Golden Age
Шрифт:
Но почему от них только больнее?
Комментарий к Глава 20
С нетерпением жду ваших отзывов, дорогие читатели!)
========== Глава 21 ==========
Эдмунд сделал неосторожный вздох и тут же застонал от боли. Из-за того, что он лежал лицом вниз, уткнувшись носом то ли в кучу тряпья, то ли в кого-то, звук вышел глухим и практически неслышным, но это короля отнюдь не утешило. Грудь раздирало от мало-мальски глубокого вдоха. Боль не давала расправить легкие, заставляла дышать мелко и как-то жалко, да и было ли чем? В горле першило от пыли, а голова была чугунная, хотя, наверное, не из-за высокой влажности и тяжелого, дурманящего запаха, витающего в воздухе.
Память возвращалась к королю медленно, крайне неохотно. Понемногу приходя в себя, он перевернулся на спину и отрешенно посмотрел на кусок неба, виднеющийся сквозь дыру в крыше. Клочок чистой голубизны в грязном, пропитанном кровью, мокром насквозь мире, в котором он оказался. Странный, но чарующий вид предстал его глазам… Ах да, он же упал со стены вместе с каким-то тельмарином! Эдмунд снова застонал. Виски раскалывались от нахлынувших воспоминаний, что были больше наборами звуков и образов, чем четко оформленными картинами прошлого. Когда врагов стало слишком много, его невольно прижали к внутренней ограде стены вместе с товарищами. Это случилось буквально спустя минуту после того, как Сьюзен улетела. Бой был настолько бешеный, что не гнушались кулаков. Тельмарин схватил короля сзади, тот принялся вырываться и поскользнулся на мокрых камнях. Они оба рухнули со стены прямо на крышу казармы, которую эта тварь собой и проломила… Вот и валяется мертвым – на его месте мог бы быть сам король, который приземлился на противника и потому остался жив. Повезло, ничего не скажешь…
В ушах звенело, словно битва еще продолжалась, но нет – снаружи было тихо. Как будто ночью и не шла ожесточенная, яростная схватка. Голубой клочок под потолком казался настолько чужим в пройденном Эдмундом безумии и оттого настолько волшебным, что король невольно протянул вперед руку, пытаясь коснуться этого прозрачного, чистого шелка. Вид собственной ладони, грязной, измазанной в крови, привел его в чувство. Равнодушие, сковывавшее до сих пор измученное тело, исчезло, и из души ушла сосущая пустота. На ее место пришли вопросы, пока звучащие в сознании еле слышно, но набирающие силу: что произошло с тех пор, как он выбыл из игры? Чем закончилась эта битва? Произошло ли чудо? И где Питер?..
Эдмунду стоило невероятных трудов встать на четвереньки. Мало того, что каждый вздох причинял боль, так еще его сверху покрывал небольшой завал. Будь король здоров и полон сил, обломки досок он бы разгреб за пару движений, а так пришлось повозиться. На это ушли, кажется, все силы, что по жалкой капле возвращались к молодому человеку. Сумев выбраться из-под завала – крыша была сделана добротно, как им удалось ее пробить? – воин некоторое время лежал плашмя, пытаясь отдышаться. Чуть отдохнув, он покосился на тельмарина, который столкнул его со стены и спас, приняв на себя весь удар. Ненамеренно, конечно, откуда у этих бесчестных тварей такое благородство? Без сомнений, крупный мужчина был мертв. Ему при падении пришлось гораздо хуже. Вон, даже голову размозжил, бедолага.
Нужно встать. С этой мыслью Эдмунд попытался подняться на ноги, которые не держали его. Колени предательски задрожали, и на одно мгновение король подумал, что они не выдержат. В голове пронеслось яростное: «Я должен встать!», и этот не оставляющий выбора приказ самому себе придал сил. Воин поднялся и, опасно шатаясь, побрел к приоткрытой двери. Теперь болела не только грудная клетка, но еще и живот. По лицу побежала теплая кровь – бровь была глубоко рассечена какой-то деревяшкой, и от гримасы боли засохшая корка треснула. Прислонившись плечом к дверному косяку, король выглянул наружу, сам скрытый от посторонних глаз.
