Год дурака
Шрифт:
— Да?
— Малиновое закончилось, — убитым тоном известил Вадик.
— Тогда клубничное.
— Есть еще абрикосовое. Обещай мне подумать об этом.
— Конечно, — соврала я.
В компьютерах нас уже ждала подробная информация с комментарием от Ирины: «Жду результатов уже сегодня». Сама Ирина сидела за стеклом с перекошенным от злости лицом и старалась не смотреть в нашу сторону.
Раскрыв файлы, Диана вся погрузилась в чтение. Иногда на ее гладком лбу собиралась морщинка. Я же ни на чем не могла сосредоточиться. Еще дважды позвонил Вадик, причем оба раза когда я разговаривала по рабочему телефону с менеджером Натальей. Он начинал меня раздражать. Неужели непонятно, что на работе у меня могут быть дела поважнее, чем выбрать банку варенья?
— Время обеда, — позвала меня за собой Диана.
Мы вышли, но направились не в кухню, где со стен глядели офисные камеры и была возможна прослушка, а прочь из Замка, на улицу, залитую солнечным светом. Это означало, что Диана хочет сообщить мне что-то важное.
— Что такое? — спросила я шепотом, хотя мы отдалились от Замка уже метров на двадцать.
— Ее «солидная немецкая компания» в черном списке работодателей. Невыплаты, штрафы, незаконные увольнения — много грязи. Ирина лоханулась. Она заключила контракт с проходимцами. Что самое печальное — ее стараниями «Синерджи» обязалась осуществить подбор персонала на практически невыполнимых условиях. Я просмотрела их цены в Интернете и сравнила с ценами в прайсе. В прайсе цены занижены, следовательно, на практике дневной план возрастает до 2500–3000 рублей. Выполнить его консультанты смогут только если будут предлагать товар, удерживая покупателя на мушке.
— А что нас ждет, если мы провалим проект?
— «Синерджи» выплатит большую неустойку за невыполнение взятых на себя обязательств. А что ждет непосредственно наш отдел — не знаю. Одно известно наверняка — Ирина ни за что не признает свою ошибку.
— Как она могла согласиться на безнадежный контракт?
— Да ты посмотри на нее. Ездит на дорогой машине. Туфли из змеиной кожи. Явно ее кто-то спонсирует, даже при ее зарплате руководителя. Она понятия не имеет, сколько зарабатывает промоутер! По ее рассуждениям, нищая студентка и копейке должна радоваться. Ее ждет суровое разочарование. А винить она будет нас. Все, пора валить, — Диана задумчиво обвела взглядом золотистые деревья.
Хотя солнце светило по-прежнему ярко, у меня возникло ощущение, что небо затянуло тучами. Заверещал телефон, и Диана сказала:
— И так все плохо, еще какой-то олигофрен тебе весь день названивает.
— Мед! — пафосно объявил Вадик в трубке. — Это именно то, что тебе нужно!
— Я не люблю мед.
— Мед полезен для здоровья. Ты что, не заботишься о своем здоровье?
— Давай оставим все это. Мне ничего не нужно. Просто приезжай.
Вадик вдруг смертельно обиделся. Хотя он ничего не говорил, я слышала в трубке его тяжелое, сдавленное дыхание.
— Хорошо, — вздохнула я. — Привези мне мед. Я обожаю мед. Мед действительно то, что мне сейчас нужно. Я бы согласилась, чтобы мед стал новым руководителем нашего отдела. Чтобы он стоял на столе, радовал нас своим золотистым цветом и ничего больше не делал.
Завершив разговор, я сразу пообещала передарить мед Диане. Обеденный перерыв заканчивался, и мы грустно побрели к офису, где атмосфера стояла прямо-таки грозовая, и каждую минуту темный воздух пронзал очередной электрический разряд. Я разместила вакансию в Сети и за неимением толпы желающих лезть в это ярмо, начала обзванивать кандидатов с подходящими резюме и рассказывать им о нашей работе, не веря в собственную наглость. Девушки не проявляли особого энтузиазма. Одна просто спросила: «Это шутка?» — и бросила трубку.
К шести часам я вымоталась морально и физически, тем более что весь день ничего не ела. Предложение Дианы съесть где-нибудь по мороженому было очень кстати. Мы позвали Алю, вместо мороженого почему-то заказали пива и на пустой желудок сразу окосели.
С полчаса мы приятно чихвостили Ирину, а потом Диана спросила:
— Кто это тебе сегодня названивал?
— Один старый приятель, — я заглянула в пивной стакан в поисках моральной поддержки.
— Кто? Зачем? Откуда? — загалдели Диана и Аля. Они здорово походили на птиц: Диана — чинная черно-белая сорока, Аля — разноцветный колибри, беззаботно перелетающий с цветка на цветок в поисках сладкого нектара.
— Он не из нашего города. Мы познакомились в университете — учились в одной группе. Он был в меня очень влюблен.
— Вы встречались?
— Нет. Он не решился рассказать мне о своих чувствах. И, не выдержав эмоций, бросил университет и ушел в армию.
— Откуда ты тогда знаешь, что он был в тебя влюблен и ушел в армию из-за тебя?
— Он всем своим друзьям говорил об этом… Хотя насчет армии я не уверена. Может, его просто отчислили.
Диана и Аля переглянулись.
— Чувствую, намечается очередное Свидание Века, — сказала Диана.
— Где ты таких находишь? — спросила Аля. — Скажи мне. Я буду за версту обходить это паскудное место.
— Вы его даже не знаете, — я поджала губы. — В конце концов, я не видела его после армии, мало ли, как человек изменился за столько лет. Нужно дать ему шанс.
— Это типично, — сказала Диана. — Женщина без мужика. Какое-то время она держится, веря если не в принца на коне, то хотя бы в менеджера на «вольво», а потом начинает понижать планку. Как голодающий, поедая траву, представляет сочную котлету, она уверяет себя: да, он несколько дебилен, но это еще не идиотия[1]; да, сегодня он стукнул меня ножкой от стула, но с завтрашнего дня обещает бить меня только мягкими предметами; да, он запирается на три часа в ванной с журналом «Твой друг — собака», но кто сказал, что это ненормально? Больше всего страшась одиночества, бедняга, она находится в таком смятении. И вот она уже готова дать шанс каждому.
— Что значит «каждому»? — обиделась я. — Он мой старый приятель. Мы посмотрим на белочек в парке Гагарина, погуляем по набережной, может, разопьем бутылку вина.
— Она уже видит себя в белом платье, — доверительно сообщила Диана Але.
— Ничего подобного! И потом… белое платье… в тридцать лет… еще подумают, что я девственница, вот будет позорище.
Аля одним глотком опустошила кружку, заказала следующую и, потянувшись через стол, заговорила со мной примирительным тоном женщины в подпитии:
— Соня, ты лапочка, но почему бы тебе просто не подождать того самого, вместо того чтобы экспериментировать со всякими подозрительными людьми?
— Что значит — подождать? — взорвалась я. Разговор перешел на повышенные тона, если не учитывать, что из-за громкой музыки в зале нам давно уже приходилось орать. — Мне тридцать. Не успеешь подумать, какая ты старая, как стукнет сорок — и тут все, смерть, занавес, секс только по телевизору! Да еще мама! Я готова выйти замуж только для того, чтобы она перестала меня изводить!