Golden Age
Шрифт:
– Не убивайтесь, зачем Вы так? Вам ведь нельзя, моя госпожа. У Вас дети, да и…
– Я знаю, Тумнус. Не могу, - произнесла Арханна, вытирая влажные глаза. Ладони у нее заметно дрожали, голос также утратил былую ровность и плавность. – Франческа плачет, клянется, что никогда больше не тронет меч Питера. Мол, он так рассердился на нее, что ушел. Лукас постоянно спрашивает о том, где отец. Каждую минуту твердит, где он. А я не могу ничего ответить, ибо сама того не знаю. Скажи, Тумнус, как мне с этим справиться?
И Верховная королева глухо зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Здесь, в семейном очаге, что так резко остыл, она выбрасывала всю свою боль, чтобы выйти и вздохнуть хоть немного легче. Что мог сказать Тумнус? Старый фавн молчал, ибо не смел разрушить святую веру, за которую цеплялась эта женщина. Два месяца по ее слову кентавры прочесывали леса, птицы – луга и поля, наяды – дно озер и рек. Два месяца поисков, самых отчаянных, самых тщательных, и ни следа королей и королев. Все, что удалось найти: коней, на которых ехали младшие правители. Жеребец Люси метался на месте. На его седле был закреплен кинжал, покинутый хозяйкой. Кони Питера и Сьюзен сгинули без вести, последний - с волшебным рогом королевы. Филлип был единственным, кто мог что-то рассказать, но он и знал немногое. Разумный конь поведал, что всадники отстали от своей цели, остановились и, перемолвившись словом, вдруг метнулись в лес. Точнее, кинулась Люси, остальные последовали за ней. В том районе, на равнине Фонарного Столба, поиски велись особенно рьяно. Обыскали каждый куст, заглянули под каждый камень, однако не вышло найти никакого разумного объяснения, куда канули легендарные правители. Никто того не знал, один мистер Тумнус комкал носовой платок, который взял за привычку носить после знакомства с милой девочкой. Он встретил ее как раз в тех местах – она прибыла из загадочной страны Тойкомната мира Платянойшкаф и вернулась туда. Все четверо выполнили свое предназначение – их приход в Нарнию означал наступление мира и покоя для жителей волшебной страны, так гласило пророчество. Белая Колдунья пала, но осталось еще много врагов – и борьба с ними заняла пятнадцать лет. Теперь все они были побеждены, и древняя магия, что держала сыновей Адама и дочерей Евы, восстановила равновесие. Мистер Тумнус надеялся, что его догадки неверны, но не было в нем той ищущей, отчаянной веры, что подпитывала Арханну. В нем царила светлая грусть от разлуки с друзьями, которым он посвятил всю свою жизнь. Он ни капли не жалел об этом. Сказать королеве о том, что никто не вернется, не смел. Это уничтожило бы ее, сломало бы тот стержень, за который хваталась Верховная королева Нарнии, чтобы не утонуть… Арханна верила, и не было у Тумнуса права отбирать эту надежду, ибо всякое может случиться. Когда-то никто не представлял, что столетняя зима закончится и зазвенит в лесу капель, белизна сменится изумрудом, а холод – теплом. Сам Тумнус не представлял, что однажды встретит в лесу безбородого гнома по имени Люси, который изменит всю его жизнь, а уйдя - поселит в сердце грусть.
– Что ты хотел мне сообщить? – орландка вытерла слезы и глубоко вздохнула. – Ты ведь не просто так пришел.
– В стране продолжаются беспорядки, моя госпожа, - печально ответил фавн. – Народ полон возмущения и требует ответов. Он бунтует, и нам не удается подавить его гнева… Без крови. Армия также жаждет объяснений, моя королева.
– Значит, и врагов нам не нужно, - Арханна чуть усмехнулась, горько, безнадежно. Восстания повторялись все чаще с того момента, как в народ просочились слухи о том, что правители бесследно исчезли. Кто стал первым, кто пустил сплетни, неизвестно, да и неважно теперь. Нарнию охватило страшное волнение. Не делалось никаких официальных заявлений, ибо они поставили бы точку в том, о чем Арханна боялась даже помыслить. Это рождало новую волну слухов и новые возмущения. Народ вдруг спохватился, что власть перешла от их идолов, их легенд к двум чужестранкам, не имеющим к Нарнии никакого отношения. Неизвестность, неопределенность родили ярость: да кто они такие, чтобы покушаться на места королей и королев?! Никто! И пока женщины пребывали в безутешной тоске по ушедшим мужьям, нарнийцы бушевали все сильней. Нарния сжигала саму себя изнутри. Не нужно было ни Тархистана, ни Тельмар, ни Эттинсмура – жители справлялись и сами.
– Скоро они подойдут к столице, Ваше Величество. Я не смею предложить такое, но…
– Ты предлагаешь мне побег? – тихо спросила Арханна.
– Я… - Тумнус не мог и представить, что скажет такое. Его подстегнуло сочувствие и личная глубокая симпатия к женщине, что обладала такой душевной силой. – Толпу сдержать невозможно. Она может выйти из-под контроля и стать для Вас опасной. Учитывая Ваше положение, а также известную дружбу с королем Лумом, нельзя не…
– Да, я знаю. Подданные Питера считают, что теперь, когда ни его, ни остальных нет на местах, Орландия подомнет Нарнию, - ровно ответила Арханна. – С моей на то подачи. Кара, ты слышала этот бред?