Да, сражение закончилось, причем уже давно. Не доносилось звуков остаточной борьбы, какие бывают при добивании единичных противников. Издалека звучала речь. Людские голоса. Тельмар. Значит, эту битву нарнийцы проиграли. А значит…
Нет. Если выжил Эдмунд, то и Питеру наверняка удалось спастись! Он наверняка отступил вместе с нарнийцами. Младший король пресек все попытки думать иначе, потому что поверить в свою догадку было попросту страшно. Да, братья мечтали сложить головы в бою за Нарнию, умереть, как и подобает воинам. Они даже подходили опасно близко к этой черте, что отделяет плато от бездонной пропасти, дно которой не известно никому из живых. Только вот сейчас Эдмунд заглянул туда одним глазом – и едва успел отшатнуться. Точнее, его отдернул от края случай, но счастливый ли? Оставалось надеяться, что провидение, позволившее ему остаться в-живых, когда он был готов умереть с мечом в руках, сделало это не зря. И было также милостиво к Питеру.
Нужно как-то выбираться. Эдмунд облизал губы, ощутив во рту соленый привкус крови. Не факт, что только своей. Надо покинуть проклятую крепость как можно скорее, но сначала убедиться, что государя в ней нет. Нельзя сдаваться, даже когда ноги едва держат, а каждый вздох покупается мучениями! Только вот… Если крепость взята тельмаринами, встреча даже с одним из них обернется для него гибелью, верной смертью. Увы, Эдмунд был не в том состоянии, чтобы сражаться. Даже дуновение ветра, и то могло бы сокрушить его, не то что мощный соперник. Хотя тело ощутимо сдавало, разум работал точно часы, хладнокровно анализируя ситуацию. Избежать столкновения также не выйдет – король попросту не успеет спрятаться. Давай, Эдмунд, давай, думай…
Он медленно развернулся и побрел обратно к завалу. Пришедшая на ум идея не вызвала восторга и энтузиазма, но иного выхода не было. Для того, чтобы немного разгрести доски и вытащить мертвого тельмарина, пришлось потратить все накопленные силы. После этого Эдмунд сделал вынужденную передышку и принялся стаскивать с мужчины доспехи. Благо, облачен тот был в стеганку, что надевалась подобно куртке. Менять ли рубашку? Хотя это и была когда-то тонкая ткань, достойная правителя Нарнии, теперь она была вся изорвана, грязна и запачкана. Вряд ли кто-то заподозрит в ней прекрасный лен родом с чистых, светлых полей… Нацепить на себя стеганку стало той еще задачей, но Эдмунд справился, кусая губы и сдерживая стоны боли. Теперь, наверное, его можно издалека принять за тельмарина – если те ходят, шатаясь точно пьяные. Но мало ли, вдруг оглушенный раненый пришел в себя и ищет помощи? В этом есть доля правды.
Меч король оставил. Знаменитый серебряный клинок сразу выдал бы его. Расставание с проверенным годами оружием далось непросто. Сердце подсказывало, что более дотронуться до потертой рукояти, ощутить ее привычное, обнадеживающее тепло ему не удастся. Вражеский меч, грубый и чужой, вызвал только отвращение. Также пришлось расстаться и с перстнем, который Эдмунд приобрел, покупая подарок для Кары в Орландии. Стащить его с пальца удалось не с первого раза, а напялить на толстый палец тельмарина – тем более. Злость король выместил, завалив мужчину досками. Непокрытой осталась только рука с перстнем. Теперь никто не заподозрит, что под завалом был кто-то еще. Наверное.
Кажется, нет ничего страшнее поля боя. Крики раненых, звон оружия, пение боевых рогов и яростный рев бойцов, скрещивающих оружие, режут слух, но благодаря ним поле дышит и существует. Оно живет, и нет в нем места тишине, что медленно убивает тех, кто невольно оказался в этом царстве смерти. Эдмунд брел по площади, где еще недавно кипела схватка между нарнийцами и тельмаринами. Теперь все, кто участвовал в этом сражении, лежали убитые у его ног, и дождь смыл с их лиц грязь и кровь. В воздухе, вроде бы свежем и влажном, будто повисло гнетущее, отравленное облако, проникающее вместе с дыханием в кровь, ядом распростроняющееся по жилам. Вместе с ним душу съедала тоска, усиливающаяся, когда король узнавал в убитом кого-то знакомого. Странная отрешенность охватила разум, словно ему, живому, не было места во владениях мертвых. И лишь одно чувство пылало в душе подобно пламени: страх. Страх увидеть лицо брата, страх наткнуться на него глазами, случайно выхватить из груды тел или пропустить, пройти мимо, позволив последнему румянцу покинуть щеки. Эдмунд брел, то и дело спотыкаясь. Единственное падение – и он больше не сможет подняться, присоединится к безмолвным товарищам, отправившимся в страну Аслана. Одна мысль билась в висках в такт стуку сердца: он должен найти Питера. Живым или мертвым – должен. Должен, должен… Один шаг – одно слово. Должен.