Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
…Впоследствии, прокручивая в голове события того вечера, Ольга вынуждена была признать: по сути, этот её жест отчаяния был однозначно равносилен самоубийству.
От которого Прилепину спас пресловутый черный ящик. Нет, не тот, что устанавливают на самолетах. А всего лишь металлический ящичек с теодолитом, который Гронский минутою раньше опрометчиво забросил на второй ярус вместе с остальным барахлом.
«Эм-жэ квадрат» теодолита, весом брутто около четырех килограммов, ударил продолжающего сидеть на корточках меж раздвинутых девичьих бёдер Гронского и угодил аккурат в височную часть черепа. Так что, когда полсекунды спустя до журналиста
Мешок толкнул тяжелую барачную дверь и оказался в длинном слабоосвещенном коридоре. Согласно полученным от Ольги телефонным наставлениям, её комната была последней в левой части крыла. Направляясь туда, он обратил внимание, что именно там располагалась единственная дверь, из-под которой просачивалась полоска света. Похоже, остальные обитатели студенческой коммуны предпочли провести выходные на исторической родине.
Андрей весело побарабанил пальцами по закрытой двери, но ему никто не ответил. Между тем в комнате явно кто-то был. И этот кто-то – Мешок прислушался, – этот кто-то плакал. Да какое там – просто рыдал навзрыд!
Андрей заколотил сильнее – та же реакция. Меж тем раздававшийся из-за двери плач вроде бы даже усилился. Почуяв недоброе, Мешок со всей силы навалился плечом на дверь: хилую щеколду вырвало из косяка и он буквально влетел в комнату.
Ольга и незнакомая ему полуголая девушка сидели на полу обнявшись и ревели белугами. Неподалеку от них, лицом вниз, неподвижно лежал человек, вокруг головы которого растеклась маленькая лужица крови. Человек был: а) трупом, б) судя по внешним признакам и внутреннему, Андрея, убеждению, объявленным в розыск Константином Павловичем Гронским.
– Ни фига себе!
Вот и всё, что смог выдавить из себя обалдевший Мешок.
– Андрей Иванович! А мы тут… тут мы… – Ольгу трясло в истерике. – В общем, всё… Всё… кончилось… Кина… не будет… кинщик… – она перевела взгляд на неподвижно распластавшегося на полу Гронского, – кинщик заболел…
– Чем это вы его? – Глупее вопроса в данной ситуации трудно представить.
– Рая, ты… ты ведь теперь заступишься за меня, – продолжая истерично всхлипывать, размазывая слезы по щекам, Ольга еще крепче обняла девушку за плечи, – если… если Ксюша Синюгина снова… снова будет говорить, что я совершенно не умею обращаться с теодолитом?
Глава пятая
УВы для замглавы
Сестрорецк,
20 июля 2009 года,
понедельник, 10:22 мск
Когда пять месяцев назад Виктор Петрович Быков официально вступил в должность заместителя главы администрации Курортного района Санкт-Петербурга, он первым делом распорядился полностью заменить обстановку как в своём кабинете, так и в приемной для посетителей. В сжатые сроки роскошный интерьерный ампир, годами создаваемый усилиями предшественника, был беспощадно уничтожен в угоду лишенному даже намёка на оригинальность деловому евростандарту. Одни посчитали подобный шаг не более чем ловким популистским трюком, направленным на демонстрацию мнимого аскетизма новой
Так или иначе, но из прошлой жизни в приёмной ныне сохранились лишь два предмета былой роскоши. Первый являл собой двухсотлитровый, отделанный ламинатом под дерево ценных пород морской аквариум. Предшественник Быкова был большим поклонником учения фэн-шуй, согласно которому аквариум, установленный в служебном помещении, привлекает благодатную энергию ци, а рассекающие в водной среде рыбки высвобождают столь необходимую в наши трудные дни энергию финансового успеха. К слову, определённая сермяжная правда в этом, возможно, и была, поскольку с финансами у предшественника, если верить слухам, каких-либо трудностей действительно не возникало.
Вторым наследием прошлого являлась секретарша Светлана – длинноногая, модельного типа брюнетка, некогда пленившая предшественника своим четвертым номером бюста. Что, вкупе со знанием ПК на уровне пользователя, позволило ей оставить далеко позади прочих претенденток на это непыльное, но весьма ответственное местечко. Иными достоинствами Светлана не обладала, однако реформатор Быков так и не решился сменить её вместе с прочей кабинетной утварью. Хоть и был Виктор Петрович примерным, облико-морале, семьянином, но и ему ничто человеческое не было чуждо, а потому, пускай даже и сугубо визуальное, обладание Светланой доставляло немалое удовольствие. Ну вот нравились пятидесятилетнему Быкову женщины между двадцатью и тридцатью и с пышной грудью в придачу! Кстати, а почему у нас постоянно о пышной? Но ведь на «фэшион», в принципе, смотреть приятно, но а если вдруг они оголятся? Это же будет кинохроника лагерей смерти с Нюрнбергского процесса.
Утренний доступ к замглавы начался двадцать минут назад. В настоящее время стремящиеся к телу просители, общим число в девять душ, оккупировав диван и стулья приёмной, терпеливо дожидались своей очереди. Трое из них, опрометчиво уверенных в себе и в деле, которое их привело, лениво изучали свежий номер «Ъ». Остальные либо были погружены в принесённые к докладу-показу бумаги, либо, игнорируя студенческую мудрость о том, что «перед смертью не надышишься», снова и снова повторяли про себя тщательно подготовленную, до последней запятушки выверенную речь.
Подвисшее в воздухе относительно невеликого помещения амбре из смеси мужского пота с разношёрстным дорогим (и так себе) парфюмом очень быстро сделалось невыносимо устойчивым и густым. Светлана брезгливо поморщилась, свернула на экране монитора неразложенный пасьянс «Паук» и прошествовала к окну – распахнуть форточку пошире. Парочка посетителей, оторвавшись от газет и бумаг, завистливыми взглядами плотоядно проводила её в меру полненькие, соблазнительные икры, обтянутые мелкой сеточкой чулок.
– Господа, может быть, кто-то желает кофе? – дежурно поинтересовалась секретарша, притормозив у тумбочки, на которой громоздилась кофемашина.
Практически все присутствующие в ответ отрицательно покачали головами: одни – по причине врожденной робости к посещению присутственных мест, другие – опасаясь негласного обвинения в пристрастии к халяве. И лишь один только Пущин оказался в этой компании человеком без самоедских комплексов:
– Не откажусь. Тем более из ваших рук, Светлана Аркадьевна.