Годы испытаний. Книга 1
Шрифт:
Чепрак опять порылся, в планшете и положил перед Канашовым наградной лист. Поперек листа была наложена резолюция красным карандашом: «Представить подтвердительный материал. Отказать». И внизу заковыристая неразборчивая подпись.
Канашов рассердился.
«Конечно, сидит там, за сто километров от фронта, какая-то чернильная душа и требует, а что - и сама не знает, А я-то, грешный, - схватился за голову Канашов,- думал, ну хоть на войне бюрократов не будет».
Вошел подполковник Муцынов. Чепрак, забрав бумаги, оставил их вдвоем,
– Здравствуй, Канашов! А я к тебе за помощью. Выручи, голубчик: мои хозяйственники
– Поделюсь, чем богат, Захар Емельянович…
– Эх-хе-хе!
– вздохнул Муцынов.
– Сейчас нагоняй от Русачева получил.
– За что?
– «Никто, - говорит, - к тебе в полк не хочет идти служить. К Буинцеву идут, к Канашову идут, а к тебе не хотят. Объясни - почему?» А я и сам не понимаю. Ты вот скажи мне, Михаил Алексеевич, что у тебя люди, из другого теста? Ведь под Минском из одного запасного полка их получали.
Канашов, прищурившись, улыбнулся.
– Конечно, лучше.
– Это почему же?
– Стойкости у них побольше. Неудобно как-то о себе говорить, но, если откровенно сказать, то злее они у меня дерутся. За землю крепко держатся, уцепятся, как репьи за собачий хвост, и ничем их не возьмешь, пока пулей или осколком не сразит… А почему так? Умную мысль подсказал мне вовремя Бурунов: надо заставить бойцов и командиров больше ценить их жизнь и не допускать таких настроений: мол, все равно погибнем.
– Так ты что же думаешь, - моим жизнь не дорога?
– Нет, не думаю… Когда Бурунов сказал мне об этом, я его демагогом назвал. Легко учить: надо сделать так. А как это сделать? Вот тут-то он и помог. «Жизнь солдата, - сказал он, - по-умному беречь надо. От пули-дуры или осколка шального не спрячешься, не убережешься и тем более не убежишь. Бежит он от нее сдуру и думает: спасусь, а осколок клюнул его и свалил».
Канашов закрутил папиросу, потом продолжал:
– Не в обиду тебе будет сказано, Захар Емельянович, больно на ноги они у тебя резвы. Отсюда и потери лишние. А заройся они в землю, держись за нее зубами - поверь, куда меньше потерь будет. Скажу тебе откровенно: нам кажется, когда мы на марше отходим, оторвавшись от немца, то потерь меньше, чем в обороне. Неверно это! Я от Минска такой учет стал нести. И оказывается, в обороне я меньше потерял, чем при отходе на марше: то авиация тебя накроет, то, глядишь, танки прорвались и давят. А в обороне, если зароешься в землю, трудно ему всех перебить. Не по каждому он человеку снарядом бьет и не каждым в цель попадает.
Муцынов сидел задумчиво, подперев голову руками.
– Хозяин дома?
– послышался грубоватый басок Поморцева.
– Разрешите? А, ты здесь не один, Михаил Алексеевич? Здравствуйте, товарищи. Может, помешал, прошу извинить.
– Время обеденное, - сказал Канашов, увидав в дверях ординарца с котелками.
– Вы хорошо ориентируетесь, когда приходить надо. Присаживайтесь, обедать в компании веселей.
– Спасибо, я пойду, - встал Муцынов.
– У меня весь полк голодный. Благодарю, Михаил Алексеевич, и за выручку и за совет.
Он ушел, а Канашов и Поморцев сели обедать.
– Завидно растете вы, Константин Васильевич. Расстались мы с вами, были вроде равными по чину, а теперь вы уже мой начальник.
– Неужели и ты из завистливых? Раньше что-то я за тобой этого не замечал. Да в не век же мне над тобой начальствовать, Михаил Алексеевич, - улыбался Поморцев.
Кусок мяса, который он попытался достать из щей, сорвался и утонул.
– Вот не везет человеку: один раз большой кусок попался и тот сорвался. Хорошие у тебя повара! Щи, ну, точно дома приготовленные. А я, признаться, заскучал по горячей пище: ведь все больше всухомятку живем.
– Повара у меня в полку завидные. Бурунов об этом постарался: двух шеф-поваров где-то отыскал.
– А не обижаешь ли ты, случаем, комиссара своего?
– вдруг неожиданно спросил Поморцев.
– Ты ведь мужик с характером. Тебе не перечь…
– Неужели жаловался?- спросил Канашов.
– Бурунов не жаловался. А вот с Русачевым у вас натянутые отношения.
– Тут уж давние симпатии. Личные, так сказать…
– И личные и, я бы добавил, лишние. Главное - это делу мешает.
Они доели борщ. Поморцев перевернул котелок и постучал ложкой в дно.
– Понял, что это? Гость добавки требует, - подмигнул Канашов ординарцу. Тот вскоре возвратился с пустым котелком.
– Товарищ подполковник, повар не дает больше щей. Говорит, запретил ему комиссар. Пока не накормит всех по первому кругу, добавки нельзя давать.
– Ты видишь, Константин Васильевич, какие порядки завел твой Бурунов? Командира полка и того в черном теле держит, - шутливо пожаловался Канашов и подсказал ординарцу: - А ты скажи ему, что я не один… У меня комиссар дивизии в гостях…
– Из-за чего вы опять вчера столкнулись?
– спокойно спросил Поморцев.
– Видишь, Константин Васильевич, по-разному мы на вещи смотрим. К примеру, он в современных условиях ведения войны признает только один способ военных действий - жесткую, упорную оборону. Но оборона, как известно, кроме упорства, должна быть и активной. И комдив, заметь, не отрицает этого - ведь так и в уставе сказано. А вот когда я говорю ему, что эта активность должна проявляться не только в таких масштабах, как фронт и армия, но и в батальоне, полку, дивизии и прежде всего в умелом использовании местности, устройстве засад, в нанесении контратак, он категорически возражает, называет это тактикой распыления сил, тактикой булавочных уколов слону. А я не могу с ним согласиться, потому что все это я на практике проверил. За полмесяца истребительные группы моего полка и подвижный отряд уничтожили в засаде четырнадцать танков и три автомашины. А весь полк в обороне за это же время уничтожил только одиннадцать танков. Вот ты и сравни, учитывая при этом, что в полку более половины из одиннадцати танков было подбито нашей артиллерией. Как по-твоему - кто прав?
– Думаю, ты.
– Русачев чем меня допекает? «Потери, - говорит, - в этих группах большие: кое-где более половины личного состава». Это верно. Но разве, когда обороняемся, теряем меньше? Тут, правда, имеются большие трудности: нет времени, да и когда подготавливать людей для таких групп? Если бы их в запасных частях готовили - другое дело… И все же этот небольшой опыт показал, что такие группы из обстрелянных бойцов представляют собой значительную опасность для вражеских одиночных танков. Вот недавно подвижный отряд старшего лейтенанта Жигуленко напал в лесу на группу немецких танков, у которых кончилось горючее. Подожгли около восьми танков и два бензозаправщика с горючим. И группа-то вроде пустяковая - всего сто пятьдесят человек, десять автомашин, два орудия.