Серебряная королева, скользнувшая внутрь, коротко кивнула. Тумнус и не заметил бы стройную фигуру, облаченную в темный шелк. Поступь Кары была неслышной, мягкой, лицо – бледным и равнодушным, словно происходящее ее нисколько не трогало. Глаза, в отличие от глаз Арханны, чистые, не покрасневшие, будто и не плакала она. Хотя смысл в слезах для той, у кого отобрали не просто любовь – жизнь, которой было это чувство? Из-за гордой осанки, внешнего безразличия злые языки болтали, что ведьма-то и не расстроена вовсе. Душа леса не умеет любить ничего, кроме чащи, шептались они. Тумнус был согласен лишь в одном – теперь она не полюбит ничего. Такое не повторяется дважды.
Арханна тихо выдохнула и встала. Фавн бросился ей помогать, но королева покачала головой и справилась сама. На таком сроке переживания могли привлечь беду, однако то ли целители, то ли Кара отводили ее прочь. Верховная королева выпрямилась и спросила:
– Скоро народ подойдет к столице?
– Если Ореиус будет сдерживать его также успешно, завтра к утру.
– Передай ему, что не нужно этого делать. Пусть приходят, - произнесла Арханна, прищуриваясь и сжимая кулаки. Голос ее обрел силу, до сих пор скрытую, стал решительным. В нем зазвенела сталь не менее острая, чем Риндон, спрятанный в сокровищнице. – Вели объявить по всей Нарнии: любой, кто жаждет ответа, получит его этим вечером с балкона Кэр-Параваля. Я дам этот ответ.
– Это очень опасно, моя госпожа! – всплеснул руками старый фавн. – Вам не стоит выходить к людям в Вашем положении.
– Я не позволю им разрушить то, что Питер с братом и сестрами строили столько лет! – воскликнула Верховная королева Нарнии. В глазах ее сверкнуло потухшее пламя. – Не сегодня. Не при мне. Это приказ, Тумнус. Послужи и мне верой и правдой… Как им.
Фавн чуть поклонился. Никакие слова не выразили бы в полной мере почтения и уважения, что он испытывал по отношению к этой женщине. Когда Тумнус ушел, Арханна неловко поправила платье и обратилась к Каре.
– Я не могу выйти к подданным в таком виде. Мне очень неудобно просить об этом, но…
– Я помогу, - безразлично ответила та. На язык просились остроты, что нет в мире лучшей служанки чем она, да так и не прозвучали вслух. Зачем? Зачем делать хоть что-то, когда все потеряло смысл? Кара прикрыла двери, и через полчаса Арханна вышла совсем в другом обличье. Волосы ее были тщательно убраны, лицо немного посвежело, а когда навстречу выбежали Франческа и Лукас, и вовсе преобразилось. Они накинулись на мать с объятьями. Женщина улыбалась, чувствуя, как силы вливаются в нее по капле. Их радостный лепет звучал громче шума толпы у ворот дворца. Ореиус по воле королевы отозвал стражей, и жители беспрепятственно смогли попасть к Кэр-Паравалю. Арханна поцеловала сначала дочь, потом сына, вдыхая неповторимый детский запах. Она не имеет права проиграть. Ради них, ради их благополучия она должна выстоять – и выстоит. Кара ждала впереди – тень в осветившемся на миг коридоре. В ее истерзавшейся душе что-то шевельнулось. Давний страх огромной толпы, что ждала королев снаружи, под главным балконом. Вспомнилось пламя костра, трепещущее так близко от кожи, жаркое, жадное, неистовое, готовое поглотить ее. Сравнится ли оно с тем огнем, что сожгло сердце дотла? Кара опустила глаза. Конечно, нет. Она и так горит.
Накрапывал мелкий, неприятный дождь. Он жалил не больней сотен взглядов, что устремили нарнийцы на вышедших королев. Выкрики, что волновали толпу, стихли. Воцарилась тишина – пугающая, звенящая. Арханна оглядела собравшихся во дворе Кэр-Параваля. Разумные звери, фавны, дриады, наяды, люди… Великаны застыли вдалеке, но их отлично было видно. Все они ждали ее слов, от которых зависит будущее Нарнии. Обратится ли она в пепел или продолжит жить – это определится спустя несколько минут. Как тут не заробеешь?
Верховная королева Нарнии выпрямилась и выкрикнула:
– Нарнийцы! Вы собрались здесь в недобрый для Нарнии час. Прежде мне не хотелось расстраивать вас, однако, вижу, то стало предметом сплетен и пересудов. Я бы сказала, что мне жаль слышать это, кабы не горе, что нас объединяет, - народ с трепетом ловил каждое ее слово. Арханна глубоко вздохнула и продолжила спокойней: - Нарнийцы. Короли Питер и Эдмунд, королевы Сьюзен и Люси бесследно пропали. Эти два месяца мы искали их. Оттого и не было никаких официальных заявлений – нечего было заявлять.