Год Быка
Шрифт:
Ксения выслушала, чуть ли не захлёбывающегося от восторга мужа, и выразила желание, как и в первый раз почти двадцать лет назад, составить ему компанию.
Вечером Платон по телефону сообщил радостную весть своим единомышленникам по этому увлечению Александру и Егору с Варварой. Те, в свою очередь, попросили его всё разведать поподробнее.
На следующее утро, счастливый от предвкушения ещё большего счастья, Платон начал поиски билетов.
В киоске в вестибюле метро об этом мероприятии ничего не знали, хотя имелись билеты на концерты и спектакли и на более поздние числа.
Зато продавец в киоске на улице, около трамвайных остановок, сразу обрадовал Платона наличием так нужных тому билетов, но очень дорогих, почему-то, аж за тысячу рублей. Соискатель чуть ли не присел от неожиданности, сказав, что придёт попозже, когда деньги будут.
Вечером они посовещались с Ксенией и решили, что если билеты будут ценой до восьмисот
Об этом он оповестил и немного расстроившихся ветеранов Егора и Александра, пыл которых на посещение концерта сразу заметно поубавился.
И вот 23 января, в пятницу вечером, Платон прибыл в Театр Эстрады, где почти в одиночестве купил самый дешёвый билет на последний ряд Бельэтажа, обошедшийся ему всего в тысячу двести рублей.
Остальные места были дороже, доходя в партере до семи тысяч рублей!? О таких ценах Платон никогда ранее и не слыхивал.
Тут же будущий зритель списал с афиши электронный адрес официального сайта Жана Татляна, и дома вместе с не расстроившейся Ксенией с любопытством открыл его, предварительно оповестив об этом и Сашу с Егором.
Радости Платона не было предела. Одна за другой выявлялись песни его любимого певца, а также его фотографии, интервью и страницы биографии.
Правда некоторые из песен были записаны намного позже известных оригиналов и уступали им в звучании и незабываемом, привычном для слушателей, шарме. Однако это ни в коей мере не умаляло важности факта обладания ими.
И началось! Платон все вечера шарил по Интернет страницам, находя всё новые и новые записи, и различную информацию о своём любимце.
Наконец он нашёл страницу, в пояснении к заглавию которой было указано: «Здесь уйма Татляна!», и с которой звучало целых сорок четыре песни автора, а над краткой его биографией красовалась надпись «Красная книга российской эстрады» .
С нетерпением, волнительным ожиданием и благоговением Платон навёл курсор на «Бумажного голубя», нажал «на гашетку» и из динамиков полилась с юности знакомая песня на музыку самого её исполнителя Жана Татляна, но на слова Леонида Дербенёва:
Однажды по городу мы шли к реке. Бумажный голубь был в моей руке. Зачем и откуда он? Не думал я. А он был молодость моя!Однако слова у песни оказались несколько другими, чем почти сорок лет считал Платон. Тогда, в далёкие шестидесятые годы, он услышал всего лишь один куплет почти на полвека запавшей в его душу песни, да и слов толком-то он тогда не расслышал и не запомнил.
Будущий автор многих стихов и прозы не без основания и вполне мотивированно тогда посчитал, что начальные слова там были:
А я на свидание иду к реке. Бумажный кораблик у меня в руке.А продолжение куплета тогда у него, ещё не писавшего стихов и бывшим весьма далеко от литературы, само собой домыслилось, как:
Его я пущу по волнам мечты, А мне улыбнёшься ты!Однако теперь он услышал полную версию песни, и не мог от неё уже оторваться. И надолго она стала в его сознании песней номер один.
Через несколько дней Платон не выдержал и дописал под ту же мелодию свою версию текста песни, назвав её «Бумажный кораблик»:
Вот я на свидание иду к Неве. Бумажный кораблик у меня в руке. Его я пущу по волнам судьбы. И мне улыбнёшься ты. Он будет плыть там по воле волн Моими мольбами окрылён. Причал для него лишь твоя рука. А парус – моя мечта! И чайка над ним, как его душа, Кораблик защищает, над водой паря. Пускай он до моря скорей доплывёт, И счастье моё принесёт! Хоть ветер Вест его назад несёт, По воле волн мой кораблик плывёт. Достигнет он моря в конце пути. От гибели его спасёшь лишь ты. Несёт его течение большой реки. И мысли о судьбе его далеки. Надеюсь, молитвы его спасут, А нам любовь принесут. Корабликом я любуюсь с тобой. Волна не накроет его с головой. Достигнет цели, надеюсь, он, Твоей лишь молитвой спасён!Вскоре Платон Кочет послал Жану Татляну письмо со всеми ранее им написанными ему стихами и новым стихотворением «Бумажный кораблик».
Но этим поэт не ограничился. Его воспоминания рождали всё новые и новые образы из уже далёкого прошлого.
Он, например, вспомнил даже годы своего далёкого детства.
Это были ещё годы, когда народу в Москве было существенно меньше, зато культуры у него было заметно больше, и никто не боялся, например, быть испачканным в метро мороженным.
Поэтому в те годы в метро ещё продавали соки, воды, конфеты и даже мороженое!
От раздумий на эту тему Платона оторвали воробьи, подлетевшие к открытой форточке окна его рабочего помещения. Их толкнул к этому сильный снегопад, а привлёк тёплый воздух. Тут же в сознании поэта всплыли картины кормления его отцом воробьёв на широком подоконнике их старой московской квартиры в Печатниковом переулке. И одна за другой начали складываться строчки нового стихотворения:
В доме том, что покинул давно, Майским утром открыто окно. Свежий запах весенней Москвы Навивал в детском сердце мечты. Шумный гвалт озорных воробьёв Вдруг прервал дрёму старых домов. То отец накрошил корм для них, Для московских, для птиц, дорогих. И, чирикая, все, как одни, Подлетели к окну воробьи. И клевали они вперебой, Вызывая восторг детский мой. Воробьи Вы, Москвы воробьи, Все чирикали: чьи, чьи, чьи, чьи. Вы мои, воробьи, Вы мои! Дорогие, мои воробьи! Дом уже тот состарился весь. И года сбили с молодца спесь. Я забыл этот случай давно. Лишь сейчас вспомнил я про него. Воробьи, Вы мои воробьи! Что чирикали: чьи, чьи, чьи, чьи. Все Москвы воробьи, Вы мои! Озорные мои воробьи!