Год активного солнца
Шрифт:
Встреча с Эльдаром Комахидзе обрадовала меня еще по одной причине. Беседа с братом у меня, как правило, не ладится. Я даже в кино не мог ходить с родителями и братьями. Любовные сцены и напряженные эпизоды я всегда воспринимал с некоторой неловкостью, стыдясь своих эмоций и всячески пытаясь их скрыть.
Молчание.
Бесконечный перебор струн.
Сигарета.
Горло саднит от желтого ядовитого дыма.
Прилегший на тахту Резо по-прежнему сверлит потолок взглядом. Хотя он неподвижен, тем не менее я отчетливо вижу, какая сумятица у него в сердце. Душа его бродит, как маджари, и, не умещаясь в теле, стремится вырваться на волю.
Эльдар, искоса поглядывая на Резо, без
— И что же наш районный лидер? — спрашивает он у Резо.
Когда главврач задает вопрос, создается впечатление, что спрашивает он из одной только вежливости, что ответ для него не важен. На самом же деле он не упускает ни единого слова из сказанного. Его реакция раскрывается в полной мере лишь в репликах и тонких замечаниях.
— Да ничего он не говорил. И что он должен был сказать! — Резо присел и потупился.
— Из-за «ничего» руководство не станет собирать людей!
На этот раз Эльдар Комахидзе щиплет одну струну, пытаясь извлечь из нее нечто замысловатое.
— К тому же, вряд ли «ничего» взволновало бы тебя так сильно.
Молчание.
Еще несколько бравурных аккордов.
— Виски у тебя вздулись, давление подскочило, дыхание прерывистое, глаза мутные. В общем…
— Разговор с начальством не может поднять мне давление, — запальчиво и раздраженно бросил Резо. — Меня беспокоит совсем иное. Вся беда в том, что даже потерпевшие не хотят расследовать истину.
— И что же, ты только сегодня об этом догадался? — тихим, спокойным голосом спросил главврач. На Резо он даже не смотрит, словно совершенно не интересуется, что ответит ему прокурор района.
Резо быстро поднялся, подошел к окну и уставился на тонкий серп месяца.
Эльдар как ни в чем не бывало продолжает терзать гитару, перестроив ее на более высокую тональность.
— Разве для тебя был неожиданным такой поворот событий? Вы, признаться, несколько удивили меня, товарищ прокурор. Я был глубоко убежден, что человеческую натуру лучше всех понимают именно служители правосудия. Вслед за врачами, конечно.
Я наполняю бокал и без слов осушаю его.
— Не могу понять, почему ты ворошишь старые дела?! Никто не жалуется, никто не протестует. И потерпевшие и виновные одинаково довольны и не выказывают никаких признаков беспокойства. Не перебивай меня, я прекрасно знаю, что ты скажешь — убили, мол, безвинного человека. Ты прав, но прошло уже три года, и все встало на свои места. Взбаламученное море успокоилось, волны улеглись, и установился полный штиль. Убитому все безразлично, он лежит себе в могиле, обогащая фосфором родную землю.
Резо обернулся и впился взглядом во врача, а точнее — в гитару. Я чувствовал, что его бесит безмятежный тон Эльдара и жалобное постанывание струн.
Видно, Эльдар заметил гнев, блеснувший во взоре Резо. Он отложил гитару в сторону и смело скрестил с ним свой взгляд.
— Я борюсь ради людей, уважаемый Эльдар, ради людей! Нельзя допустить, чтобы людей запугали и превратили в трусливых баранов.
Статичная сцена.
Раскрасневшийся Резо застыл на месте с вытянутой рукой.
Эльдар, откинувшись на спинку стула, невозмутимо смотрит в одну точку на стене.
Я неподвижно горблюсь у стола.
Наконец кадр сдвинулся с мертвой точки и на губах главврача постепенно созрела ироничная улыбка.
— «Ради людей, ради людей», — передразнил он Резо. — Может, нам лучше выпить?
