь употребить для этого всё свое умение.
Полчаса назад Прилепина доставила отца Михаила на конспиративную квартиру «гоблинов» и препоручила его заботам Ивана Демидовича. На правах радушного хозяина тот напоил батюшку чаем с вареньем, а когда голод телесный был утолен, слово за слово, вплотную взялись за голод духовный. Отец Михаил оказался весьма интересным собеседником, но и Филиппов, будучи человеком образованным, а на поверку еще и «воинствующим атеистом», тоже не лыком шит. Самое главное, что в этот час практически весь оперативный народец находился в служебных разъездах, а потому беседе двух антагонистов-интеллектуалов никто не мешал.
– …Но если вы поймете, что и это не срабатывает? Вроде и умение есть, а нужного результата не достигнуть? Если почувствуете, что не в состоянии достучаться до заблудшей души, что тогда? Сообщите в правоохранительные органы?
Отец Михаил задумался:
– Нет. Скорее всего, сообщать не стал бы.
– Но почему?
– Потому что на все воля Божья.
– Позицию кардинала Карди, стало быть, осуждаете? – Филиппов нахмурился и закусил губу. – По-вашему, пусть лучше новые «Оводы» плодятся? А вы будете оставаться как бы над схваткой и неизменно во всем белом?
– Я не осуждаю ничьих позиций, я всего лишь сказал, что на всё воля Божья.
– Понятно. У вас, я имею в виду у попов, на все времена и все ситуации одна универсальная отговорка. Чем же вы в таком случае лучше «умывающего руки» Понтия Пилата? Да и то… Он хотя бы пытался что-то сделать.
– Насколько я понимаю, в данном случае «попы» соотносятся с «батюшками» всё равно как «менты» с «милиционерами»? – грустно заметил отец Михаил.
– А что, по-вашему, такое сравнение некорректно?
– Лично я предпочел бы, чтобы «ментов» у нас было меньше или не было вообще. А вот нормальной милиции – больше.
– А нормальная, это какая?
– Если использовать расхожий штамп, это милиция с человеческим лицом, – коротко пояснил священник. – Мне кажется, Иван Демидович, у вас по каким-то причинам сложился превратный образ священника, который действительно нехорош. Но Бог даст – и вы еще встретите не «попа», но «батюшку». Опять же, в ваших словах налицо устойчивая подмена библейского Понтия Пилата одноименным литературным героем, выведенным Михаилом Булгаковым. Загляните как-нибудь в первоисточник, и вы убедитесь, что подлинный Пилат имеет мало общего со своим художественным тезкой.
– Ну вот, опять начинается! – горько усмехнулся Филиппов. – Если Бог даст, то… В нашем детстве была очень похожая
Отец Михаил, немного поморщившись, покачал головой:
– Что до воли Божьей, поверьте, это вовсе не, как вы изволили выразиться, универсальная отговорка. Возвращаясь к озвученному вами примеру: кто знает, может быть, после такого теракта сотни людей, через горе и печаль, придут к Богу? А что, если таким образом Всевышний хочет призвать нас к себе? Нам не дано знать наперед Божьего замысла. Лишь одно мы знаем точно: ничто в жизни не происходит случайно.
– Хорошо. Допустим. Допустим, что через теракт, через гибель родных и близких, возможно, какие-то люди и придут к Богу, – упрямо не отступал Филиппов. – Но если сузить эту же самую задачу? Вот вам слегка измененные исходные данные: к вам придет другой человек… Плохой человек…
– Извините, что перебиваю, но боюсь, по первому впечатлению я не смогу составить мнение: плохой человек пришел ко мне или хороший, – уточнил отец Михаил.
– По условиям задачи придет именно такой человек, первое впечатление о котором вас не обманет. Уверяю, есть особая категория людей, от которых достаточно услышать всего лишь несколько фраз, и тебе уже делается невыносимо мерзко и противно. К сожалению, таких людей у нас становится всё больше… Так вот, – с болью в голосе продолжил Филиппов, – этот человек придет к вам и скажет: «Завтра я собираюсь обманом, а если потребуется, и силой отобрать у пожилой семейной пары их квартиру. Я знаю, что у женщины больное сердце, которое может не выдержать. Я знаю, что мужчина после этого окажется на улице и сделается бомжом. Но мне наплевать на это, потому что квартира в центре города – это очень дорогой актив. И я хочу заполучить его». И он действительно поступит в строгом соответствии со своими словами. И кто же, по-вашему, в такой ситуации после придет к Богу? Уж всяко не тот мужчина. Который на старости лет оказался одиноким, никому не нужным стариком без крыши над головой…
Батюшка, догадавшись, что последний пример Филиппова является не абстрактно-вымышленным, а лично-прожитым, до сей поры кровоточащим, окинул Ивана Демидовича взглядом, полным живейшего сострадания. Но ответить не успел, потому что в следующий момент в курилку заглянул запыхавшийся Мешечко:
– Отец Михаил, вечер добрый. Меня зовут Андрей Иванович, это я попросил своих сотрудников по возможности безотлагательно организовать нашу с вами встречу. Извините, что заставил ждать, но задержка была связана с только что полученной информацией, напрямую касающейся пожара в вашем храме.
– Да-да, конечно. Ничего страшного. Тем более что мы с Иваном Демидовичем очень полезно, как мне кажется, провели время.
– В таком разе прошу вас в мой кабинет.
– Я очень хотел, чтобы мы с вами продолжили этот разговор, – поднимаясь, обратился к Филиппову отец Михаил. – Вы не будете возражать, если я как-нибудь снова вас навещу? С разрешения Андрея Ивановича, разумеется.
– Да за ради бога, – саркастически ответил тот.
– Вы напрасно иронизируете, Иван Демидович. Я уверен, что, при всем ужасе поведанной вами истории, в данной конкретной ситуации первопричина всё равно кроется в вашей собственной душе и в отношениях с Богом. Обычно всему виной не то, что вовне человека, а то, что внутри его. Мы копим грехи, а потом за них расплачиваемся. И если кто-то в этом виноват, то в первую очередь мы сами…