Golden Age
Шрифт:
– Странно, что Питеру ты заявила нечто совсем иное. Кажется, там было что-то о грязи и сырости, которые ты на дух не переносишь! Однако когда эту грязную и сырую миссию возложили на мои плечи, золотоносная королева резко возжелала испачкаться в тине!
– Ибо ты стал излишне задирать свой нос и величать себя самым одаренным дипломатом!
– Во-о-от, вот корень всех зол! – протянул самодовольно Эдмунд. – Ты просто мне позавидовала! Разве я не заслужил? Кто на Одинокие острова постоянно таскается и порядок там поддерживает? Я! Кто с Гальмой в друзьях? Ваш покорный слуга!
– А кто с Орландией поддерживал чуть ли не родственные отношения, пока они официально не стали таковыми? Кто с Тархистаном умудрился вражду уладить? Тоже ты?
– Насчет Тархистана не согласен, это лишь из-за того, что Рабадаш на меня не смотрит со страстью и обожанием. И не то чтобы я очень огорчался.
– В любом случае, ты не так успешен, как привык считать. Или мне напомнить про Теребинтию, что так прекрасно спелась с Эттинсмуром?
– У всех великих людей случаются неудачи. И ты не исключение, Сью, ибо поражение твое с кваклями достойно быть воспетым в легендах!
– Так что там было-то? – вмешалась Люси, которой совсем уже надоело ждать, когда старшие наговорятся. Эдмунд насупился – упоминания о Теребинтии подпортили ему настроение, и буркнул:
– Мы со Сьюзен поспорили, кто же из нас лучше. И я, как и полагается рыцарю, предоставил даме шанс проявить себя.
– Я отправилась к кваклям в одиночку, дабы никто не усомнился в честности моей победы, - вздернув нос, продолжила старшая королева. – И, надо признаться, договориться с ними было нетрудно. Возникли некоторые проблемы с возвращением, и только, однако из-за них Эдмунд яростно оспаривает мой выигрыш и не желает его признавать!
– Еще бы! Ты гордо отказалась от проводников-кваклей и умудрилась увязнуть в болоте! – воскликнул младший король. – Мне ли напоминать, что дипломат должен не только проводить успешно переговоры, но и возвращаться с них, дабы сообщить о результате и окунуться в заслуженные лавры? И мало того, что ты увязла, так еще и на помощь не сразу стала звать, из-за чего по самый пояс ушла в трясину.
– Там было неглубоко, и я сама бы справилась, кабы ты не вмешался! – огрызнулась Сьюзен. Эдмунд всплеснул руками.
– Восхитительно! То есть мне следовало еще сутки подождать, после ночи твоего отсутствия? Как же я посмел прийти на помощь ее мудрейшему и независимому Величеству! Как я только дерзнул…
– Но я ведь победила! Я уладила все дела, - упрямо возразила Сьюзен. Уступать она явно не хотела, даже спустя пять лет.
– И села в лужу, в прямом смысле, - развел руками Эдмунд. Люси чуть улыбнулась, чувствуя на себе пристальный взгляд сестры. Трудно сказать, на чьей стороне была младшая королева. Конечно, король в чем-то прав – не заметить такую оплошность было бы несправедливо, но мог бы и поддаться, подарить Сьюзен столь желанную победу! Хотя та, пожалуй, была сама виновата. Хотя и слыла старшая королева образцом спокойствия и женственности, на деле она иногда выкидывала что-то эдакое, что становилось причиной всех проблем и неувязок. После того, как с ними удавалось справиться, Сьюзен зарекалась когда-либо рисковать и держалась ровно до тех пор, пока что-то ее не заденет за живое. Разве лучше копить в себе топливо и от искры воспламениться, чем вспыхивать часто и коротко? Ведь хранить внутри такой груз – нелегко, раз он дает о себе знать даже спустя годы…
Впрочем, в этот раз все прошло без происшествий. Эдмунд остался на кромке болота, посоветовав кричать погромче, если потребуется помочь. Сьюзен, и без того на взводе, взбесилась пуще прежнего и оттого сделала все блестяще. Для Люси эта поездка обернулась приятной прогулкой по разсширившейся трясине да выслушиванием пререканий родных: сестра чувствовала себя победительницей и теперь наступала, а брат изредка и неохотно огрызался. И хотя одержанный триумф и послужил усладой, полностью перекрыть прошлого поражения он не мог. Осадок от него еще оставался и, как понимала Сьюзен, будет еще долго напоминать о себе. Однако радость от успеха с кваклями прогнала усталость, и к себе королева вошла, продумывая планы на оставшийся вечер, которые тут же были скорректированы незваной гостьей.