Эльдар подвинул свой стул к столу и налил себе вина. Потом, заметив мой пустой стакан, наполнил его, поставил бутылку на стол и чокнулся со мной.
— Давай выпьем за людей. Я не против людей. Наоборот, на людей я и работаю. Мы все, сидящие в этом великолепном зале, служим его величеству народу, а мы, врачи, тем более. Вы, господин прокурор, — служитель правосудия и вполне можете себе позволить не предложить стул какому-нибудь там ворюге или проходимцу, более того — можете дать им тумака при надобности. Я же обязан провести химический анализ их мочи и массировать их болящие ребра. И я это делаю. Не скажу, что с большим удовольствием, но все же делаю. И, как говорят в районе, не так уж и плохо. В общем, всем, что умею, я служу людям. Если говорить начистоту, и я бы мог перебраться в Тбилиси, но, как видишь, застрял в этой глухой дыре. Никто не посмеет меня упрекнуть, что я не служу людям. Служу, и еще как служу, и незачем от меня требовать того, что мне не под силу. И еще, разрешите мне иметь собственное мнение о людях. Между прочим, не сегодня, так завтра и ты его разделишь. Итак, выпьем за людей!
Эльдар выцедил вино до дна, поглядел в пустой стакан, усмехнулся каким-то своим мыслям и поставил стакан на стол.
— Я расскажу тебе одну любопытную историю, — обратился Эльдар ко мне. — Уезжая сюда, я был наивным романтиком. О чем я мечтал тогда? Вот приеду, думал, в отдаленный горный район, к которому кроме как на лошадях и не подступиться, стану лечить людей и выполню свой гражданский и патриотический долг. А чтобы с больного деньги брать, боже упаси, даже в мыслях у меня такого не было! С первого же дня на меня стали смотреть с подозрением — да будь он, мол, стоящим врачом, разве приехал бы в это богом забытое место. Дальше — больше. Стоило им пронюхать, что я с больных денег не беру, вообще перестали меня за врача считать. Врач, который не берет с больного деньги, для людей не существует. Вот так, товарищ прокурор… — Последние слова Эльдар произнес с горячностью, никак не вязавшейся с его флегматичной натурой. Впрочем, в театрально-патетической интонации явственно сквозили нотки иронии… — Между прочим, точно так же станут говорить и думать о тебе! — после небольшой паузы уже с обычным спокойствием заключил он и сладко зевнул.
Пауза.
Резо вновь вскочил с места и подошел к окну.
— Ну и что дальше? — спрашиваю я.
— Что дальше?
Молчание.
— Ну, а дальше романтика испарилась. Бесследно. Жизнь затянула меня в свой водоворот. Я понял, что смешно сидеть в этой глухомани и думать о светлом будущем человечества.
Эльдар негромко хихикнул.
— Я выяснил ставки гонорара моего предшественника и стал брать больше. Авторитет не заставил себя долго ждать. Странная штука человеческая психология: если ты не содрал с близких больного деньги, и притом вперед, они уверены, что ты не лечишь больного, а если ты и лечишь, то из рук вон плохо. Чем больше денег ты с них сдерешь, тем спокойнее они за судьбу больного. Вот я и беру. И руки у меня уже не дрожат, и брови не хмурятся. К тому же все довольны: и больные, и их близкие, и моя теща. А твой брат вот желает мир переделать, вернуть веру людям. Люди силу уважают, друг ты мой, а в чем сегодня эта сила заключена — вы и без меня прекрасно знаете.
Эльдар посмотрел на часы.
— Уже второй пошел. А утром нам всем рано вставать… Так что, дорогой мой Резо, — продолжил Эльдар, — чем раньше ты распрощаешься со своими романтическими бреднями, чем быстрее отдашься течению жизни, чем крепче обуздаешь свои нервы, тем лучше для тебя. Да и не только для тебя, братец…
Телефонный звонок, непрерывный и долгий. Так обычно звонит районная подстанция.
— Я слушаю! — Резо нервно схватил трубку и после непродолжительной паузы молча посмотрел на Эльдара.