Год дурака
Шрифт:
Внезапно я оказалась лежащей на спальном мешке. Арсений начал совершать пылкие невнятные манипуляции с нижней частью моего тела, не сопровождающиеся выраженными ощущениями, зато я почувствовала, что по моему плечу кто-то ползет — на этот раз уже совершенно точно.
— О боже, муравей!
— Ты что, боишься муравьев? — недовольный тем, что его отвлекают, спросил Арсений.
Меня и коровьи лепешки не пугали, но не то чтобы я хотела сейчас лежать вся ими обмазанная.
Чертовы муравьи. Они возились под моей спиной. Одного я почувствовала на щеке, другие взбирались по моей шее. Да их тут сотня. Должно быть, в дне палатки есть разрыв.
— Все это время ты спишь на муравейнике и даже не заметил?
— Нет, с утра я передвинул палатку.
— Все-таки палатка не лучшее место для жизни.
— Ты можешь немного помолчать в процессе?
— А что, мы уже начали? — ляпнула я.
Арсений сердито засопел. С минуту я пыталась разобраться в своих ощущениях, но меня отвлекали муравьи, щекочущие меня лапками и щедро расточающие зудящие укусы. Но уж лучше муравьи, чем тараканы. А мокрицы даже противнее тараканов. Хорошо, что здесь нет мокриц — оптимистично резюмировала я. Уховертки! Вот кто гаже мокриц!
Арсений вдруг замер, издавая странные пищащие звуки, напомнившие мне об очень печальной песенке «Котенок в колодце».
— Все? — удивилась я. — Уже?
— Я не виноват, что ты такая сексуальная маньячка, — видимо, половой акт длиной более двух минут уже предполагал для Арсения наличие сексуальной девиации[2].
Он соскочил с меня и отвернулся, судорожно застегивая молнию.
— Но… — я обошла Арсения, пытаясь заглянуть ему в лицо, и, шокированная замеченным в его ширинке, закричала, прижав ко рту ладони: — О, боже, такое вообще бывает?!
Это было очень грубо с моей стороны. Я начала оправдываться, что вовсе не хотела его обидеть — ни его, ни самого Арсения, но Арсений перебил меня:
— И что? Тебе же понравилось?
Во мне честность боролась с состраданием.
— Не то чтобы мне не понравилось, просто я ничего не почувствовала. Я… — чёрт.
— Я тоже ничего не почувствовал, — заявил вдруг Арсений, будто это не он только что пищал, как мышь под сапогом. — И знаешь, почему?
Я с ужасом уставилась на него. Ты уверен, что хочешь произнести это вслух?
— Потому что у тебя слишком большая вагина, — со злорадным торжеством завершил Арсений.
— Что? — к такому повороту событий я была не готова.
— Да! Она похожа… на большой баклажан с вырезанной мякотью. Она размером с вагину коровы… козы.
— Что ты несешь? — вступилась я за свою вагину.
— Ты могла бы провозить в ней килограммы наркотиков!
Дальше мы начали беззастенчиво орать друг на друга, и со времен размолвки Юнга и Фрейда это был самый большой конфликт на почве генитальных разногласий. Едва не лопаясь от ярости, я побежала прочь, мысленно желая Арсению, чтобы к нему подкрались муравьи и отгрызли то немногое, что у него есть.
Остаток дня я прослонялась возле реки в надежде, что Арсений одумается и придет принести извинения. Понятно, что наши отношения не поддаются ремонту, но у него был шанс хотя бы завершить их по-человечески. Он не пришел. Как показала практика, размер имеет значение. Особенно если он в четыре раза меньше среднестатистической нормы.
Я все еще недоумевала, чем мне считать произошедшее между нами (я не была Казановой, но даже мой предыдущий опыт не позволял назвать эту возню сексом — мы даже не разделись!), когда заметила блеск под водой. Оказалось, это крупный, с ладонь, кусок стекла, гладко обкатанный водой до почти овальной формы. Сколько же лет стекло пролежало на дне реки? Я называла такие находки стеклянными камнями, и в детстве у меня было их два — желтый и синий. Они были моими главными сокровищами, а потом мама выбросила их в мусорное ведро. Я вдруг почувствовала, что мне не хватает вечно ершистого Деструктора и его простецки-дружелюбного отца. Подняв стеклянный камень к лицу, я посмотрела сквозь. Он был зеленым и сверкал как самый настоящий изумруд.
Можно было остаться до утра, но я быстренько собрала свои вещи и уехала вечером. К счастью, у меня сохранилась визитка лодочника. До своей квартиры я добралась поздно и, слишком усталая, чтобы поздороваться с Эриком, рухнула спать, во сне по привычке подергиваясь из опасения, что ко мне подбираются тараканы.
Проснувшись утром, я поняла, что мое настроение не улучшилось. Гадости, которые выкрикивал мне Арсений, продолжали звучать в голове. В поисках моральной поддержки я постучалась в соседнюю дверь.
— Папа спит, — отворив мне дверь, объявил Деструктор. — Он всю ночь работал.
— Тогда не буди его. Игорек… я привезла тебе кое-что, — я достала из кармана шорт и протянула ему речное стеклышко.
Он взял его и начал вращать, недоуменно рассматривая.
— Это стеклянный камень, — пояснила я.
— Это может быть либо стеклом, либо камнем. В данном случае это стекло, — угрюмо возразил Деструктор.
— Когда я нашла его, то сразу подумала о тебе.
— Слушай, — Деструктор отступил в глубь квартиры, — тебе не стоит пытаться подластиться ко мне. Бесполезно. Я всегда буду против того, что ты химичишь с моим отцом. И потом, если ты решила изобразить из себя добренькую мачеху, могла бы выбрать подарочек покруче. Например, диск для PlayStation 3.
— Но камень такой красивый, — пролепетала я.
— Мне не нравится, — отчеканил Деструктор, исчезая за дверью.
Ах так! Маленький поросенок! И нужен мне твой папа-школьник, которому еще расти и расти до моей грандиозной вагины…
Я вернулась в свою квартиру и сделала вид, что сегодня не выходила из нее. Я нуждалась в разговоре, но Аля трубку не взяла, скорее всего, отсыпаясь после очередной вечеринки, а Диана ответила напряженным, усталым голосом:
— Слушай, я на своей стройке, и у нас тут дурдом, извини, — в трубке я слышала сверление, гулкие удары молотка и отборный русский мат с южным акцентом.
Я позволила Диане сосредоточиться на доведении до ума ее будущей резиденции, а сама осталась сидеть, глядя на близкую, казалось, только руку протяни, стену напротив. Из-за всей этой кутерьмы с Арсением я умудрилась избежать набора веса, и сейчас, более-менее стройная, отдохнувшая за неделю, я снова и снова задавалась вопросом, почему жизнь по-прежнему кажется такой паршивой. Похоже, со мной действительно что-то не так, иначе как еще объяснить, почему все мои начинания заканчиваются провалом. И неопровержимый факт — никто из моих предыдущих любовников не пожелал задержаться со мной надолго. В страшной духоте комнаты меня вдруг прошиб холодный пот.