Год дурака

Литтмегалина

Кассирша назвала мне немаленькую сумму. Ого. И в кошельке как будто меньше денег, чем я ожидала, нет? Я вышла на улицу, гадая, где могла потратиться, и наткнулась на Эрика, Деструктора и Олесю. Эрик сразу забрал у меня пакеты. Олеся тихо поздоровалась. Раскрасневшаяся после прогулки, она выглядела почти хорошенькой. Деструктор окинул меня ехидным взглядом, но, против своего обыкновения, воздержался от комментариев.

— Этот моральный инвалид сам не в состоянии сбегать в магазин? — спросил Эрик.

— Он будет готовить. Обещает что-то особенное.

— А может, я приглашу тебя на ужин? Ничего особенного, просто закажу пиццу. По меньшей мере тебе не придется за ней идти.

— Спасибо, но нет.

— Рискуешь остаться голодной.

— Я накупила тонну сладостей. Может, Игорек и Олеся хотят по эклеру? Или печенья?

— Они лопаются от мороженого. А ты будь осторожнее. Твой приятель как будто играет в игру «Как достать соседа».

— Уверена, он не нарочно. Он просто… плохо воспитан или еще что-то.

— А мне видится тонкий расчет за его действиями. Парень психопат-манипулятор. Тайный женоненавистник, одержимый жаждой мести. Ты стала его очередной жертвой. И он не успокоится, пока не выпьет из тебя всю кровь.

— Глупости. Он старается быть хорошим, — я сама не понимала, зачем защищаю его, если только что была готова запустить ему в голову парой десятков банок с консервами.

— Усыпляет бдительность, чтобы нанести очередной укус, как только ты расслабишься. Или же совершает свои гадости бессознательно. Что не оправдывает его, а делает даже еще более общественно опасной личностью.

— Эрик, что за тирада? Ты видел его один раз, а уже вывел психологическое заключение.

— Вспомни, в каком виде я его видел. К тому же в хрущевках отличная слышимость.

Деструктор фыркнул, явно осведомленный о ночном происшествии.

— Надо дать ему шанс, — неуверенно повторила я уже сказанное кому-то ранее, на этот раз с куда меньшей уверенностью.

— Надо дать ему пинка. Но как знаешь.

— На твоем месте я послушался бы папу, — посоветовал Деструктор.

Расплывчато намекнув на недовольство по поводу моей медлительности («Я голоден!»), Вадик принялся за дело. Для начала он решил вытащить кости из курицы методом хаотичного тыканья в нее ножом.

— Это делается не так, — осторожно начала я, и мы сразу поругались.

— То есть ты хочешь сказать, что я это делаю неправильно?

— Нет, но…

— То есть я даже не способен достать кости из курицы?

— Нет, я… — с этим человеком меня не оставляло ощущение, что я пытаюсь собирать ромашки на минном поле.

— Знаешь что, тогда разбирайся сама! — он придвинул ко мне доску.

— Хорошо. А ты пока можешь порезать чеснок и базилик. Или займись картошкой.

— Этот твой приятель… откуда у него ключи от твоей квартиры? — спросил вдруг Вадик.

— Ну, он мой друг, и я дала ему ключи от моей квартиры.

— Я тоже твой друг, но мне ты ключи не дала. Видимо, с этим «другом» у тебя особенные отношения.

— Я предлагала тебе ключи. Вчера. И что значит «особенные отношения»? Он мой сосед. Люди часто хранят запасные ключи у соседей. Вдруг свои потеряю, или еще что.

— Вы все так говорите.

— Кто «мы все»?

— Вы. Все, — Вадик втянул нижнюю губу.

— Кроме нас с тобой в этой кухне никого нет.

— Ты стала какая-то истеричная, — с сожалением подытожил Вадик, кромсая чеснок резкими нервными движениями.

Я с недоумением наблюдала за ним.

— Я не понимаю, почему ты расстроился. И не стучи так ножом, попадешь по пальцу.

— Не притворяйся, что тебе есть дело до моих пальцев.

«Как минимум мне не хочется есть ужин с кровью», — подумала я, но вслух произнесла:

— Давай лучше я.

Он тут же плюхнулся на табурет и скорбно сгорбил спину, игнорируя нечищеную картошку. Пришлось заняться ею самой, жалея, что у меня нет лишней пары рук. Картофельные клубни я порезала дольками, а на слой курицы, избавленной от костей и натертой специями, выложила чеснок и базилик.

— Что теперь?

— Моцарелла.

— Я не покупала моцареллу. Ее не было в списке.

— Да, я попросил тебя устно.

— Ты не говорил.

Вадик вскинул голову.

— Замечательно! Теперь я во всем виноват! Ты прямо как моя мать. Все время перекладываешь с больной головы на здоровую.

— При чем здесь твоя мать? Ты собрался готовить, значит, ты отвечаешь за продукты.

— Хорошие начинания наказуемы.

— Нет! Просто должен же кто-то контролировать процесс.

— Я всего лишь попросил тебя купить моцареллу!

— Ты не просил меня купить моцареллу! — взорвалась я.

Вадик скрестил на груди руки и запрокинул голову, вперив взгляд в успокаивающую его точку на потолке.

— Знаешь, а ты изменилась. Большой город испортил тебя.

— Я всю жизнь прожила в этом городе.

Он страдальчески улыбнулся.

— Опять эта убийственная логика.

Не в силах смотреть на эту напыщенную физиономию, я отвернулась к плите.

— Придется обойтись без сыра. В любом случае вряд ли мне удастся найти моцареллу в магазинах поблизости. Это не самый популярный сорт.

Кипя от гнева, я свернула курятину в рулет и поставила в духовку. Наверное, год назад я бы спокойнее отнеслась к происходящему. Но, пострадав от целой вереницы недоумков, я начала терять терпение. Не уверена, что это прогресс, но, с другой стороны, сколько можно надо мной издеваться?

Когда я поставила перед ним тарелку, Вадик, аккуратно взяв вилку в левую руку, а нож в правую, отрезал маленький кусочек, тщательно прожевал его и выдал вердикт:

— Совсем не то без моцареллы.

Ужинали мы в молчании. После, помыв посуду, я демонстративно воткнулась в Джулию Гарвуд — даже и не думай еще что-нибудь сказать или просто подойти ко мне. Пользуясь моментом, Вадик смылся.