– Тетя! – радостно выдала Франческа, поперек лба которой был повязан шарф из тончайшего тархистанского шелка. Также на маленькой девочке были намотаны все элементы гардероба пресловутой «тети», но согласно ее собственной моде, что не совпадала ни с изящной нарнийской, ни с вычурной гальмской и роскошной орландской. Так ярко, аляписто и залихватски могли одеваться разве что морские разбойники, пираты, что порой хозяйничали в Восточном море, но уж никак не наследница Верховного престола Нарнии.
– Разве принцессе следует себя так вести? Горе ты наше бесшабашное… - Сьюзен наскоро привела что-то щебечущую племянницу в порядок. Франческа воспринимала все как игру, наверняка удрав от приглядывающих за ней нянек. Уж проворностью и живостью она пошла в младших дядю и тетю.
Среди венценосной четверки как-то не обговаривалось, каким образом будет наследоваться власть. Никто не возражал против того, что титул государя следует сохранить. Вполне логично, что его унаследует первенец Питера Великолепного. Однако как быть с остальными тронами? Кто займет их и что делать, если детей будет больше, чем престолов? Люси беспечно отмахнулась и сказала, что не будет проблемой поставить еще, да и разве будут их потомки ссориться? Сьюзен не могла себе позволить такой беззаботности, какой располагала сестра. Это они семья, родные друг другу люди не только по крови, но и по духу, не знавшие, что такое зависть и злость… Ну почти не знавшие, ведь все они живые, со своими недостатками создания, тем не менее, стремящиеся жить и править достойно. Однако их преемникам может не так повезти. Не зря ведь Кэр-Параваль прозвали четырехтронным замком, а пророчество гласило, что пока в нем правит людское племя, в Нарнии будет царить мир и счастье. Ни больше, ни меньше властителей должно восседать в нем, чтобы избежать дрязг и жить дружно. И, что логично, каждому из четверых хорошо бы оставить после себя наследника.
Тогда получается, что Питер свою норму уже выполнил. У Эдмунда давно семья, хотя с этим и проблемы. Люси живет совсем другим и не задумывается о замужестве. Когда впервые приехали свататься к ней, а не к Сьюзен, выражение лица королевы было не передать словами. Всех женихов, завидных принцев, девушка отправляла восвояси, и в народе с непременным обожанием и любовью шептались, что уж она-то свяжет свою судьбу с выходцем из самой Нарнии, а не каким-то иностранцем. Что же сама Сьюзен?..
Королева тяжело вздохнула, пытаясь навести хотя бы подобие порядка в том хаосе, что создала Франческа. Племянница совсем не слушалась, и отчаянно хотелось позвать на помощь Питера, чтобы тот забрал неразумную дочь, как когда-то давно разбирался с вредничающим Эдом или с насупившейся Лу. Поток жаждущих руки Сьюзен не редел, она же так и не смогла выбрать из моря предложений достойного кандидата. Порой ей чудилось, что она слишком много думает об этом, ждет знака, екания сердца так страстно, что все остальное кажется неважным. Возможно, из-за переживаний и не складывается то, что она собиралась сделать самой первой? Ладно Эдмунд, его женитьба грянула словно гром среди ясного неба. Это Сьюзен еще снесла, но после и Питер обзавелся семьей. Разве не про золотую королеву говорили, что с ее-то популярностью она первой выйдет замуж? Если так пойдет и впредь, то Люси найдет своего суженого, а сестра останется ни с чем… Эти мысли отравляли существование, и Сьюзен просто запретила себе об этом думать. Когда наступит время, и ее счастье вспыхнет на горизонте… Если вспыхнет. К надежде и вере в лучшее теперь примешивалась и толика грусти, какого-то предчувствия. Годы идут неумолимо. Изменится ли то, что стало старой-доброй традицией? Что-то подсказывало, что нет.
Чуть затосковав, Сьюзен поспешила избавиться от Франчески. В отличие от Арханны, она не умела находить с детьми общий язык. Будь племянница хоть немного усидчивей и спокойней, королева, может, и сдружилась бы с ней. С уменьшенной смесью Питера, Арханны, Эдмунда и Люси носиться не было особого желания, и потому девушка без мук совести отдала недовольную таким поворотом Франческу Бобрихе, что уже с ног сбилась, разыскивая непоседливую егозу. Принцессу увели, Сьюзен же вернулась к себе и принялась самолично приводить разграбленный гардероб в порядок. Среди множества тряпок пальцы нарыли серебристую парчу и извлекли на свет платье, в котором простая девочка Сьюзен Певенси была коронована и провозглашена именем лучезарного южного солнца Великодушной. О Аслан, как давно это было и одновременно так близко! Как быстро летит время. Королева присела на краешек кровати, неосознанно поглаживая нежную, прохладную ткань. Мысли ее были где-то далеко.